Читать книгу "Иноземцы на русской службе. Военные, дипломаты, архитекторы, лекари, актеры, авантюристы... - Валерий Ярхо"

Большинство тех «немцев», что остались живы после разорения слободы, подались в Архангельск, рассчитывая там получить места на купеческих кораблях, каждое лето приходивших для ведения торга, и выбраться из России. После столь массового исхода «немцев» из Москвы в городе остались очень немногие иноземцы, и избранный на царство в 1613 году первый царь из дома Романовых Михаил Федорович милостиво дозволил им селиться в самой Москве. Пользуясь этой милостью, иноземцы поселились на Покровке, и вскоре на этой улице уже было более полусотни принадлежавших им дворов. Первый царь новой династии отчаянно нуждался в профессионалах-специалистах разных областей, взяться которым в России было просто неоткуда. Дефицит активно восполняли, приглашая на службу иноземцев, которые, приезжая в Москву, селились поближе «к своим» — на Покровке или на Бронной, где возле своих мастерских и кузниц жили иностранцы-оружейники, латники, серебряных и золотых дел мастера и вообще все, кто был связан с работами по металлу. Держаться вместе иностранцев понуждали не только взаимные симпатии и общие дела, но и атмосфера неприязни, которой они были окружены в Москве. Интервенция и оккупация не прошли даром для русских; теперь они смотрели на иноземцев, подозревая в каждом «виновника русских бед», а чужие обычаи, религия, костюмы, непонятная речь только подливали масла в огонь. В городе весьма нередки были столкновения между русскими и нерусскими москвичами. Поодиночке заходить русскому на Покровку или Бронную, а иноземцу в другие части города было небезопасно — общались только по делу, на нейтральной территории рынков, а если нужда заставляла показаться «в чужом районе», то шли большой компанией, чтобы «в случае чего» можно было отбиться. Впрочем, это было нормой, характерной не только для Москвы, но и для любой европейской столицы, где имелись гетто, населенные иностранцами.

Ротная служба

Установившееся в начале XVII века правление династии Романовых на первых порах являло собой типичный тандем, в котором главная роль принадлежала не царю Михаилу Федоровичу, а его наставнику и родному отцу Филарету, волей политических обстоятельств ставшему третьим патриархом Русской православной церкви. Тогда же была начата большая военно-политическая игра — учтя уроки Смутного времени, дабы обезопасить страну от новых попыток польской экспансии на спорных территориях в Прибалтике, Малороссии и Белоруссии, московские правители пошли на союз с европейскими протестантами. Для ослабления грозного врага, войско которого выучкой и оснащением превосходило московское, были заключены союзы со Швецией и Голландией — странами, объявившими себя оплотами протестантизма и вступившими в открытую военную борьбу с католическими странами, в том числе и с Польшей.

На первых порах роль русских союзников сводилась к поставкам в Швецию и Голландию очень дешевого хлеба, что давало возможность употреблять больше средств этих стран непосредственно на ведение войны. Но вместе с тем в Москве задумали создать по-настоящему боеспособное профессиональное войско, способное противостоять польскому. Решено было, не распуская стрелецкого войска, формировать новые части, беря за образцы пехоту и кавалерию европейских стран.

Основной воинской единицей у иноземцев стали роты, каждая из которых имела собственное знамя. Таких рот к 1626 году насчитывалось шесть, и называли их по именам ротных командиров:

1. Рота Матвея Халаима (Метью Хейлама?) состояла из поляков и литовцев «старого выезда», то есть тех, кто поступил на службу прежде Смутного времени; все они были «поместные», то есть были наделены в Москве землей. Весной 1826 года эту роту возглавил ротмистр Михаил Желиборский.

2. Рота Петра Гамлотова (Питера Хэмлота?) состояла из «поместных» немцев «старого выезда».

3. Рота Григория Врословского состояла из литовцев, немцев, румын, греков, сербов и персов, писавшихся «кормовыми воинскими людьми».

4. Рота Николая Любомирского, которой в 1626 году уже командовал Яков Рогановский, состояла из «поместных» поляков и литовцев «старого выезда».

5. Рота Дениса Фон Висина состояла из «поместных» немцев «старого выезда».

6. Рота Якова Шава состояла из «бельских немцев», как называли ирландцев и шотландцев, бывших в гарнизоне Вельской крепости, в 1613 году взятой русскими войсками. После капитуляции крепости шотландцы и ирландцы перешли на русскую службу. Сначала из них составили две роты, но тринадцать лет спустя остатки прежних рот свели в одну. Они продолжали считаться «бельскими немцами», но в значительной степени уже были разбавлены новичками. Ветераны роты были «поместными», а прибывавшие на пополнение становились «кормовыми».

В 1627 году в списках появилась новая рота, которой командовал Прокофий Кремской, составленная из «кормовых» греков и поляков «нового выезда», то есть прибывших в Москву уже при Романовых, а роту умершего Шава принял под команду Томас Херн. В 1629 году из греков и немцев сформировали еще одну роту, во главе которой поставили шотландского офицера Йена Вуда из числа «бельских немцев».

Эти части использовались только для охраны южных границ — по чисто прагматическим соображениям европейцев на западных и северных направлениях не использовали.

Штаб-квартира Большого полка — основных сил Украинного войска, как назывались части, поставленные на оборону южных границ, находилась в Туле. Поэтому именно сюда прибывали роты, которые служили по принципу ротации. Пограничная служба длилась обычно с мая по август, и та рота, которая провела этот срок «на государевой службе», на другой год в Тулу уже не вызывалась.

В начале весны из Разрядного приказа — московского учреждения, ведавшего распределением казенной службы, — в Иноземный приказ отправлялся особый документ — «память», — являвшийся, по сути, приказанием отправить в Тулу к Большому полку новые роты. После этого из Иноземного приказа в города и уезды, где жили приписанные к ротам иностранцы, воеводам отсылали грамоты, в которых требовали известить служилых людей, чтобы они были готовы прибыть на сборный пункт в Москве; здесь же в Москве им выдавали «кормовые деньги» за май и июнь. Жалованье за июль и август должны были слать в Тулу, но обычно с этим выходила морока, и чтобы добыть деньги, в Москву отправляли выборных от рот.

Те воины, которые оставались дома, тоже были не совсем свободны в своих поступках. Они обязаны были все время быть готовыми к выступлению: хорошо кормить и содержать коней, иметь запас продуктов и фуража, поддерживать в порядке снаряжение и, уж конечно, содержать в полной боевой готовности оружие. Приписанный к воинской службе человек не мог надолго отлучаться из дому или выезжать из поместья, не известив командиров, где его нужно искать. Впрочем, вне очереди роту могли потребовать в Тулу только в случае реальной угрозы войны.

Эти правила, разумеется, распространялись не только на иноземцев, но и на всех служилых дворян.

С 1630 года роты иноземцев решено было вывести из Украинного разряда и в Тулу на службу больше не посылать. Вместо этого их стали готовить к походу на поляков с целью отвоевания Смоленска. Всех приписанных к ротам иностранных воинов собрали в Москве. Тогда же было объявлено, что им предстоит «быти в ратном учении у полковников», которых пригласили в Москву из разных мест.