Читать книгу "Ледяная дева - Барбара Картленд"

— Как я могу быть другой? Ведь я твоя дочь! — заметила Зоя. — Я вижу то же, что видишь ты, когда играешь, я слышу то же, что слышишь ты, я, как и ты, пытаюсь выразить свои чувства музыкой. Но я еще и мамина дочь. — Голос ее стал еще более мягким:

— Папа, ты ведь знаешь, что до сих пор мое сердце было свободно. Именно поэтому князь Борис и другие называли меня Ледяной Девой. Но с того момента, как я взглянула в глаза герцога Уэлминстера, с того момента, как я коснулась его руки, лед… растаял, я полюбила!

— Но ты понимаешь, что у этой истории не может быть счастливого конца? — спросил Баллон.

В голосе его слышалась боль при мысли, что его дочери придется страдать.

— Понимаю, — ответила Зоя, — но не могу перестать любить, даже зная, что он никогда не полюбит меня так, как я его люблю.

— Я все-таки позабочусь, чтобы его поместили в госпиталь.

— Нет, папа.

— Тебе придется послушаться меня, — твердо сказал отец. — Я не хочу причинять тебе боль. Я желаю тебе только счастья, но для герцога было бы безумием оставаться в нашем доме. Я не могу спокойно смотреть и ждать, чем все это кончится.

Зоя прекрасно понимала, что хочет сказать отец — герцог никогда не сделает ей предложения. Она глубоко вздохнула.

— Я знаю, что ты обо мне думаешь, папа, но сердце подсказывает мне, что я должна ухаживать за герцогом и помочь ему выздороветь.

— А мое сердце подсказывает мне, что я должен защищать тебя, — возразил ее отец, — уберечь тебя от беды, которая может случиться, если ты сейчас же не расстанешься с герцогом. Представь себе, что случившееся с тобой всего лишь сон, прекрасная фантазия, подобная той, которую рождает музыка.

Он помолчал и продолжил:

— Если ты больше не увидишь герцога, если мы оставим его в Москве, что я и собираюсь сделать, то чувства, которые он в тебе пробудил, тот образ, который ты себе создала, постепенно исчезнут. Он махнул рукой и сказал:

— Конечно, то произведение, которое ты исполняла ему, будет напоминать тебе обо всем этом, и ты еще не раз испытаешь тоску, вспоминая свою первую любовь. Но в твоей жизни будет и другая любовь, другие счастливые мгновения — это я тебе обещаю!

— Как ты можешь так говорить! — воскликнула Зоя. — Если бы мама не пошла за тобой, когда ты покинул дом князей Стровольских, разве бы ты забыл ее?

По лицу отца Зоя поняла, что он хотел бы солгать, но не смог.

— Разве твоя любовь к маме отличалась от того чувства, которое я испытываю к герцогу? — спросила Зоя, настойчиво возвращаясь к прежней теме.

Отец не отвечал, и она продолжала:

— Папа, ты учил меня анализировать свои чувства. Ты учил меня отличать правду от лжи. Я твердо знаю, что мое чувство к герцогу не имеет ничего общего с прежними юношескими увлечениями. Оно такое же настоящее, как способность дышать, слышать, видеть, Зоя вздохнула и сказала:

— Даже если герцог никогда больше не заговорит со мной и, как ты желаешь, я никогда больше не увижусь с ним, я все равно буду его любить. Уверена, я никогда не смогу испытать такого же чувства к другому мужчине.

Они замолчали, и невысказанные слова, казалось, витали в воздухе. Затем Баллон произнес:

— Не знаю, дорогая, что тебе на это сказать.

— Давай оставим все как есть и позаботимся о герцоге. А потом, очевидно, мне придется исчезнуть из его жизни. Думаю, тогда и он захочет того же.

— Все-таки я предпочел бы отправить его в госпиталь, — сказал Баллон. — Обещаю не предпринимать ничего, не посоветовавшись сначала с тобой. Но мне кажется, что герцог еще не скоро поправится. А я не смогу так долго оставаться в Москве.

— Ты собираешься уехать так скоро?

— Я хочу уехать, — ответил Валлон. — После сегодняшней бойни я не смогу чувствовать себя здесь спокойно. Ведь я француз.

» Дело не только в этом, — подумала Зоя, — раньше отца никогда не волновала его национальность. Просто он очень разочарован и обижен, что оркестр уехал, ничего не сказав ему, дезертировал перед самой победой «.

Она могла их понять. В страхе за своих жен и детей музыканты решили увезти их до вступления в город французов.

» Теперь они могут вернуться, — сказала себе Зоя. — Если извинятся перед отцом, он их, конечно, простит, потому что он не из тех людей, которые долго помнят зло «.

И в то же время она понимала, насколько глубоко задело отца, что его покинули те, кому он полностью доверял. Зое казалось, что она слышит, как они говорят между собой:» В конце концов, он ведь француз. Почему мы должны волноваться за него?«

Они закончили ужинать, и Зоя пошла наверх навестить герцога.

С ним была Мари. Увидев Зою, она поднялась и вышла в коридор.

— Как он себя чувствует? — спросила Зоя.

— Трудно сказать, мадемуазель. Завтра доктор придет опять. Он хочет привести кого-нибудь, кто лучше разбирается в таких ранах. Если, конечно, не все врачи уехали из Москвы.

— Доктор так сказал?

— Да, он сказал, что с каждым часом город покидает все больше людей. И кроме всего прочего, невозможно найти лекарства.

— Не понимаю, как можно быть такими трусами! — возмутилась Зоя.

Мари попыталась успокоить девушку:

— Не волнуйтесь, мадемуазель. Мы присмотрим за месье. Он крепкий, а это самое важное.

Зоя внимательно посмотрела в глаза женщины.

— Ты хочешь сказать, что его жизнь в опасности? Мари заколебалась, но затем решила сказать правду:

— Он очень плох, мадемуазель. Но мы спасем его, если будем хорошо ухаживать за ним.

Она взглянула на Зою и быстро добавила:

— Не расстраивайтесь так. Сейчас он в лихорадке, вы ничем ему не поможете. Мы с Жаком присмотрим за ним. Положитесь на нас.

— Позвольте и мне помочь вам. Я не такая опытная, как ты. Мари, но уверена, что могу ему помочь. Я могла бы передать ему часть моей силы.

Не дожидаясь ответа Мари, Зоя прошла в комнату. Герцог лежал очень тихо, и вновь ее сердце сжалось при мысли, что он, может быть, уже умер.

Девушка коснулась его руки. Рука была теплой. Он выглядел таким спокойным, таким безжизненным, что Зоя представила себе огромный поваленный дуб.

Потом, держа руку герцога в своих руках, Зоя почувствовала, как ему передается ее жизненная сила. Она ощущала, как ее душа стремится к его душе, сердце ищет его сердце и отдает ему свою любовь.

— Боже, сделай так, чтобы он опять стал здоровым и сильным, — молилась она. — Он должен жить. Не лишай его жизни… оставь ему жизнь.

Молитва шла из самой глубины ее существа, молитва, в которую она вложила все мысли и чувства.

Потом она громко сказала герцогу: