Читать книгу "Зимнее серебро - Наоми Новик"

И он улыбнулся жестокой и довольной улыбкой, словно верил, что уж в этот раз задача непосильна. И я из-за этого разозлилась. Поднявшись, я гордо выпрямилась и вскинула подбородок:

— Я буду тут с твоим золотом.

Улыбка, к моему удовольствию, сползла с его лица, но расплата за маленькую победу настигла меня без промедления.

— Если все будет по твоему слову, ты отправишься со мной и станешь моей королевой, — ответил он. И его обещание больше не казалось мне шуткой. Потому что белое льдистое кружево вырывалось из его белой перчатки и оплетало каменный порог дедушкиного дома, а белый ларец сиял морозным серебром.

— Погоди! — крикнула я ему в спину. — Зачем я тебе? Нет во мне волшебства, ни капельки! Если заберешь меня в свое царство, там я не смогу обращать серебро в золото.

— Еще как сможешь, смертная дева, — бросил он через плечо таким тоном, будто я сказанула несусветную глупость. — Сила, трижды взысканная, трижды испытанная и трижды явленная, вовеки неизбывна. Исполнишь последнее веление — и быть по сему.

И он шагнул прочь, а дверь захлопнулась прямо перед моим лицом. Я так и осталась стоять на пороге с ларцом, полным серебра, и сердцем, полным смятения.

* * *

Через несколько дней корона была готова, и эти дни у Исаака выдались не из легких. Он трудился не покладая рук возле своего прилавка. Черпал серебро чашами и выковывал большие тонкие пластины. Корона выходила похожей на веер — высокая, как бы вдвое удлинявшая голову. На этот веер Исаак с неимоверным тщанием ронял капли горячего серебра — и серебряные жемчужины ложились прихотливыми витиеватыми узорами, а те сбегались, перехлестывались и разбегались вновь. Исаак обошел всех ювелиров на рынке, у всех попросил взаймы литейные формы. Он сотнями отливал тонюсенькие плоские нити, плел из них сверкающие цепочки и развешивал их по всей короне, от края к краю. Часть цепочек он пустил по низу как бахрому. На второй день стал стекаться народ — мужчины и женщины — поглазеть на его работу. Я сидела рядом, молчаливая и угрюмая, и всех прогоняла прочь.

К концу пятого дня Исаак закончил. Он собрал наконец из частей целое и подозвал меня. Я приблизилась, и он водрузил корону мне на голову — проверить, не заваливается ли она. Корона оказалась прохладной и невесомой, точно мой лоб припорошило снегом. В бронзовом зеркале Исаака я будто видела свое отражение в глубокой воде; полночные звезды вспыхнули над моим челом, и народ вокруг притих, бесшумно заволновался, и рынок вдруг сделался безмолвным, как Зимояров сад. А мне хотелось расплакаться или убежать, но вместо этого я сняла с головы корону и вручила Исааку. Пока он нежно укутывал свое творение в лен и черный бархат, толпа, негромко перешептываясь, мало-помалу разошлась.

Дедушка прислал на рынок двух слуг, и они охраняли нас всю дорогу до герцогского дворца. Во дворце все были заняты шумными и суетливыми приготовлениями: царя ожидали уже через два дня, и все домочадцы герцога сгорали от нетерпения. Все до единого слуги знали о планах своего хозяина, и, пока мы шествовали по коридорам с укутанной короной, нас то и дело провожали взглядами. В этот раз нас оставили ждать в передней поприличнее. К нам вышла нянька Ирины и велела мне следовать за ней.

— Неси ее ты, — приказала она мне. — Мужчины пусть тут останутся. — И она смерила подозрительным взглядом Исаака и дедушкиных слуг.

Нянька отвела меня наверх в Иринины покои — всего-то две маленькие комнатки, не то что эти роскошные залы внизу. Видно, герцогскую дочку до сих пор не особо высоко ставили. Ирина сидела перед стеклянным зеркалом, прямая как палка. На ней было платье из серебристо-серого шелка поверх белоснежных юбок. Теперь портной сделал вырез побольше — под ожерелье. Ее красивые длинные волосы заплели в несколько толстых кос, чтобы потом уложить в высокую прическу.

Ирина судорожно сцепила руки перед собой и нервно поигрывала пальцами, пока нянька подкалывала ее косы. Я развернула корону и осторожно надела ей на голову. Корона засверкала в свете десятка свечей; нянька примолкла и восхищенно любовалась воспитанницей. Ирина медленно поднялась и, приблизившись к зеркалу, протянула руку, как бы желая дотронуться до той девушки в Зазеркалье.

Едва корона коснулась Ирининой головы, волшебство, каким бы оно ни было, то ли развеялось, то ли перестало действовать на меня. И мне жаль было этого волшебства, мне хотелось, чтобы оно и дальше слепило меня, заставляло забыть обо всем. Из зеркала на меня смотрело лицо Ирины — бледное, тонкое, взволнованное, — и я задумалась: вправду ли она мечтает выйти за царя и променять свои тесные покои на далекий дворец и престол? Она опустила руку и повернулась к нам; на мгновение наши глаза встретились. И я вдруг почувствовала с Ириной какое-то неизъяснимое родство. И моя судьба, и ее — в чьих-то чужих руках. У нее выбора, похоже, не больше, чем у меня.

Дверь отворилась, и вошел сам герцог — проверить, впору ли его дочери корона, — да так и застыл на пороге. Ирина сделала отцу реверанс и выпрямилась; ей приходилось держать голову высоко, чтобы корона не съезжала, поэтому она уже выглядела как царица. Герцог смотрел на нее во все глаза, словно не узнавая собственную дочь. Он легонько тряхнул головой, прогоняя наваждение, и обернулся ко мне.

— Превосходно, пановина, — твердо произнес он, хотя я еще и рта раскрыть не успела. — Вы получите ваше золото.

И он дал нам тысячу золотых монет: хватит набить доверху ларец Зимояра и еще четыре сотни останется. Теперь я владелица целого состояния — да только какой в нем прок?

Дедушкины слуги отнесли домой ларец и мешки с золотом. Бабушка увидела все это богатство и заахала, а дедушка, услышав ее, тоже спустился посмотреть, что там. Он взял четыре золотых из мешка, предназначенного для банка, и вручил каждому из слуг по два злотека, а после отпустил их.

— На один кути, другой копи, вот мудрое правило, — напутствовал дедушка своих слуг, а те с поклоном поблагодарили его и унеслись кутить, весело пихая друг дружку локтями и ухмыляясь во весь рот.

Затем под предлогом, что надо приготовить творожный пирог и отпраздновать мое богатство, дедушка отослал бабушку. Та удалилась в кухню, а дедушка повернулся ко мне и сказал:

— А теперь, Мирьем, выкладывай все как есть.

И тут я расплакалась. Я ничего не рассказывала ни родителям, ни бабушке, но дедушке я рассказала все. Потому что знала: дедушка это вынесет, а они нет. Они с ума сойдут от страха за меня и примутся меня спасать. Узнай отец или мать про владыку зимы — они бы костьми легли между мной и Зимояром. И тогда он забрал бы меня к себе, а мои родители так и остались бы лежать у порога, навеки застывшие.

Теперь я не сомневалась, что Зимояр явится и заберет меня с собой. Раньше я никак не могла взять в толк: зачем владыке зимы смертная жена? Зачем вообще весь этот балаган насчет женитьбы? Ну, пускай даже я худо-бедно наскребла себе в приданое шесть сотен золотых. Но суть в том, что король Зимояров ищет королеву, обращающую серебро в золото, — не важно, смертная она или нет. Зимоярам всегда нужно золото.