Читать книгу "Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего? - Ян Мортимер"

К 1300 г. ситуация начала меняться. Несколько неурожаев подряд в последнее десятилетие XIII в. привели к острому дефициту пищи на севере Франции и в Нидерландах. В 1309 г. из-за сильнейших дождей начался голод по всей Европе. А потом все стало еще хуже. В прошлом, конечно, голод тоже случался, но население быстро восстанавливалось благодаря высокой урожайности зерновых. Однако теперь урожайность тоже ухудшилась. Из-за десятилетий интенсивного возделывания почвы в ней осталось так мало азота, что уже не получалось восстановить плодородность, просто оставляя поле под паром. Урожайность пшеницы, которая в 1200 г. составляла до 6:1 (шесть собранных зерен на одно посаженное), к 1300 г. упала до 2:1; урожайность ячменя и ржи упала с 4:1 до 2:1[38]. Когда плодородность почвы такая низкая, население не может быстро восстанавливаться. Предположим, что у крестьянина есть 25 акров (чуть больше 10 гектаров) земли – это довольно много для арендатора поместной земли в Англии начала XIV в. Теперь предположим, что у него есть достаточные запасы зерна от предыдущего хорошего урожая, чтобы посадить 50 бушелей (примерно 1350 кг) с урожайностью 5:1, то есть со своих 25 акров он получит 250 бушелей. В конце года, если предположить, что он был уверен, что и в следующем году его ждет урожайность 5:1, он мог отложить 50 бушелей на посадку, столько же на корм тягловым животным и 75 бушелей для себя и семьи, и у него оставалось еще 75 бушелей, которые он мог продать на рынке[39]. Однако если в следующем году урожайность составит, допустим, всего 3:1, он соберет всего 150 бушелей. На рынке ему продавать будет нечего. После того как он накормит себя, семью и животных, у него останется всего 25 бушелей на посадку – половина необходимого объема. Если на третий год урожайность даже снова составит 5:1, то он сможет накормить себя и животных, но после этого у него вообще не останется зерна на посадку.

В реальности условия были еще тяжелее, чем в приведенном примере. У большинства крестьян было меньше 25 акров земли, урожайность упала до еще меньших цифр, чем 3:1, а погода наносила куда больший ущерб, чем один не очень хороший урожай за три года. Когда случался неурожай из-за ранних или поздних заморозков – а средняя температура в это время начала снижаться, что привело к ужасным последствиям для регионов, расположенных высоко над уровнем моря, – люди тысячами умирали от голода. А когда неурожаи случались несколько лет подряд, это было настоящей катастрофой. Таким образом, население Европы начало сокращаться еще до ужасного голода 1315–1319 гг. По некоторым оценкам, от этих природных катастроф погибло 10 процентов населения: более 10 миллионов человек в христианском мире умерли либо от голода, либо от болезней, связанных с недостатком питательных веществ[40]. Так закончились три века практически непрерывной демографической и коммерческой экспансии.

Но по сравнению с тем, что случилось после, это было только легкой разминкой.

«Черная смерть»

Объяснить, насколько убийственным событием была «Черная смерть», очень трудно. Когда я читал лекции о средневековой Англии и подчеркивал, насколько катастрофическими стали 1348–1349 гг., всегда находился какой-нибудь слушатель, который настаивал, что это просто не могло быть так же ужасно, как Первая мировая война или бомбардировки Лондона во времена Второй мировой. Я объяснял, что смертность в Великобритании в Первую мировую войну составила 1,55 процента населения за четыре года, или, в среднем, 0,4 процента в год. «Черная смерть» убила около 45 процентов населения Англии за семь месяцев, волной пронесшись по всей стране, т. е. годовая смертность составила 77 процентов[41]. Таким образом, смертность в 1348–1349 гг. была в 200 раз выше, чем в Первую мировую войну. Или, если уж сравнивать с бомбардировками во Вторую мировую, то выходит как-то так: чтобы повторить такой же уровень смертности, как во время чумы, пришлось бы сбросить на Японию не две атомные бомбы (которые убили примерно по 70 000 человек), а 450. Две атомные бомбы каждый день, на разные города, в течение семи месяцев. Если бы подобное произошло, никто бы не сомневался, что это худшая катастрофа в истории человечества. Но чума произошла настолько давно, а мы настолько далеки от культуры ее жертв, что просто не можем оценить масштабы смертности. Нам куда легче понять боль родителей, потерявших любимых сыновей в Первую мировую войну, чем судьбу целых деревень и городков, сгинувших в XIV в.

«Черная смерть» стала первой волной второй пандемии энзоотического заболевания, которое часто называют бубонной чумой из-за черных бубонов, которые вырастают в паху и подмышках жертв. Патогеном для этой болезни является бацилла Yersinia pestis, которую переносят блохи, обычно живущие на грызунах, но она может передаваться и через человеческих блох. В определенных обстоятельствах она передается и воздушно-капельным путем. Сейчас считается, что если во время развития болезни начинается пневмония, то бациллы с выдыхаемым воздухом могут передаваться непосредственно от человека к человеку. Это уже не бубонная чума, а намного более опасная легочная болезнь.

Первая подобная пандемия случилась за 800 лет до того, начавшись в 541 г. Эта предшественница «Черной смерти» сохраняла свою убойную силу в течение всего VI в., но постепенно ослабевала и наконец полностью исчезла в 760-х гг. К 1347 г. чумой в Европе никто не болел уже лет 600. Соответственно, никто не был готов к ее повторному появлению, впервые отмеченному в Китае в 1331 г. С купцами она по Великому шелковому пути добралась в 1347 г. до Крыма, где ее жертвы пересели на генуэзские корабли, направлявшиеся в Константинополь. Оттуда чума распространилась по Сицилии, Греции, Египту и Северной Африке, Сирии и Святой земле. К концу 1347 г. она уже появилась в торговом сердце христианского мира – городах Венеции, Пизе и Генуе, – причем в своей самой опасной легочной форме. В пораженных городах быстро росли горы трупов: смертность в районе 40 процентов была нормой.

Новости о чуме распространялись даже быстрее, чем сама инфекция. Заранее предупрежденные города закрывали ворота от любых путешественников, но вот сдержать такое маленькое существо, как блоха, практически невозможно – а ворота все равно приходилось периодически открывать, чтобы впустить транспорт с едой и другими припасами. Чума не щадила никого: умирали и богатые, и бедные, и женщины, и дети, и христиане, и мусульмане. В Тунисе Ибн Хальдун писал, что «голос бытия словно призвал к забвению… и мир ответил на этот зов». Аньоло ди Тура описал, что ему довелось пережить в Сиене: