Читать книгу "Возвращение в дивный новый мир - Олдос Хаксли"

Профессор Скиннер из Гарвардского университета высказал психологический взгляд на проблему в книге «Уолден Второй», в утопическом романе о самостоятельной и автономной общине, которая так хорошо и по-научному организована, что никто не испытывает искушения вести асоциальную жизнь и каждый без принуждения и нежелательной пропаганды делает то, что должен. В общине все счастливы и проявляют склонность к позитивному творчеству. Во Франции, во время и после Второй мировой войны, Марсель Барбю и его последователи организовали несколько самоуправляющихся, лишенных иерархии производственных общин, которые, кроме того, были пронизаны духом взаимопомощи и возвышенного, поистине человеческого бытия. И, между прочим, проведенный в Лондоне Пекхэмский эксперимент показал, что, объединив службу здравоохранения с немедицинскими интересами людей, можно создать настоящую общину даже в условиях мегаполиса.

Мы, таким образом, видим, что болезнь чрезмерной организации распознали уже давно, что для ее лечения были предложены самые разнообразные средства, а симптоматическое лечение проводили неоднократно, в разных местах и часто с ощутимым успехом. И тем не менее, несмотря на проповеди и наглядные практические результаты, болезнь прогрессирует, а состояние больного неуклонно ухудшается. Мы все знаем, что небезопасно допускать концентрацию власти в руках правящей олигархии, но власть продолжает и дальше концентрироваться в руках все меньшего числа людей. Мы знаем, что многие в огромных современных городах влачат анонимную, отчужденную и, можно сказать, не вполне человеческую жизнь; тем не менее мегаполисы только расширяются, а жизнь в них совершенно не меняется. Мы знаем, что в огромных, сложно устроенных обществах демократия бессмысленна, если она не распределяется по автономным, малочисленным группам населения; тем не менее все в большей степени дела народов решаются бюрократами государства и большого бизнеса. Сейчас уже очевидно, что в настоящее время решить проблему чрезмерной организации почти так же трудно, как и проблему перенаселения. В обоих случаях мы знаем, что нужно делать, но в обоих же случаях мы не в состоянии поступать согласно нашим знаниям.

Здесь мы сталкиваемся с очень тревожным вопросом: действительно ли мы хотим поступать согласно нашим знаниям? Действительно ли большинство населения думает, что стоит потрудиться ради того, чтобы остановить и, если возможно, повернуть вспять наше движение к тоталитарному контролю? В Соединенных Штатах, а Америка – это пророческий образ того, чем станет остальной индустриально развитый мир через несколько лет, – согласно опросам общественного мнения, большинство молодых людей, завтрашних избирателей, не верят в демократические институты, не возражают против цензуры непопулярных идей, не считают, что народ может управлять собой сам, и будут совершенно довольны, если смогут и дальше жить так, как приучил их промышленный бум и если ими продолжит управлять тщательно отобранная олигархия. То, что столь многие сытые молодые телезрители в самой мощной демократии мира так безразличны к идее самоуправления, так не заинтересованы в свободе мысли и в праве на несогласие, не может не расстраивать, но не может и удивлять. «Свободен, как птица», – говорим мы, завидуя крылатому созданию из-за его способности к неограниченному движению во всех трех измерениях. Но, увы, мы забыли о дронтах. Любая птица, научившаяся добывать себе пропитание из земли, не прибегая к помощи крыльев, очень скоро откажется от привилегии летать и навсегда привяжется к земле. Нечто подобное можно сказать и о людях. Если человек получает в изобилии хлеб трижды в день без всяких хлопот, то он почти всегда будет довольствоваться одним только хлебом – или только хлебом и зрелищами. «Кончится тем, – говорит Великий инквизитор в притче Достоевского, – что они принесут свою свободу к ногам нашим и скажут нам: «Лучше поработите нас, но накормите нас». Когда же Алеша Карамазов спрашивает брата, который рассказывает ему эту притчу, не иронизирует ли Великий инквизитор, Иван отвечает: «Нимало. Он именно ставит в заслугу себе и своим, что наконец-то они побороли свободу и сделали так для того, чтобы сделать людей счастливыми». Да, именно сделать людей счастливыми. «Ибо теперь только, – настаивает Великий инквизитор, – стало возможным помыслить в первый раз о счастии людей». Но отсутствие свободы еще более невыносимо, чем ее наличие. Когда еды становится мало, когда рабовладельцы закручивают гайки, приземленные дронты снова вспоминают о крыльях – но вновь отказываются от них, когда наступают лучшие времена, количество еды увеличивается, а хозяева становятся снисходительными и щедрыми. Молодые люди, которые сейчас так скверно думают о демократии, могут в один прекрасный момент стать борцами за свободу. Клич «Дайте мне телевизор и гамбургеры, но не лезьте ко мне с ответственностью за свободу» может в любой момент смениться лозунгом «Свобода или смерть!». Такая революция произойдет благодаря действию сил, перед которыми беспомощны даже самые могущественные правители; отчасти из-за их некомпетентности, отчасти же из-за неспособности эффективно использовать инструменты манипуляции сознанием, которыми наука и технологии снабжали, снабжают и будут снабжать и впредь будущих тиранов. Если учесть, как мало знали и как скудно были вооружены великие инквизиторы прошлого, то можно только удивляться тому, насколько эффективно они действовали. Однако их наследники, хорошо информированные, научно подкованные диктаторы будущего, несомненно, справятся намного лучше. Великий инквизитор упрекает Христа в том, что он призвал людей быть свободными, и говорит Ему, что «мы исправили подвиг твой и основали его на чуде, тайне и авторитете». Но чуда, тайны и авторитета власти недостаточно для того, чтобы гарантировать выживание диктатуры. В придуманном мною «О дивном новом мире» диктаторы добавили к этому списку науку и таким образом укрепили свою власть, манипулируя организмами эмбрионов, рефлексами младенцев, умами детей и взрослых. Вместо того чтобы просто говорить о чудесах и символически намекать на тайны, они смогли с помощью специальных лекарств дать своим подданным возможность пережить таинства и чудеса – то есть превратить простую веру в экстатическое знание. Прежние диктатуры рассыпались в прах, потому что тираны никогда не могли снабдить своих подданных достаточным количеством хлеба, зрелищ, тайн и чудес. Те диктаторы не владели эффективными методами манипулирования индивидуальным и общественным сознанием. В прошлом свободолюбивые мыслители и революционеры часто были выходцами из самых благочестивых и ортодоксальных слоев общества, и это неудивительно. Методы, которыми пользовались ортодоксальные педагоги, оказались на удивление неэффективными. При научно обоснованной диктатуре просвещение и образование будут работать по-настоящему. В большинстве своем мужчины и женщины искренне полюбят рабство и никогда не станут помышлять о революции. Нет никаких оснований надеяться, что кому-либо удастся свергнуть строгую научно обусловленную диктатуру.

Тем не менее в мире пока все же сохраняется свобода. Немалое количество молодых людей – и это правда – не ценят ее. Но многие из нас все же верят, что без свободы люди не могут стать людьми в истинном смысле данного слова, и поэтому свобода для нас – наивысшая ценность. Возможно, силы, угрожающие сегодня свободе, слишком могущественны, чтобы им можно было долго сопротивляться, но наш долг делать все необходимое, чтобы противостоять им.