Читать книгу "Силиконовая надежда - Марина Крамер"

Утром мы собирались на работу с Севой, Оксана еще спала, и за завтраком мы смогли обсудить ситуацию с моим отцом и его финансовым участием в фирме «Медгарант».

– Мне кажется, что там нет криминала и дело это не стоит внимания, – разливая только что сваренный кофе по чашкам, сказал Сева. – Я-то, собственно, за фамилию зацепился, остальное мне не особенно интересно. А ты ничего интересного для себя не нашла?

– Только лишние вопросы.

– Ну, как знаешь. Может, действительно лучше не говорить ничего.

– Все равно спасибо тебе, Сева, я получила кое-какую пищу для размышлений. Да в конце концов, хотя бы узнала, что он жив и даже не бедствует. Мы же от него ни единой весточки не получили после отъезда, – размешивая сахар в чашке, сказала я.

– Ну, тоже хорошо, – согласно кивнул Сева.

– Я такси сейчас вызову, может, со мной доедешь? – предложила я, но он отказался:

– Нет, мне сегодня в редакцию не нужно, я договорился о встрече с человеком здесь, неподалеку.

Из подъезда мы вышли вместе. Оксанка так и не соизволила оторвать тело от постели, чтобы проводить мужа – ну, она никогда этого и не делала, справедливости ради. Не знаю, как относился к этому сам Сева, но мне почему-то было его немного жалко. Открыв мне дверку и усадив в такси, Сева чуть сгорбил плечи, поднял воротник ветровки и, сунув в карманы руки, быстрым шагом направился в противоположную сторону. Зачем люди живут вместе, когда, по сути, они не вдвоем, а каждый сам по себе? У каждого отдельная жизнь, отдельные интересы и потребности, а вместе они только ужинают и спят. Как по мне, так лучше жить одной, чем чувствовать себя одинокой рядом с кем-то.

– Аделина Эдуардовна, к вам посетитель, – раздался голос Аллы по интеркому.

– Я никого не жду.

– Как? А представителя из Минздрава?

О, черт, черт, черт, как я могла забыть?! Точно – сегодня же должен был приехать из Москвы какой-то очередной проверяющий… Гори они все…

– Алла, задержи его минут на десять, я сейчас.

– Да вы не спешите, он еще от шлагбаума идет, меня охрана предупредила.

Я немного успокоилась, привела в порядок волосы, достала из шкафа накрахмаленный до хруста белый халат с бейджем, сменила белые сабо на элегантные лодочки, которые держала специально для таких случаев, подкрасила губы и, оглядев себя в зеркале, сочла, что для человека, проведшего четыре часа в операционной, я довольно свежа и неплохо выгляжу.

Когда Алла снова позвонила, я уже совершенно взяла себя в руки, отбросила все, что было в моей голове до этого, и приготовилась встречать представителя Минздрава. Но, как оказалось, нельзя быть готовой ко всему.

Когда он вошел вслед за Аллой в кабинет, я почувствовала, что мне стало дурно. Передо мной появился Павел Одинцов собственной персоной, и хуже этого я даже вспомнить ничего не смогла. Мы не виделись со дня похорон моей мамы, я и знать не знала, что он переехал в Москву и зашагал вверх по карьерной лестнице, буквально перепрыгивая через ступеньки.

– Добрый день, Аделина Эдуардовна, – с улыбкой произнес он. – Не ожидали?

– Почему же? Меня предупредили о приезде представителя Минздрава.

– Но вы не ожидали, что это буду я, согласитесь?

Я глазами указала Алле на дверь, и она вышла. Я же повернулась к вальяжно рассевшемуся за столом Одинцову и спросила:

– А ты на что сейчас рассчитывал? Что я тебе на шею брошусь?

– Деля, не надо так. Ну, пусть не на шею, но хоть лицо-то погостеприимнее можно сделать?

– Ты забыл, видимо, – оно у меня всегда такое. И давай сразу договоримся – ты представитель министерства, я – главный врач проверяемой клиники. Ни больше ни меньше.

– Предлагаешь забыть все, что между нами было?

– Я предлагаю это не вспоминать, потому что давно забыла. И зачем ворошить?

– Ты ведешь себя как обиженный ребенок.

– Интересное у тебя понятие об обидах, Одинцов. То, что ты сделал, называется иначе. Напомнить?

Он усмехнулся:

– Похоже, это ты не забыла, да? Не думал, что ты такая злопамятная.

– Злопамятная? Ты серьезно? Ты украл мою разработку, опубликовал статью, не упомянув моего имени, запатентовал – и я злопамятная? Ты просто восхитителен в своей мерзости, Паша.

Я села на свое место и взяла сигарету, стараясь, чтобы руки не дрожали.

– Так и не бросила курить? – тут же прицепился Павел, словно не услышал моих последних слов. – Не боишься цвет лица испортить?

– Не боюсь.

– Деля, я понимаю, у тебя есть причина злиться на меня, – придав голосу виноватых ноток, произнес он. – Но ведь ты в конце концов тоже неплохо устроилась. Даже, как я вижу, куда лучше меня – со всеми этими статьями и патентами. Ты и сама преуспела, насколько я знаю.

– Неужели у тебя настолько скучная жизнь, что ты следишь за моими успехами? Не поверю.

– А напрасно. Я за эти годы многое понял и переосмыслил. Если бы не ты, я мог вообще из медицины уйти, и неизвестно, что бы вообще со мной сейчас было, – проникновенно сказал Павел.

Будь мне ровно на десять лет меньше, я, может, и поверила бы в эту надрывную речь. Но они уже прошли, эти злосчастные десять лет, и теперь, пережив все, я отчетливо видела, что словам этим цена три копейки, а Павел – просто хороший актер, не более. А он продолжал, не замечая, что я никак не реагирую:

– Деля, я так жестоко ошибся тогда. Мне не нужно было отпускать тебя, ведь ты оказалась единственным человеком, который в меня верил. Это благодаря тебе я смог восстановиться и снова начать оперировать. Ты в меня верила и заставила меня тоже снова поверить…

– И чем же ты отплатил мне за это, Паша? – перебила я, чувствуя, как начинает подташнивать от обилия сладости в его речи. – Украл мою разработку?

– Деля! Ну, хватит! Ты ведь понимаешь, что в то время ты была рядовым ординатором, кто вообще стал бы обращать внимание на твои разработки? А мое имя дало им ход, их теперь применяют широко.

– Да, а ты, умница, заработал на этом. Ведь ты-то в то время уже докторскую писал. И дела твои пошли значительно быстрее. Но бог с ней, с разработкой. Ты мог мне сам об этом сказать, сам, понимаешь? – Я со злостью ткнула в пепельницу окурок и взяла новую сигарету. – Это было хотя бы честно! Но я узнала об этом от случайных людей – как думаешь, какие эмоции испытала? Мне не было жалко этой чертовой разработки, мне было противно, что ты оказался вором, да к тому же еще малодушным и трусливым.

Я ждала, что вот теперь-то он взорвется, сбросит эту маску покаяния и предстанет в своем привычном амплуа холодного циника. Но нет – Одинцов молчал, опустив голову, и это было довольно странно.

Это меня насторожило – никогда прежде Павел Одинцов не молчал в ответ на обвинения, были они справедливыми или нет. Но у меня ни на секунду не промелькнула мысль о том, что за эти годы он действительно мог все переосмыслить и понять, что и в какой момент сделал не так.