Читать книгу "Чужой среди своих - Виктор Тюрин"

– Товарищи! Бойцы! Ваша задача проста и в то же время неимоверно трудна! Вам предстоит удержать гитлеровцев на этом участке фронта! Удержать свои позиции до двух часов дня! Там, за вашей спиной, идет разгрузка новых, свежих дивизий! Им нужно это время, чтобы занять позиции! Я понимаю, вас мало! Но я прошу вас, товарищи, сделать все возможное и невозможное! Помните, за вами столица нашей Родины Москва! Мы не можем…

Утром следующего дня ударили немецкие пушки, вот только теперь они били по нам. Снаряды рвались почти рядом, обдавая нас комьями мерзлой земли. Взрывы и свист разлетающихся осколков давил на уши, резкий запах сгоревшей взрывчатки лез в нос, глаза постоянно приходилось протирать от мелкой пыли. Прошло немного времени, и вслед за взрывами, где слева, где справа, стали раздаваться человеческие крики и стоны. Неожиданно канонада прекратилась, а вместо нее, где-то издалека, со стороны немцев, послышался тяжелый гул. Он шел, нарастая, заставляя сердце биться все чаще, а руки сильнее сжимать оружие.

– Приготовиться к атаке!! – разнеслось у нас за спиной. Вдоль окопа бежал наш капитан. – Приготовиться к атаке!!

Неожиданно командир остановился.

– Не бойтесь, парни! Фашист сам боится! И вас, и смерти! Вам надо только выстоять, парни. Понимаете?! Надо!! По местам! А ты, Звягинцев, слушай и запоминай с первого раза, потому что повторять уже некогда. Твоя первостатейная задача: отсекать пехоту от танков. Кого не убьешь, того мордой в землю надо положить! Понял?!

– Понял, товарищ капитан.

– Не подведите меня, бойцы! Очень я на вас надеюсь!

Сказал и побежал дальше. Мы не могли знать, может даже и капитан этого не знал, что танки противника, прорвав нашу оборону, сейчас растекались в разные стороны, громя тылы разбитой и отходившей нашей армии, поэтому командование срочно организовало эту вторую линию, мобилизовав для этого всех, кто мог держать в руках оружие. Капитан это знал, но не понимал, как можно удержать пятьсот метров своего участка сотней бойцов, собранных по всему тылу, с шестью пулеметами и тремя пушками, но он был кадровым командиром, знавшим, что такое приказ, и у него было всего два выхода – удержать немцев на рубеже или погибнуть. Третьего не дано. Кроме того, он, как военный человек, прекрасно понимал, что будет, когда немецкие танковые клинья со всей силы ударят на вновь прибывшую дивизию, которая еще не успела закрепиться на новом рубеже.

Если до этого меня била внутренняя дрожь, то только стоило установить пулемет на бруствере, утопить сошники и прижаться щекой к холодному прикладу, как я вдруг успокоился. Так у меня бывало и раньше. Страх не ушел, но он больше не управлял моим разумом. Теперь его место занял холодный расчет, сосредоточив окружающий меня мир в узкой прорези прицела. Танки были видны и раньше, только сейчас можно было разглядеть сидевших на их броне людей. После того как звонко и отрывисто ударили наши сорокапятки, немецкие пехотинцы резво посыпались с машин на землю. Танки не задержались с ответом, на башне одного сверкнула вспышка, потом у другого, у третьего. Рядом с окопами вздыбилась земля. Тяжелые машины, стреляя с ходу, шли на наши окопы. Сощурив глаза, я пытался понять, насколько опасна ситуация. Внезапно впереди идущий танк дернулся и из него повалил дым. Он еще проехал какое-то время и остановился. Люк откинулся, из него полезли танкисты. Перевел прицел на них, нажал на спусковой крючок. Короткая очередь сняла двоих из них. Вторая машина, обогнав подбитого собрата, вырвалась вперед, идя прямо на нас. Вспыхнуло белое пламя у его ствола, я невольно вжал голову в плечи, но снаряд упал где-то за моей спиной.

«Сейчас по нам, сука, вдарит».

Только я так подумал, как где-то рядом ударило противотанковое ружье. Не знаю, куда целил стрелок, но попал в гусеницу, и танк со скрежетом резко остановился. Его башня только пришла в движение, как рявкнули, одна за другой, наши пушки. Один снаряд пролетел мимо, зато другой ударил прямо в башню, после чего танк окончательно замер, превратившись в отличную мишень, чем не замедлили воспользоваться наши артиллеристы. Угроза была устранена, и теперь я мог уделить все свое внимание серым фигуркам пехотинцев, которые, стреляя из винтовок, быстро расползались по полю.

«Давай, твари, давай. Ближе. Ближе!»

Били пушки, глухо кашляли противотанковые ружья, стучали пулеметы, но я ничего не замечал, снимая короткими, аккуратными очередями по два-три гитлеровца. Плотный огонь из винтовок и пулеметов заставил немецкую пехоту дрогнуть. Где-то откатиться назад, где-то залечь на землю. Видя, что атака срывается, немецкое командование решило исправить положение и послало не менее двух взводов солдат для удара нам во фланг. Расстреливая атакующих фрицев, я не мог видеть этого маневра, поэтому, когда рядом со мной оказался капитан, из-за плеча которого выглядывал связной, я только бросил на него быстрый взгляд, как бы спрашивая: «Зачем пришел?»

– Звягинцев, быстро за мной!

Не раздумывая подхватив пулемет, я сразу продублировал команду второму номеру:

– Андрей! Бери диски и за мной!

Мы бежали вдоль окопа, спотыкаясь. Тяжелый пулемет уже в первые минуты бега отбил мне все плечо. Задыхаясь, мы добежали до края обороны. Только я успел поставить пулемет на бруствер, как стало понятно, для чего нас сюда перебросили. С фланга на нас набегала рассыпавшаяся цепь немецких солдат с винтовками. Здесь наших бойцов, за исключением пятерых солдат, не было. Причем они стреляли не прицельно, а для того чтобы сдержать немцев, заставить их залечь. Стоило гитлеровцам заметить пулемет, как они перенесли весь огонь на меня, но я уже стрелял, скашивая длинными очередями фрицев. Рядом со мной отрывисто били винтовки бойцов, но теперь уже не наобум, а выискивая цель. Потеряв половину подразделения в первые несколько минут, гитлеровцы не выдержали и начали отходить, а потом просто побежали.

От остального боя у меня в памяти остались только картинки. Новая волна атакующих гитлеровцев. Грохот танков и орудий. Протяжные стоны раненых. Тонкой ниточкой стекающая из дырочки на виске моего второго номера кровь. Разрыв снаряда, бросивший меня на дно окопа, после которого я на какое-то время оглох на правое ухо, а перед глазами плавала серая муть. Потом чьи-то сильные руки поставили меня на ноги и, придав скорости толчком в спину, погнали вперед. Сначала бежал, автоматически переставляя ноги, потом, когда в голове прояснилось, понял, что мы просто бежим толпой, сломя голову. Вдруг неожиданно раздался чей-то хриплый выкрик:

– Не могу больше! Хоть пристрелите!

Мы все разом остановились, словно раздалась команда «Стой!». Люди просто попадали на землю, где стояли. Со всех сторон слышалось хриплое, тяжелое дыхание. Капитан с почерневшим лицом обошел всех людей, выделил по глотку из фляжки. Подошел ко мне.

– Ты как, студент?

– Отлично. Отступаю на заранее подготовленную позицию, товарищ командир.

Моя шутка ему не понравилась, но он смолчал, только ожег недобрым взглядом. Я пересчитал оставшихся людей: вместе с командиром и его связным в строю осталось двенадцать человек. Потом мы встали и шли до тех пор, пока окончательно не стемнело. За ночь я дважды просыпался от холода, но потом снова засыпал. Меня растолкали в темноте, после чего двинулись дальше. Скоро стало светлеть, и мы увидели, что подходим к околице какой-то деревни. Здесь нас покормили и определили на постой в какой-то сарай. Отогревшиеся и сытые, мы вскоре все заснули. Разбудил меня связной нашего капитана.