Читать книгу "Инквизиция. Царство страха - Тоби Грин"

С таким удивительно ясным и ничем не затуманенным сознанием Нуньеш сообщил: конверсос Лиссабона по возможности соблюдают субботу, еврейский день отдохновения. У некоторых имеются и календари еврейских праздников, а иные действуют в качестве ритуальных резников. Им удается встречать еврейскую пасху (Песах) и не есть при этом дрожжей, выпекая мацу. Если они могут, то едят рис и каштаны в качестве альтернативной пищи. Некоторые даже заключают браки по еврейскому обычаю и имеют печи, в которых можно готовить пасхальную мацу. Раввином был у них портной, которого звали Наварро, его жену сожгли на костре в Испании. Дочь Наварро знала множество древнееврейских молитв наизусть. У раввина была необычно длинная борода, которую он поклялся не обрезать до прихода Мессии. Множество других конверсос бежали из Испании, их родителей или других близких родственников сожгли там на костре или вернули в лоно церкви…[268]

Доклады не понравились общине конверсос, и Нуньеша убили. Его быстро возвели в ранг мученика. Ходили слухи, что на месте, где его похоронили, происходят чудеса.

В том же 1524 г. Жоржи Темудо, приходской священник из Лиссабона, подал следующий доклад о традициях конверсос, в котором подтверждалась большая часть из сказанного Нуньешом. Этот рапорт увеличил враждебность народа[269]. Сомнений в том, что португальские конверсос зашли значительно дальше в исповедовании иудаизма по сравнению с конверсос в Испании, не могло и быть. Ведь многие прибыли сюда после изгнания из Испании в 1492 г., чтобы продолжать исповедовать иудейскую веру.

Теперь Жуан III мог совершенно безопасно вводить собственную инквизицию, зная, что ему обеспечена всенародная поддержка. В самом деле, прецеденты уже случались.

В 1480-е гг. Жуан II приказал епископам Португалии провести расследование наличия ереси у ряда конверсос, беженцев из Испании[270]. В то время даже пришлось сжечь на аутодафе некоторых их этих беженцев[271].

Но в Португалии не имелось административной структуры, которая существовала в Испании. Именно ее и стремился создать Жуан III.

Нарастающее враждебное отношение к конверсос было таким, что когда в январе 1531 г. произошло мощное землетрясение в районе Тежу, монахи Сантарема заявили: это наказание ниспослано народу Португалии за то, что евреем разрешили жить вместе с ним.

Однако так считали не все. Величайший поэт и драматург Португалии того времени Жил Висенте объяснял монахам на общем собрании францисканского монастыря, что землетрясение — это природное явление[272].

Столь познавательная проповедь Висенте почти не оказала никакого влияния. В декабре 1531 г. папа Клемент VII назначил Диогу да Силва папским инквизитором в Португалию. Однако португальские конверсос направили своего одноглазого посланца Диарте де Раса в Рим для передачи прошения о защите. Булла о назначении да Силвы была приостановлена до следующего октября. Но теперь перспектива введения инквизиции стала слишком реальной.

Атмосфера в Португалии сгущалась все больше, народ готовился к убийствам. Как только в Ламего услышали новость о первой булле в 1531 г., люди начали обсуждать, какое имущество им хочется получить от конверсос. Некоторые обвиняли короля в трусости и говорили, что ему всего-то и нужно предать конверсос мечу и не беспокоиться о проведении длительных судов. Другие заявляли, что они сами и все их родственники готовы выступить свидетелями прямо сейчас, а самые умеренные утверждали: Жуан III просто намерен сжечь всех конверсос в течение трех лет[273].

На дипломатические переговоры ушло четыре года. Затем папа Павел III дал сигнал отбоя. Лишь 23 мая 1536 г., после значительного давления, оказанного императором Карлом V, владыкой Испании, находившимся в то время в Риме, была выпущена булла, разрешающая учреждение португальского трибунала.

Павел III сократил власть нового трибунала, пожаловав прощение конверсос на целый год до вступления буллы в силу и постановив: преступления, совершенные до этого периода, расследоваться не будут. Более того, новая португальская инквизиция не была обличена такой же абсолютной властью, как испанская. Папа имел право выбирать трех инквизиторов, король — только одного. Права обеспечивать секретность для свидетелей не имелось. Новое учреждение не получило той же свободы в деле конфискации имущества, какая была предоставлена инквизиции в Испании[274].

Сопротивление папского престола распространению инквизиции подчеркивает, насколько далеко зашла политизация нового института в Испании и Португалии. Вспышки ненависти, выраженной народом Ламего после того, как стало известно о выходе в свет буллы, показывают: как и в Испании, эти предрассудки стало необходимо направить в нужное русло.

Как и в Испании, конверсос стали объектами ненависти. А папский престол, хотя и пытался сделать все от него зависящее, не смог достичь многого в защите козла отпущения. Опасная идеология создала внутреннюю угрозу источнику силы и единства. И это оказалось невозможным отрицать.

В Португалии первого великого инквизитора назначили в 1539 г. Кардинал Энрике был братом Жуана III. Он родился 31 января 1512 г. в Лиссабоне. В первый день его жизни шел сильный снег, что случается в португальской столице крайне редко. Это явление приняли за знак того, что Господь наградил его ясным видением вещей.

Энрике был среднего телосложения. Его считали очень смелым человеком, превосходным охотником и наездником. Он владел латынью, изучал греческий и древнееврейский. Юноша оказался весьма серьезным в занятиях, говорил он резко, но вполне искренне. С четырнадцати лет Энрике уже приобрел стойкую привычку поступать честно. Учитывая его характер и положение, этот человек идеально подходил, чтобы возглавить инквизицию в португальском обществе[275].

После определения базовой административной структуры инквизиция вскоре приступила в работе. Первый милосердный эдикт был выпущен в Эворе в 1536 г., через девять лет после заключения в тюрьму Альвару де Лэана. Трибунал отправился в Лиссабон в 1537 г., куда рекой потекли обвинения[276]. В течение ряда следующих лет суды возникли по всей стране — и в таких местах, как Томар (еще очень близко к Лиссабону), и в Коимбре, Ламего и Порту, расположенных дальше на север.