Читать книгу "Путеводитель по психопатам - Василий Чибисов"

Раздражение – это непреодолимое стремление одного психопата переделать другого психопата.

Этим все сказано. Переделать психопата невозможно. Но столь же невозможно психопату отказаться от этой бессмысленной затеи, если он встретил своего раздражителя. Крики, скандалы, агрессия, разборки, неопознанные летающие тарелки, опознанные трупы – все это вам обеспечено, стоит познакомить двух взаимных раздражителей. Мы сказали “взаимных”? Это лишнее, потому что раздражение всегда симметрично и взаимно.

Раздраженный психопат тратит все психические ресурсы на войну с раздражителем. Остановится он лишь в двух случаях: либо враг капитулирует и позволит себя переделать, либо врагов разведут по камерам. Первый вариант, как вы прекрасно понимаете, невозможен. Хотя именно раздражение играет ключевую позитивную роль во взаимном обогащении двух личностей, если они не являются психопатами. Но это отдельная тема, здесь мы ее не касаемся.

Можно ли заранее, не перебирая все типы, сразу предсказать, какие психопаты будут раздражать друг друга? Можно, если вспомнить о нарциссизме малых различий. Согласно этой идее Фройда, человек бессознательно крайне враждебно реагирует на свою “бракованную копию”. Это либо злой зеркальный двойник (очень популярный художественный сюжет), либо тот, кто похож на тебя почти во всем. Ключевое слово здесь – “почти”. Вроде бы у вас общая история, похожие языки, равные условия развития, близкое мировоззрение; но один разбивает яйцо с тупого конца, а второй с острого. И понеслась междоусобная война лилипутов.

Кстати, внутриевропейские конфликты были гораздо более кровопролитными, чем войны против внешних врагов Цивилизации: османов, мавров, коммунистов. А жаль… Жаль немецких крестьян, которых в Тридцатилетнюю войну погибло (по разным оценкам) от 50 до 70 процентов. Еще раз: от рук солдат и ландскнехтов, говорящих на том же языке и исповедующих почти ту же веру, погибло более половины мирного населения германских княжеств. Например, за тридцать лет религиозной войны население Богемии (нынешняя Чехия) сократилось с 3000000 до 800000 человек. За подробностями отсылаем читателя к книгам Шимова, Гейссера, Поршнева и других историков.

Мы не просто так начали размещать психопатов на комплексной плоскости. Можно предположить, что чем ближе расположены две психопатии, тем больше их психическая общность. Значит, психопат будет остро реагировать на соседа. Во-первых, он почувствует родственную душу и потянется к “братскому народу”. Во-вторых, он быстро столкнется с малыми различиями в соседском поведении, мироощущении, коммуникации. Как это прикажете понимать? Как предательство или попытку обмана. Или как опасное заблуждение, от которого “брата” нужно срочно избавить. В-третьих, подобное отношение будет симметричным, что приведет к быстрой эскалации конфликта. В-четвертых, психопаты не способны со стороны посмотреть на конфликт и отрефлексировать коммуникацию, то есть их убежденность в порочности, дефектности, неправильности оппонента будет только крепнуть.

Да, мы по-прежнему говорим о психопатах. Какая еще политика? Довольно опасных обобщений и абстрактных рассуждений. Берем эпилептоида и скрещиваем его с двумя ближайшими соседями.

Э×П

Эпилептоидный порядок – идеальное воплощение того самого мирового правительства, которое охотится за параноидом. Колкие замечания, очевидное лицемерие, пренебрежительная мимика, попытка взять над параноидом иерархический контроль… Лучших доказательств желать не приходится. Параноид мгновенно заводится и начинает всех призывать к свержению эпилептоидной диктатуры.

Сперва окружающие не верят слишком пламенным речам параноида. Вежливый, аккуратный, высокоморальный (тем более, сидящий на высоком посту) эпилептоид пользуется уважением у неискушенной публики. Публика искушенная просто знает, что не надо трогать фекальные массы во избежание острых обонятельных ощущений. Тогда параноид топает ногой и изрекает: “Ну погодите, я вам еще докажу, я выведу этого лицемера на чистую воду!”. Этим обычно все кончается, но только не сейчас. Сейчас все только начинается.

Что любит делать эпилептоид? Читать нотации и составлять списки. Идеальный плацдарм. Параноид, обладая патологически хорошей избирательной памятью, запомнит все идеалы и правила своего врага. Он не спустит с эпилептоида глаз. Как только наш великий моралист совершит промах, нарушит собственные принципы, параноид выскочит из-за угла или просто выложит компромат в Интернет. Долго ждать не придется. Эпилептоиды – мастера двойной морали: подчиненных и зависимых они заставляют жить по архаичным и пуританским законам, оставляя за собой и начальством святое право эти законы нарушать.

Между эпилептоидом и параноидом разворачивается война компроматов. Параноид обвиняет эпилептоида в лицемерии. Эпилептоид параноида – в фанатизме и бытовых странностях. Оба правы, оба не прощают обид, оба готовы идти до конца.

У эпилептоида – реальный статус, реальные богатства и связи, реальные шестерки и просто запуганные зависимые лица. У параноида – искусство Паноптикума и неиссякаемый фанатизм.

На первый взгляд, эпилептоид легко выигрывает. Однако его Ахиллесова пята – именно реальность. Он цепляется за реальное место в иерархии и реальный порядок. У параноида в этом вопросе нет тормоз от слова “совсем”: ни субординации, ни священного трепета перед начальством, ни почтения к старшим, ни страха перед ревизорами и вахтерами. Дикий! Бедный эпилептоид так старался, лез наверх, не щадя своего шершавого языка. Для чего? Чтобы вызванный на ковер параноидный подчиненный вел себя, как король, как гениальный изобретатель или, того уже, как свободный человек в свободной стране?! Можно уволить, но чихать хотел параноид на эти ваши увольнения.

Реальный порядок на столе тоже оказывается под ударом. Это у параноида все схемы и глобальные проекты существуют только в воображении (попробуй дотянись!), а к эпилептоиду можно зайти в кабинет или комнату и почувствовать себя офицером Штази.

Что делали эти бравые коммунисты из ГДР? Они проникали в дома диссидентов и вносили легкие изменения в домашнюю обстановку. Переставляли книги, меняли полотенца, прятали посуду, вытирали пыль. Такой спецотряд горничных, только без сетчатых чулок и с щетиной. Педантичные немецкие граждане не могли понять, что происходит с их зоной комфорта и медленно сходили с ума.

Понаблюдайте за знакомыми параноидами. Часто, войдя в режим монолога, они автоматически берут ваши вещи, вертят в руках и кладут куда попало. В этом параноид и эпилептоид тоже похожи – оба не уважают чужих границ и оба негативно реагируют на нарушение своего жизненного пространства. Разница в том, что территория эпилептоида лежит перед вами, как на ладони. Это своего рода витрина, музей наград и достижений. Чем параноид и пользуется, на автопилоте разрушая эпилептоидный порядок вещей, заставляя врага орать не хуже, чем музейная сигнализация, и собирая таким образом дополнительный компромат.

Что же касается параноидной территории, то она представлена не объектами, а межобъектными связями и так называемым аппаратом влияния. Не будем сейчас лезть в эти дебри, а то придется посвятить отдельную главу расшифровке вспомогательных терминов. Достаточно примера: параноиду достаточно пристально наблюдать за объектом, чтобы считать объект своим. Эпилептоид этого никогда не поймет, а значит будет вечно трястись в агрессивном страхе за свою территорию, пока рядом расхаживает параноид.