Читать книгу "Адская паутина. Как выжить в мире нарциссизма - Сэнди Хотчкис"

Вместе с тем, когда происходят все эти физические и эмоциональные перемены[43], сознание подростков также продолжает развиваться. Большинство из них обладали способностью к логическому мышлению, начиная со средних классов начальной школы, но в подростковом возрасте эта способность расцветает пышным цветом, и они начинают мыслить абстрактно, строить гипотезы и овладевают методом дедукции. Итак, теперь они могут делать характерные выводы исходя из своих расширяющихся общих знаний, а их гибкое мышление доставляет им не меньше радости, чем беготня друг за другом вокруг школы, и становится не менее соблазнительным, чем когда-то оказалась палка для обезьяны. Здесь имеет место более сложная версия влюбленности годовалого ребенка в окружающий мир: подростки влюбляются в мечты и фантазии, особенно — в свои собственные.

По иронии судьбы, из новой развивающейся способности к мышлению, согласно дедукции, следует, что подростки должны научиться отчуждению от собственных переживаний, так как все, имеющее отношение к ним самим и к их внутреннему миру, окрашивает их видение внешнего, окружающего мира. Эгоцентризм становится нормальной частью подросткового мышления, как это было в том возрасте, когда они только учились ходить, и выполняет ту же цель адаптации, приспособления к окружающему миру. Они готовятся принимать на себя новые роли и новую ответственность, и если в своем восприятии они оказываются сильными и замечательными, это может вызывать переполнение их эмоциональной сферы.

Как правило, подросткам свойственно фокусироваться только на себе, не обращая внимания на других, например, они уверены в том, что их мысли, чувства или переживания являются уникальными и обладают гораздо более высокой ценностью в общем мироустройстве по сравнению с их реальной ценностью. Словно постоянно выступая перед воображаемой аудиторией, дети в самом начале подросткового периода склонны размышлять о том, что могли бы подумать другие (особенно в отношении них самих), а будучи столь эгоцентричными, они абсолютно убеждены в следующем: как они полагают, так и есть в действительности.

Присущие подросткам эгоцентризм и дедуктивное мышление формируют у них изменчивую путаницу, которая приводит к появлению двух типов воображения с налетом нарциссического всемогущества и грандиозности. Один тип называется «мифом о непобедимости» — уверенность в том, что подросток абсолютно защищен от всего, что представляет опасность для остальных. Другой называется «мифом о личности» — это фантазия подростка о своей уникальности, героизме и даже магии.

«Я — Царь всего мира!»

Именно миф о непобедимости позволяет некоторым подросткам втягиваться в те виды деятельности, которые связаны с повышенным риском: курение, употребление алкоголя и наркотиков, незащищенный секс, экстремальные виды «спорта», рискованное вождение автомобиля или даже преступная деятельность, — не испытывая ни малейшего страха перед последствиями. Родители часто поражаются тому, как их дети, умные во всем остальном, в данном случае могут стать совершенно непрошибаемыми. Однако их бесстрашие — не просто глупое безрассудство: в нем присутствует и адаптивная составляющая. Точно так же, как годовалому младенцу нужно ощущать себя непобедимым, чтобы приступить к исследованию окружающего мира, подросток на пороге взрослости должен ощущать себя достаточно уверенно, чтобы принять больше вызовов, которые бросает ему взросление, и развить свою компетентность на многих уровнях, как это присуще взрослому человеку. Чувство непобедимости устраняет скребущие душу сомнения.

Приведу в качестве примера случай одного мальчика, который таким образом пытался выйти за пределы возможного; его звали Бен. Постоянно проявляя безрассудство, он в шесть лет начал увлекаться скейтбордом и вскоре стал исполнять трюки, которые дети более старшего возраста просто не попытались бы выполнить. В десять лет его спортивная доблесть потребовала нового приложения сил, он переключился на горные лыжи и освоил самые сложные пируэты на сноуборде (began to surf the half-pipes on a snowboardu[44]). Еще до того, как ему исполнилось шестнадцать лет, Бен уже вошел в элитную группу «бордистов-экстремалов», бросающих вызов смерти, спускаясь с отвесных скал лишь на одной металлической полоске, рассчитывая на самих себя в состязании между Госпожой Удачей и раннею могилой. Его мать, Дженни, много молилась и уповала лишь на выплаты по линии медицинской страховки. Ее подруги считали, что она чокнулась, разрешая сыну рисковать жизнью, да и Дженни предпочла бы видеть, как Бен развивает свои недюжинные природные способности, чем пытается утолить свою жажду риска, идя по пути, который заканчивается гибелью. Бен никогда не принимал наркотики («Он даже не пытался попробовать!» — заявляла она), его успеваемость была выше среднего, и он надеялся, что когда-нибудь станет кинорежиссером и будет снимать «экшны»[45] один за другим так же, как покорял крутые склоны.

«Постарайтесь меня понять!»

«Персональный миф» имеет все признаки нарциссической грандиозности и может способствовать формированию у подростка такого поведения, словно он (или она) в чем-то является совершенно особенным по сравнению с другими людьми и самой судьбой обречен на успех, популярность и славу. Если все это проявляется на уровне, превосходящем временное высокомерие, презрение или претензию на обладание правом, то скрытый за персональным мифом нарциссизм может оказаться нездоровым. С другой стороны, если фантазия служит сохранению мотивации и приводит к реальному успеху, значит, это проявление здорового нарциссизма. В конечном счете, большинство усилий начинается с мечты.

У Марлы всегда были «глобальные идеи», а также склонность находиться в центре внимания. В детстве она была от природы «массовиком-затейником», привлекавшим к себе внимание и взрослых, и других детей. Она любила наряжаться, особенно в старые платья и костюмы матери, в которых та прежде ходила на торжества и маскарады, надевала ее украшения и устраивала воображаемые сцены, исполняя целый набор ролей. Ее родители улыбались, глядя на ее увлечения, и записали ее в класс, где она училась пению, танцам и актерскому мастерству. В средней школе она начала общаться с агентами. Желая сохранить необходимое равновесие, ее родители настояли на том, чтобы часть своего времени она работала детской няней и волонтером в ближайшей больнице. Ей нравилось рассказывать детям сказки и вносить проблеск радости в жизнь больных. Когда подростковый возраст дал о себе знать в полной мере, в жизни Марлы стали возникать драматические эпизоды, она вступила в борьбу за власть со своими родителями, однако они сумели с нею справиться, сдерживая нормальные для нее бури. Сегодня Марла — сосредоточенная и хорошо приспособленная к жизни молодая женщина, обучающаяся в хорошо известной школе театрального искусства.