Читать книгу "Древняя Русь. События и люди - Олег Творогов"

Этот год отмечен и важным событием в истории славянских народов — произошла знаменитая Грюнвальдская битва, в которой объединенные силы Польши и Литвы с поддержкой чехов, венгров и русских смоленских полков в многочасовой битве нанесли сокрушительное поражение рыцарям Тевтонского ордена: 18 тысяч крестоносцев было убито, 14 тысяч попало в плен. Эта битва окончательно остановила экспансию Ордена.[129]

1417 — На Руси вновь вспыхнула эпидемия чумы, охватившая Новгород, Ладогу, Старую Руссу, Порхов, Псков, Торжок, Тверь и Дмитров. Живые не успевали погребать умерших, а один здоровый едва успевал помогать десяти больным. Опустели многие дома — в некоторых осталось по одному-двум жителям, а где и всего один ребенок. Симптомы болезни были таковы: «Сначала словно рогатиной ударит под лопатку, или напротив сердца в груди, или между лопаток, и разболевшись начинает харкать кровью, и в огне горит, а потом в поту, а потом в ознобе, и ходит по всем суставам человеческим болезнь та. Опухоль же у одного на шее, у другого на ноге, у того под мышкой или под скулой, или за лопаткой, или в паху и на иных местах».[130]

1420 — Чума появилась теперь в Костроме, Ярославле, Галиче, на Плесе (на Волге, выше Кинешмы), в Ростове. И умерло столько народа с начала эпидемии (а началась она в августе), что некому было жать; к тому же на Никитин день (т. е. 15 сентября) выпал снег и шел три дня и три ночи, а выпало его почти полметра. После этого мало кто даже из оставшихся в живых смог убрать урожай. А после «мора» начался голод.

1421 — На Новгородскую землю обрушилось стихийное бедствие: небывалое половодье в Волхове снесло 20 устоев моста в Новгороде, от воды пострадали деревянные мостовые, многие дома были сорваны с оснований, а люди спасались от воды на чердаках и крышах. Людей пугали слухи о начале нового потопа. 19 мая в полдень в городе разразилась сильнейшая гроза, причем молнии блистали так, что невозможно было смотреть. Люди решили, что это огонь, «пожигающий грешников», и придя в ужас стали кричать: «Господи помилуй!».[131] В этот год на Новгородчине снова был голод и снова «мор» от болезни.

1422 — Продолжается голод. Люди умирают, уходят в Литву, на дорогах лежат трупы замерзших (зима была суровой); люди едят падшую скотину, собак и кошек, «и люди людей ядоша», — отмечает летописец.[132]

1425 — Умер великий князь Василий Дмитриевич. «Ни в чем, казалось бы, не явил нам блестящих деяний сын Дмитрия Донского, — пишут о нем И. Б. Греков и Ф. Ф. Шахмагонов, — нет выигранных битв, не прославлен походами, и все же он оказался достойным преемником своего отца. Он не растерял отцовского наследства, а почти незримой для нас деятельностью сохранил его и укрепил».[133] На княжение Василия Дмитриевича пали и встреча с грозным Тимуром, и нашествие Едигея, продолжалось противоборство с Ордой, уже заметно терявшей свое прежнее могущество. Но час полного освобождения от ордынского ига еще не пробил.

Великим князем стал десятилетний Василий Васильевич. Вскоре, однако, заявил о себе грозный и сильный соперник юного князя — его дядя князь Юрий Дмитриевич Галицкий. Княжество Юрия располагалось по притокам Волги — Унже и Костроме — и в бассейне Верхней и Средней Ветлуги: земли там были плодородны, леса изобиловали пушниной, имелись богатые соляные источники.[134] Именно это княжество становится главным соперником Москвы.

Сразу же по вокняжении Василия Юрий Дмитриевич попросил перемирия, а тем временем разослал по всем городам за своими сторонниками, намереваясь выступить против великого князя. Тот же отправился в Кострому, куда прибыли и другие его дядья — Константин, Андрей и Петр. Юрий Дмитриевич ушел в Нижний Новгород. Посланный против него Константин Дмитриевич настиг князя на реке Суре, но, постояв друг против друга на ее берегах, противники разошлись, и Юрий вернулся в свой Галич. Для переговоров о мире к Юрию послали митрополита Фотия.

Здесь произошло следующее. Юрий приказал собраться всем галичанам и встретить митрополита на горе, с той стороны, откуда он должен был подъехать, рассчитывая, что множество народа произведет на Фотия впечатление: князь собрал не только бояр и лучших людей, но и «чернь» (выражение летописца) из своих городов, сел и деревень. Однако митрополит, помолившись в церкви и выйдя к ожидавшей его толпе, обратился к Юрию: «Сын мой! Не видел столько народа в овечьей шерсти», ибо, поясняет летописец, простой народ был одет в сермяги. «Князь же хотел представить себя повелителем многих людей, а святитель понял это как насмешку над собой», — иронизирует летописец. Переговоры зашли в тупик: Фотий настаивал на мире, Юрий же соглашался только на перемирие. Разгневанный митрополит отказался благословить князя и горожан. Летописец утверждает, что после этого начался «мор», и испуганный князь поскакал вдогонку за уехавшим митрополитом, умоляя его простить, возвратиться и благословить его и город. Снова начались переговоры, и Юрий пообещал Василию Васильевичу не добиваться великого княжения, но полагаться на царя (т. е. на ордынского повелителя): «...которого царь пожалует, тот будет князь великий владимирский и Новгороду Великому и всей Руси».[135] и на этом присягнули на кресте.

Таковы были предвестия новой феодальной войны, которая разразилась в середине XV в.

1426 — В этом и следующем году на Руси все еще не утихал «мор». Витовт пришел под принадлежащий Пскову город Опочку. В его войске были литовцы, поляки, чехи, волохи и татарский отряд. Горожане Опочки скрылись за стенами, так что враги решили, что город пуст. Но когда татарские конники заполнили мост, ведущий к крепости, горожане перерезали веревки, и мост рухнул на заостренные колья, врытые в дно рва. Многие воины погибли; пленных татар, поляков и литовцев подвергли жестоким и унизительным пыткам: отрезали половые органы, с поляков, чехов и волохов сдирали кожу. Витовт, не перенеся уничижения, отступил и двинулся к другому городу — Вороначу (вблизи Пскова). Но разразилась страшная гроза. Охваченный суеверным ужасом, Витовт, схватившись за столб шатра, кричал: «Господи, помилуй!», ожидая, что его поглотит разверзшаяся земля. Однако гроза кончилась, а прибывший посол великого князя Василия Васильевича Александр Лыков поведал литовскому князю о возмущении своего господина: «Чего ради ты творишь такое, вопреки договору, чтобы быть со мною один за один, а ты отчину мою воюешь и разоряешь?».[136] Псковичи пообещали Витовту выкуп в 3 тысячи серебром, но ничего не дали, и он ушел восвояси.