Читать книгу "#Zолушка в постель - Анна Веммер"

— Ой, а можно я отнесу? — спрашиваю у экономки.

— Анна Артемовна, ну зачем? Да еще и с больной рукой.

Но поднос легко удержать и правой, хотя после таблетки никакой боли я не чувствую.

— Он просил зайти с утра. Пожалуйста. Так я хотя бы по делу.

Марина вздыхает и машет рукой. Я подхватываю поднос и быстро поднимаюсь по широкой лестнице. С удивлением встречаю Крис. Чего это она так рано? Я думала, богатые наследницы по крови спят до обеда.

— А, — усмехается она, — пытаешься приносить хоть какую-то пользу.

— Будешь милее, и тебе как-нибудь занесу, — бурчу я.

Сил вступать с ней в полемику нет. Да и Крис как-то вяло рычит, скорее, для порядка. Она зевает и идет на кухню, а я поднимаюсь к кабинету Игоря и в нерешительности замираю перед дверью.

Стучу.

— Войдите, — раздается из комнаты.

Захожу, придерживая поднос.

— Тебе что, купить униформу? Я предпочитаю ту, что из секс-шопа. Какого хрена ты таскаешь подносы?

— Просто захватила по пути.

Ладно. Наваждение прошло. Вечером мне казалось, он может быть добрым и даже заботливым, но сейчас понимаю — и правда казалось.

— Хотела сделать вам приятное.

— Если хочешь сделать мне приятно, сделай минет.

Я закатываю глаза. Нет, в самом деле, я уже даже не краснею.

— У вас с Сергеем все шутки ниже пояса?

— Смотря с кем шутить.

— Не шутите так с таможенниками, а то сорвется отпуск.

— Что рука?

Я замечаю, как Игорь формулирует вопросы. Он не спрашивает «Как ты?», не спрашивает, больно ли. «Что рука?», — максимально обезличенный и нейтральный вопрос. Можно подумать, что ему просто плевать. Но на самом деле мне кажется, он специально и очень тщательно подбирает формулировки.

— Болит, я выпила таблетку несколько минут назад.

— На одиннадцать у тебя прием врача, сделаешь рентген.

— Как скажете. Что это было? Почему они на нас напали, вы выяснили?

— Да, — следует короткий и совершенно не информативный ответ.

— Ну, и?!

— Дела семейные.

— Я что, даже не имею права знать, за что получила?!

— Тебе достаточно знать, что все наказаны. Трое сядут, один ляжет — сидеть он уже никогда не сможет.

Меня пробирает холод.

— А что со Львом? Его теперь будут судить за превышение обороны?

Игорь отмахивается, и я чувствую себя дурочкой. Только такая наивность, как я, могла подумать, что для Крестовских существуют законы. Но сейчас это даже радует, ведь только благодаря водителю я, наверное, осталась жива.

— Со Львом все будет в порядке, я отправил его в отпуск. Съездят на недельку отдохнуть с женой к морю. Тебя будет возить другой охранник.

— Ваня? — спрашиваю я, даже обрадовавшись.

Но почему-то Игорь еще сильнее злится.

— Нет, не Иван.

— А почему? Мне нравился Ваня. Разве нельзя не менять водителя, чтобы не приходилось каждый раз привыкать?

— К прислуге не нужно привыкать.

— Но ведь вы привыкли к Марине.

— Это другое. Она у нас давно работает.

— А Ваня давно меня возит… два дня.

— Ты знаешь, что бывает, если охранник крутит роман с хозяйкой? Ну, или с подопечной хозяина?

До меня не сразу доходит, о чем он, а когда доходит, я все-таки заливаюсь краской. Да он псих! Мне и в голову не пришло подумать о вежливом и спокойном Ване в таком ключе. Мы ведь не в кино, в самом-то деле!

— Прекратите подозревать меня… не знаю… непонятно в чем и делать дурацкие намеки! Я просто привыкла к Ван… Ивану. И чувствую себя рядом с ним спокойно.

Крестовский вдруг смеется. Пожалуй, впервые за утро его мрачная физиономия приобретает человеческие, очень даже красивые, черты. Улыбка ему удивительно идет, как, впрочем, и всем Крестовским. Я плохо рассмотрела Алекса, мы почти не пересекались, но улыбчивый Серж наверняка собирает женские сердца в большой пакет, а аккаунт Крис, исследованный мной на досуге, пестрит фотографиями наследницы, на которых она выглядит просто сногсшибательно.

Игоря тоже можно назвать красивым, но он инстаграмов не ведет, смеется редко, в основном злится и ругается, а потому пугает меня больше прочих обитателей шикарного загородного дома.

— А я?

— Что? — Я моргаю — задумалась.

— Со мной ты себя спокойно не чувствуешь?

— А вы что, хотите быть моим водителем? — вырывается у меня.

— Смотря куда захочешь поехать.

Мне чудится какой-то странный, еще непонятный, намек. Я вообще в подобных разговорах полный профан, оттачивать мастерство словесных перепалок с мужчинами более старшего возраста, мне было негде.

Между нами двенадцать лет разницы. Целая пропасть. Несоразмерные степени ответственности, образования, жизненного опыта. Будь на его месте, я бы, возможно, тоже не оказалась в восторге, если бы отец навязал мне совершенно незнакомого ребенка.

Сказать о том, что мне нужно встретиться с Сашей? Или не сказать…

Убьет ведь. Или не убьет, а вторую руку вывернет, просто чтобы было неповадно. Вроде и не вижу причин, по которым Крестовский запретит мне после рентгена поехать в клуб и увидеться с Принzzем, но нутром чувствую, что взбесится и… не знаю, сюда рентген пригонит, а то и впрямь сядет за руль и довезет меня до больницы лично.

Поэтому я говорю:

— К одиннадцати на рентген, а потом обратно. Займусь библиотекой и почитаю про универы.

— Возьмешь Анатолия и Германа.

— А кто это?

— Неважно, — отмахивается Игорь. — В десять пятнадцать они будут тебя ждать у входа. Пока будешь ездить с ними, потом подумаю. Теперь свободна, у меня дела.

Я встаю, потому что и сама не хочу больше общаться с Крестовским. Он умудряется выводить меня из себя даже интонацией. Поддавшись порыву — снова! — я беру поднос с его стола и бодро иду к двери. Даже боль в руке не чувствуется.

— Не понял…

— Вы сами сказали, что вам такие приятности не нужны, — улыбаюсь. — Отнесу Сергею.

Закрываю дверь и внутренне сжимаюсь, ожидая, что сейчас мне вслед полетит какой-нибудь ботинок. Или вовсе Игорь выскочит в коридор, чтобы как следует мне наподдать. Но… тишина. Вместе с подносом я возвращаюсь обратно на кухню и едва удерживаюсь от изумленного возгласа.

Алекс сидит за столом и ест бутерброд с большим куском буженины. Ничего особенного в этой картине нет, кроме того, как выглядит младший Крестовский. Он словно подрался с носорогом, потому что на его лице красуется огромный синяк, губа разбита, а ухо даже посинело и припухло.