Читать книгу "Белые на фоне черного леса - Елена Минкина-Тайчер"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я бросился в Москву, ведь там находились ближайшие аэропорты. К сожалению, потребовалась масса времени и документов, чтобы пробиться к соответствующим службам, они отказывались полагаться на показания двенадцатилетней девочки. Тем более я понятия не имел, о каком направлении может идти речь и даже о каком аэропорте. Короче говоря, через трое суток моих безуспешных метаний директор нашего израильского интерната получает звонок из консульского отделения города Торонто! Да, из Канады! Мол, к ним обратился подросток по имени Василий Гроссман, согласно предъявленным документам гражданин Израиля. Со слов самого подростка, он улетел в Канаду просто так, погулять, но быстро одумался и просит помочь ему вернуться в родное учебное заведение. Это пока все. Нам разрешили поговорить с Васей по скайпу. Во-первых, это был точно он. Во-вторых, никакой информации добиться не удалось. Вася, как всегда, молчал или тупо повторял, что решил погулять. И что паспорт Кати он случайно потерял.
Поверьте, этот мальчик никогда не терял ни одной скрепки! Воспитатель только ему доверяла хранение ключей в поездках и походах.
Мы оплатили билет до Тель-Авива, и завтра Вася вылетает в Израиль. Попробуем разобраться на месте, хотя сердце мне подсказывает, что ничего путного так и не узнаем.
Как приятно посидеть летним днем в парке. Просто посидеть, полистать любимую книгу, полюбоваться на отцветающие клумбы. Какая непривычная роскошь.
В этом году я открыла для себя Левитанского. Смешно кому-нибудь рассказать, шестьдесят три года, время открытий! Всего и надо, что вглядеться, – боже мой!
В детстве прилежно читала купленных папой классиков, до сих пор храню большие красивые книги из плотной коричневатой бумаги с золотыми тиснеными буквами на переплете. Пушкин, Лермонтов, Гончаров. В студенческие годы появились загадочные манящие имена – Пастернак, Цветаева, Ахматова, Мандельштам. Случайно, по страшному везению, купила маленький, толстый, клееный томик, в серой ткани со скромными синими буквами «М. И. Цветаева». Открыла и чуть не умерла. Это был реквием по моей не начавшейся молодости. Что можно понять в семнадцать лет? – «Быть нежной, бешеной и шумной…» Я поняла одно – никто и никогда не услышит моих таких же страстных, как натянутые струны, слов. Никто и никогда. Старший лейтенант Пронин растоптал все мои нежные будущие слова, как топчет кованый, испачканный в нечистотах сапог случайный сиреневый подснежник. Я почти обрадовалась, узнав, что дорогой редкий томик со сладострастным упоением и хрустом сожрал соседский пес Тузик. Очевидно, аромат клея может сводить с ума не меньше аромата слов.
Потом все-таки принялась читать, читать как ненормальная прославленных и малоизвестных, великих и только случайно запрыгнувших на пьедестал. Поделом им стоять с голубиной какашкой на голове! Мы все читали, мы узнавали друг друга по названиям книг, некий яростный молчаливый прорыв, побег, пролом в другую человеческую жизнь. Я и детям постоянно долбила: Катаев, Каверин, Паустовский, Ремарк, Хемингуэй, и опять Ремарк, и еще раз Паустовский.
И вот наступило это сонное тихое время. Заслуженный отдых. Как красиво умеют называть немощь и пустоту.
Нет, я не верила до последнего дня. Запретить усыновление в стране, где всё множатся и множатся тысячи ненужных, несчастливых, нежеланных, но совершенно живых детей? Детей, заведомо обреченных на нелюбовь. Да, четыре года назад случился ужасный трагический случай – в Америке погиб усыновленный мальчик Дима Яковлев. А вы считали, сколько таких мальчиков похоронила только одна Люся Пушко?!
Та-ак, никакой политики, никаких переживаний, заслужила – отдыхай! Многие умеют управлять толпой, и политики, и фанатики, и даже поэты на площади. Потому что бок о бок тепло и нестрашно идти на врага, и почти не видно через головы соседей, кого топчут – попов и кулаков, гомосексуалистов и врачей, писателей и ученых… Почему кто-то должен отдельно жалеть Костика и славную толстуху Дженнифер с ее безмерным сердцем?
Я отделалась инфарктом без осложнений, Людмила Николаевна Пушко даже вызывала кардиолога из Москвы, хотя и наши местные врачи проявили истинную самоотверженность. Пенсия совсем небольшая, но мне, кроме продуктов, и покупать нечего. Дом отремонтирован, машины нет. К тому же я забрала Егорку под опеку и планирую еще взять двух девочек-сестер, за них доплачивают довольно приличные деньги, во всяком случае на самих детей хватит. Егорка уже третий год учится в школе искусств, мечтает стать руководителем хора. Я узнавала, у нас в училище Танеева как раз есть такое отделение. А в школе делают большие скидки сиротам, поэтому там платить почти не придется. По-хорошему, надо бы забрать Костика из психоневрологического интерната, но не с моим теперешним здоровьем. Его так и не возили на обследование, сначала обещали, а после вступления в силу того чертова закона и обещать перестали, поэтому ни стоять, ни ходить Костик не научился, а носить на руках, пусть и маленького, и худого как скелет, мне совсем не по силам. И вообще, мое время истекло. Подниму Егорку, и хватит. Ради него нужно продержаться пять-шесть лет, потом он в училище поступит и сможет получить общежитие, если что. Хотя, зачем общежитие, я ведь могу свой дом завещать! Совершенно не подумала. Света уже не вернется, Вася устроен неплохо. Впрочем, и Свету можно вписать в завещание, пусть заберет посуду и старинное зеркало, оно ей так нравилось. Телефон звонит? Никак не привыкну к мобильному телефону, и трубку держать неудобно, и слышно неважно.
– Алло! Да, алло-алло! Вася Гроссман? Васенька, что случилось?! Ничего? А почему ты тогда позвонил? Ох, что я говорю! В гости? Что за вопрос! Я напишу, я сегодня же напишу вашему директору! А я на русском напишу, а ты переведешь, хорошо? Ой, Васенька, ты, наверное, совсем большой вырос? Метр восемьдесят?! Ха-ха-ха! Да, нет, ничего не нужно привозить, все у меня есть. Хотя, знаешь, привези Егорке что-нибудь интересное, израильское. Он теперь у меня живет. Нет, места всем хватит, у меня две комнаты и веранда закрытая, Егор обожает на веранде спать! Ну хорошо, ну обнимаю!
Нет, вы только подумайте, двадцать лет жили не тужили, а теперь комиссия за комиссией! Что именно проверять в психоневрологическом интернате, как живут дебилы и дефективные? Не нужно ли им книжки почитать или на пианино поиграть?
А что, Валентина Петровна, я пятьдесят третий год Валентина Петровна, мне бояться нечего! На такую работу другого нескоро сыщут. С ума все посходили! Законы придумывают, лишь бы зады просиживать да не работать! Кино они приедут сымать! Нет, вы такое слышали, больных уродов сымать, постеснялись бы!
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Белые на фоне черного леса - Елена Минкина-Тайчер», после закрытия браузера.
