Читать книгу "Гранит науки и немного любви - Ольга Романовская"

Выхватила заготовленный камень и со всей дури саданула по магистру. Его ругательства тут же присоединились к моим, а я наблюдала редкий танец на одной ноге. Штанина медленно набухала кровью – камушек оказался острым.

– Вот с-с-с… дрянь! – в последний момент меня передумали называть невестой кобеля.

– Я не дрянь, а разлучённая с младенцем мать, – поправила я, растирая болевшее запястье. – Радуйтесь, что рядом ножа нет…

– Радуюсь! – буркнул магистр, наконец присев на землю и остановив кровь. – Ты соображаешь, что убить могла?

– Более чем. Именно этого я и добивалась.

Лазавей уставился на меня, как на умалишенную. Я заметила, как слегка заискрился воздух вокруг его пальцев. Вторя глазам, заколола иголками ладони. Но почему-то я не испугалась, наоборот, с вызовом смотрела на магистра.

На нашу ругань явилась Осунта, но вопреки логике, Лазавей спровадил её, заявив, что лучше поговорит со мной сам.

– Это она? – ведьма покосилась на его окровавленную шею и перевязанную ногу.

– Могу и вас осчастливить, – буркнула я. – Немедленно верните меня назад!

– Ты нужна Златории, – отрезала магистр Тшольке и ехидно добавила: – Сама предложила, сама напросилась.

Всегда знала, что язык нужно держать за зубами, а инициатива наказуема, но никогда не могла удержаться.

Эх, промахнулась, опять этот мыльный пузырь! А ведь метила стерве в лицо…

– Так, мне это надоело, я её свяжу.

Осунта вскинула руки, но магистр Лазавей остановил её:

– Иди к остальным, Осунта, я разберусь.

Его коллега придерживалась иного мнения. Скривила губы и процедила, что ошиблась во мне.

– Угу, а я в вас, – в долгу не осталась, щедро полила ядом в голосе. – Никогда не думала, что в Академии преподают мерзавцы.

Непередаваемые, всё же, ощущения, когда вас чуть-чуть не убили. Вот и я осеклась, с уважительным страхом взирая на обуглившуюся траву рядом. А у стервы характер…

– Уйди, Осунта, обедом займись, на разведку сходи – словом, выплесни энергию в мирное русло на полчасика, – магистр Лазавей встал, подошёл к коллеге и положил ей руку на плечо.

Мне показалось, или он не просто так смотрел ей в глаза?

Хм, а вот что точно было – это его движения. Такие же неуловимые, сливавшиеся с воздухом. И стена, отделившая нас от магистра Тшольке.

Тяжело вздохнув, Лазавей снова сел и положил ладонь на раненую ногу. Скривился и мотнул головой: «Не могу: сил нет». Потом обернулся ко мне:

– Поговорим? Без крика, ругани и членовредительства.

Я кивнула, тоже выравнивая дыхание.

– Начнём с того, что ты пообещаешь больше не нападать ни на кого из нас. Надеюсь, не обиделись, что на «ты»?

Да нет, понимаю, что, когда волнуешься, «тыкать» удобнее. Обещание дала: всё равно пар выпустила.

– Чудесно. Пункт второй: за перенесение из коридора в чём были, – он успокоился и вернулся к преподавательскому тону, – благодарите магистра Тшольке. У неё зуб на вас. Обставили её, указали на брешь в рассуждения… Да и на вступительных экзаменах она к вам не благоволила, – хмыкнул Лазавей. – Словом, вы ей не нравитесь. Вот и всё объяснение, почему вы попали в Оморон без вещей и подготовки. А вот почему вы сюда попали…

Магистр почесал переносицу и вздохнул. Я видела, что он тянет время, но не торопила.

– Если бы вы пришли к магистру Тревеусу, то вам бы всё объяснили, – наконец продолжил Лазавей. – Нам нужна конкретная женщина, то есть вы, по причине… По причине отсутствия у вас дара, умения очаровывать и подходящей внешности, – на одном дыхании выпалил он.

Я удивлённо уставилась на магистра, а потом нахмурилась. Кого это там я должна обольщать? И какая такая внешность?

– Мы полагаем, что вы сумеете втереться в доверие к Первосвященнику, – соизволил пояснить магистр. – Служители Бархуса всегда ценили зеленоглазых блондинок, полагая их воплощением чистоты. Если вас проверят на магические способности, то ничего не обнаружат. Но, – он поднял палец, призывая к тишине, – вы ещё умны и смелы, находчивы, что доказали за время обучения.

Я молчала, переваривая услышанное, догадываясь, что часть от меня всё-таки утаили.

– О вашей дочери позаботятся, – заверил магистр. – Я разбудил госпожу Светану, отписался вашему мужу. Когда уходил, с девочкой было всё в порядке. Ваши друзья также знают, где вы, чтобы не паниковали, порождая слухи. Официально вы помогаете экспедиции в землях эльфов.

– Спасибо, – чистосердечно поблагодарила я. Камень с души упал. Но ситуация от этого лучше не стала: я тут, она там. Все там…

Поморщившись, потёрла грудь: ну да, знаю, привыкла с утра кормить Марицу. Хорошо, что уже не так часто, как прежде: отучала постепенно от груди, чтобы малышка сама есть пыталась. Нет, мать твердила, чтобы до полутора лет только молоком кормила, но не хотелось, если честно. Особенно при условии неудобств, которое мне это доставляло. А ведь могло бы быть много хуже…

Покосилась на магистра: как бы на грудь взглянуть? Но не буду же я перед незнакомым мужчиной раздеваться? Хотя, буду. Сам виноват. Затащил сюда, ничего объяснять не желал, пока кровь не пустила. К слову, хромающий маг – пожалуй, плохо: мир, леший его поймёт, какой, а так у нас только Осунта. Да простят товарищи по Академии, но я в их способности не особо верю, потому как в деле не видела.

Эх, вот и злость схлынула. На Эдвина Лазавея. С магистром Тшольке мы ещё потолкуем, по-женски. Сплету из её волос венок и с гордостью буду носить. А до этого выпытаю, куда меня собираются послать. Никого соблазнять не собираюсь, пусть Осунта старается. Помочь – помогу, а в пасть к умертвию – увольте!

– Что вы притихли, Агния? – поинтересовался Лазавей и аккуратно, стараясь не напрягать раненную ногу, встал. Покосился на меня и подобрался ближе. Даже сейчас двигался плавно: видимо, это врождённое, от дара, а тут ещё и особенности воздуха Оморона. – Обдумываете, что бы ещё сделать?

– Уже обдумала. Отвернитесь?

– Зачем? – насторожился магистр. Наверное, решил, что на этот раз попробую его задушить. Да нет, перехотелось.

– Затем, – буркнула я.

Хорошо мужчинам: понятия не имеют о стольких неприятных вещах!

– Что-то болит? – заметил выражение лица.

Болит, только это не по части магии и травок.

Не удостоив магистра ответом, расстегнула рубашку и потёрла набухшую грудь. Ладно, руки тёплые, осталось успокоиться – и сцежу это бесово молоко. Вечерком процедуру придётся повторить и молиться всему небосклону, чтобы тело скорее поняло, что ребёнка кормить не нужно. А то не заснёшь…

– Помочь? – усмехнулся Лазавей, с готовностью до непозволительного сократив разделявшее нас расстояние.