Читать книгу "Любовь пиратки Карибского моря - Ирина Измайлова"

Возможно, такие отношения способствовали твердой дисциплине на борту «Виолетты» — капитана все без исключения уважали, иной раз побаивались, и никто не выделял себя перед остальными, потому что никто не смог бы похвалиться особым расположением Робертса.

Камышовый Кот, впрочем, пользовался некоторыми поблажками — капитан Удача отлично понимал, что индейца нельзя заставлять возиться с такелажем — вряд ли он в нем быстро разберется, его небезопасно учить стрелять из пушки, а с прочим огнестрельным оружием он, хотя и выучился обращаться, все же управляется куда хуже, чем со своим луком или ножом. Многие уверяли, что в иных местах индейцы палят из мушкетов не хуже белых, вероятно, так оно и было, однако Коту эта наука пока была ни к чему.

Однако кое в чем Робертс отличал индейца от остальных. Выросший возле воды, Кот отлично плавал, это же умение было и у капитана Удачи, и, когда это получалось, он с удовольствием брал индейца с собой купаться. Когда же (в очень редких случаях) тот соглашался плыть наперегонки, это по-настоящему развлекало Робертса.

Но в этот раз он поплыл с Котом к небольшому островку не ради состязания и не просто из удовольствия. При всей своей отваге и внешней бесшабашности капитан Удача очень хорошо понимал, какого шума наделал в этот раз на Мартинике, как взбешены сейчас французские власти и как они постараются возбудить ненависть к дерзкому пирату среди всех остальных колониальных властей. При всех распрях между странами — владелицами колоний в одном они все последнее время были единодушны: в стремлении сообща искоренять пиратство. Никто уже не использовал, по крайней мере в открытую, каперства, флибустьерам больше не выдавались государственные лицензии на морской грабеж, а значит, стало выгодно объединяться, чтобы хоть как-то обезопасить себя от морских разбойников.

Поразмыслив, Робертс решил, что шхуне так и так нужен основательный ремонт, а значит, перебравшись от Мартиники к Кубе, стоит не только сделать длительную стоянку, но и воздержаться какое-то время от разбойных похождений.

Добыча была велика, но и тратилось награбленное достаточно быстро. За неделю пираты спустили едва ли не все, что получили после своих последних похождений. Надо бы было подбросить команде что-нибудь, чтоб ребята могли все так же спускать добро в кабаках и трактирах. Но что? Будь они в море, потребность в деньгах отпала бы сама собою: что можно тратить во время плавания? А так матросы вот-вот затоскуют и будут потихоньку выражать свое недовольство. Конечно, никто не выскажет его в лицо капитану, но скрытое недовольство всегда опаснее откровенного. На «Виолетте» за три года ее похождений не было ни одного бунта, но для чего испытывать судьбу?

И тут он вспомнил, что Камышовый Кот сказал ему как раз про эти места. Якобы тут, в этой самой бухте, вернее, за ее пределами, там, где заканчивается старый риф, можно наловить много-много жемчуга.

Робертс спрашивал индейца, откуда он может знать это, если происходит из других мест. Кот пояснил, что когда-то здесь жили его предки, которым пришлось покинуть свои владения после появления испанцев, уничтоживших его племя почти целиком. Однако предания о белых морских камнях, которые очень любят гринго, сохранилось, и Кот знал, где их нужно искать.

Капитан Удача не слишком верил в это: индеец не умеет пользоваться картами, сам никогда в этих местах не бывал — откуда же такая уверенность? Тем не менее стоило попробовать. Лагуна очень неглубокая, ныряй сколько хочешь. Если действительно удастся найти несколько хороших жемчужин, то почему бы не предложить команде на недельку заняться таким ловом? Да, не все хорошо ныряют (плавают-то прилично все!), но те, кто сам не сможет заняться ловом жемчуга, будут больше заняты ремонтом судна, значит, на свою долю так и так получат право. Вот и было бы занятие еще на пару недель, а там, глядишь, можно будет придумать какой-нибудь новый план и вновь напомнить о себе.

Камышовый Кот охотно согласился показать «жемчужные места» и не спорил, когда капитан предложил ему поплыть к островку не на лодке, а просто так.

Выбравшись из воды после Робертса, индеец некоторое время старательно выжимал свои тонкие косички, перед тем вынув из них пару перьев попугая и разложив на камне сушиться. Отряхнул все свои погремушки и амулеты (бесполезно было советовать ему оставить их на корабле!), затем вздохнул:

— Жалко, что мы плавать не лодка. Не взять было трубка!

— Обойдешься! — возразил Бартоломью. — Если ты закуришь, то будешь дымить полчаса. А то я не знаю? А нам нет резона торчать здесь до вечера. Нырнем раз с десяток, и если твои рассказы не подтвердятся и жемчуга здесь нет, то и вернемся назад, на «Виолетту». Если же окажется, что жемчуг есть, тоже засиживаться не станем — надо будет организовать назавтра лов. Думаю, ребятам идея понравится. Хотя странно: если места жемчужные, что же никто не ловит?

— Белые не ловить потому, что не знать, — спокойно ответил индеец. — Ловить в другой места. А индеец знать, но им не сказать!

Некоторое время они сидели рядом на мокром от прибоя песке, являя необычный контраст. Индеец был крепко слеплен, равномерно мускулист, невысок, с низко посаженной головой, длинными руками и широким, нетяжелым, но мощным торсом. Тело европейца, будто вырезанное из слоновой кости, тоже отличалось гармоничностью мускулатуры, но у него мышцы были особенно развиты в плечах, спине и ногах, талия, хотя и крепкая, выглядела тонкой, шея была длинной, посадка головы высокой. К тому же у Бартоломью Робертса были светлые волосы и глаза, которые при вечернем свете казались серыми, в полутьме — почти черными, но сейчас, утром, под ослепительным здешним небом, стали ослепительно синими.

— Ну что? — спросил Робертс, уверившись, что индеец отдохнул после их долгого плавания. — Ныряем?

— Кот нырять первый, — сказал тот и бесшумно соскользнул в воду.

Бартоломью последовал за ним.

Они достаточно долго плавали между коралловыми зарослями, пока оба не стали задыхаться и не всплыли.

— Хоть бы одну раковину увидеть! — еще не с досадой, но уже с изрядной долей сомнения воскликнул капитан. — Что-то пока только такие, в каких живут морские раки и прочие гады морские. Ладно, отплывем чуть в сторону и ныряем опять.

Повторный нырок тоже не дал результатов. Ловцы еще раз поменяли место, окунулись, и вот тут Бартоломью увидал среди зарослей, возле подводного камня, несколько крупных раковин, по форме напомнивших ему те, в которых, как ему кто-то когда-то объяснял, можно найти жемчуг. Он наугад взял и опустил в прицепленный к поясу мешок три такие раковины, вынырнул и спустя минуту выбрался на островок.

У его пояса были привешены также ножны с небольшим, но очень острым и прочным кинжалом. Руки капитана Удача были достаточно мускулисты, однако он довольно долго провозился, прежде чем открыл одну из раковин. Она была пуста, если, конечно, не считать жившего в ней моллюска. Робертс тихо выругался, однако принялся за вторую находку. И она его полностью вознаградила! В перламутровой колыбели, рядом с розоватым тельцем хозяина раковины, лежали шесть ослепительно-белых жемчужин. Две маленькие и не очень правильной формы, две круглые, куда крупнее, и две по-настоящему большие, круглая и слегка каплевидная, из тех, что в последнее время особенно ценились в Старом Свете.