Читать книгу "Ботаники не сдаются - Янина Логвин"

Я усмехаюсь — хорошо, когда тебя понимают. А когда понимают с полуслова — почти счастье.

— Ты настоящая находка, Ритуля.

Я вливаю в себя еще один глоток коньяка, делаю глубокую затяжку, но не спешу тушить сигарету о пепельницу. Какое-то время задумчиво разминаю ее в руках, думая о парнишке… Прыжок с поезда на спор. Как результат — разрыв селезенки, повреждение внутренних органов, внутреннее кровотечение и многочисленнее переломы. Первые шесть часов прошли в стабильном состоянии и это обнадеживает. Я сделал все, что мог и даже больше. Мы не Боги, мы люди, но как же дорого обходится нам вмешательство в дела Всевышнего. Сил почти нет. Словно выгорел изнутри или отдал часть собственной жизни. Я поворачиваюсь, и Рита тут же подхватывает фильтр губами. Жадно затягивается, размыкает рот, позволяя дыму клубиться у лица. Черт, как же я люблю умных женщин! Она понимает, она все понимает…

— Ради тебя, Андрей, я готова встать даже на колени, — улыбается, снимая с себя медицинскую шапочку, сползает вниз и позволяет моим пальцам войти в ее волосы.

— Ох, давай без патетики, Заяц. Просто сделаем это. Мы оба устали, была чертовски сложная ночь.

— Смотри, останешься моим должником…

— Договорились, — обещаю своей помощнице, а сам думаю о том, чтобы не упустить ничего важного на планерке и предупредить Павлюкина о парнишке. Первые сутки — самые сложные… А еще на горизонте возникла Уфимцева. Три года не виделись, но голос узнал сразу, как только позвонила и попросила о встрече. Странная просьба, совсем на нее не похоже.

Светка. Староста класса. Моя первая школьная любовь.

Ухмылка сама скользнула на губы, ну надо же.

Мы договариваемся встретиться в центре города, в небольшой кофейне, где подают кофе, горячие круассаны и вкусный вишневый штрудель. В старые добрые времена мы любили здесь собираться нашей компанией и уже отсюда шли в кино. Я тороплюсь, но все равно опаздываю на полчаса — диалог с Павлюкиным затянулся. Все это время Уфимцева не звонит, но я знаю, что она ждет меня.

Я останавливаю такси у входа в кофейню, расплачиваюсь с водителем, и захожу в помещение, в котором витает запах свежемолотых зерен кофе, винили и корицы. Света сидит за столиком в углу и смотрит на меня, наверняка заметив еще в окно — хорошенькая блондинка в темном плаще. Я отмечаю взглядом стройные лодыжки и каблуки, аккуратные пальцы мнут салфетку… Как только я вижу ее, то сразу понимаю: скучал.

Мне бы сгрести ее в охапку, я внезапно чувствую радость от встречи — это все равно, что увидеть старого друга, но что-то в ее лице меня останавливает. Я подхожу, наклоняюсь над столиком и целую ее в щеку — в этом теплом помещении вдруг неожиданно прохладную и нежную.

— Как быстро летит время. Ты все такая же красотка. Привет, Уфимцева!

От нее пахнет умопомрачительно. Светка женщина до последней клеточки, всегда была такой, и я не спешу отрывать губы. Провожу носом по виску, вспоминая, как эта девчонка когда-то сводила меня с ума.

Она тоже медлит. Тепло касается ладонью моего затылка и целует в щеку.

— Привет. Ты знаешь, что пахнешь конфетами и коньяком, доктор Шибуев?

Она смотрит на меня радостно, большие голубые глаза горят, и вместе с тем словно изучает взглядом. И только изучив, улыбается.

— И ты ничуточки не изменился, Андрей.

— Нет, Уфимцева, — я отпускаю ее, снимаю куртку, и мы садимся за столик. — Я все тот же Шибуев, — признаю очевидное, — который в отцовском кабинете учил тебя пить виски и лез целоваться.

Она все-таки смущается. Немного, но смотрит уже задорнее.

— Я помню. Тогда ты отхватил от меня знатного леща. И, между прочим, получил за дело.

— О да, — Светка не врет. Рука у нее всегда была тяжелой. — Три дня ходил с красным ухом, еще и от отца влетело — кого-то все-таки стошнило в мамин вазон с пальмой. Зато отличная вышла вечеринка!

Мы улыбаемся, словно и не было трех лет. Да что там — словно и десяти лет не было.

Света на секунду отворачивается и подает знак официантке. Я догадываюсь, что она уже все заказала, просто ждала моего прихода. Смотрю на аккуратную мочку уха, в которую вдета небольшая сережка.

Так и есть. Совсем юная девчонка торопится к нам через весь зал с полным подносом. Подойдя к столу, спешит опустить на него два кофе «Эспрессо», два десерта и тарелку, на которой лежат куски горячего жареного мяса и «Греческий» салат.

От аромата мяса внутри сразу же зверем просыпается голод.

— Я подумала, Шибуев, что ты с работы и наверняка голоден, так что, пожалуйста, не отказывайся, — скорее ставит в известность, чем просит Светка. В этом вся она. — Ты меня знаешь, тебе все равно придется это съесть. Оказывается, в кафешке со времени нашей юности все же кое-что изменилось. Здесь теперь подают завтраки. — Она разрывает стик с сахаром и кладет в свой «эспрессо». Размешивает его ложечкой, на секунду отлучившись мыслями. Но тут же возвращается и добавляет в продолжение прерванного признания: — Это был Рыжий — у кадки с пальмой, но я тебе не говорила.

Она не торопит с разговором, и мы завтракаем молча, продолжая изучать друг друга взглядами. Мне еще предстоит узнать, зачем она меня позвала, а сейчас я думаю о том, какая Уфимцева красивая и свежая, не в пример помятого меня, вот только привычной ухмылки нет на лице — когда-то в этом мы были с ней похожи. Когда-то она умела ухмыляться похлеще моего.

— Кажется, Андрей, ты давно не стригся.

Я киваю. Она права: давно.

— Некогда. Но я сменил рубашку, Свет, и принял душ, честно, — подмигиваю ей, делая горький глоток. — Все-таки на свидание шел к красивой девушке. Кстати, — замечаю, — ты так и не разделась. Здесь довольно тепло.

Она хмурится, как будто и сама с досадой отмечает этот факт.

— Знаешь, Шибуев, что-то я волнуюсь, — вдруг сознается.

— Ты? — я искренне удивляюсь. — Да брось, Свет. Это же я — твой друг. Ты можешь меня просить о чем угодно. Ну, давай же! — улыбаюсь, скрещивая руки в пальцах. — Скажи в чем дело, Свет? Рыжий звонил, но так ничего конкретного и не сказал. Только то, что я тебе нужен.

— Да, нужен, — смотрит в глаза Уфимцева. Она на секунду закусывает губы, сосредотачивая на мне внимание.

Какие шикарные губы — полные и сочные, как я люблю.

— Андрей, скажи, ты женат? — неожиданно спрашивает. — Может, есть девушка или гражданский брак? Я почти ничего о тебе не знаю.

Вот так вопрос. А мне казалось напротив. Уж меня-то она должна хорошо знать.

— Шутишь, Свет? — оскаливаюсь. — Откуда? Я по жизни холост — это особое состояние души. А ты? — в свою очередь задаю вопрос, едва ли успев подумать: зачем? Но слово не воробей, уже слетело и повисло в воздухе.

— Нет, я не замужем.

— Но кто-то же есть? Если не для души, так для тела? — называю вещи своими именами, предчувствуя, что за этим что-то кроется. — Ведь наверняка есть?