Читать книгу "Фантомная память - Франк Тилье"

Последний крепкий поцелуй перед приходом няни, которая сразу же уведет их. У Люси каждый раз сердце разрывалось, когда она видела, как уходят ее девочки, с рюкзачками на спине. Клара всегда позади. А в один прекрасный день они и правда упорхнут, как это сделал их биологический отец. И будет слишком поздно наверстывать упущенное время.

Поставив будильник на одиннадцать часов, Люси рухнула в постель. Первая бессонная ночь за долгое время. Да какая! Поездки туда и обратно: дом, общежитие, клиника, Рем, Эм, Роэ… Сколько же километров за один вечер. Триста? В сильнейшую грозу, под проливным дождем карабкаться, ползти, получать удары – при этом один лично от Манон… До чего же трудно понять проявление ее болезни. Даже просто принять тот факт, что она больна. Подумать только, когда бедняжка проснется, все для нее снова начнется с нуля. И вечно все то же одиночество, все та же пугающая пустота. Не знать, какой сегодня день, что случилось накануне, что будет завтра. Идет ли где-то война. Умирают ли еще люди от голода. Не знать, какими событиями полнится История после того, как ее собственная остановилась… Привычным движением Манон откроет свой «N-Tech», просмотрит фотографии: Люси, дом с привидениями, десятичные знаки числа «пи», прослушает аудиозаписи и перечитает заметки. И что в результате? Ей покажется, что она выслушала чей-то рассказ? Или она просто запомнит голые факты, ничем не связанные между собой, без всяких отсылок. Вроде того, что «Берлин – это столица Германии»?

Люси не оставит Манон, она обещала.

Дождь умиротворяюще постукивал в рольставни. Сложив руки на груди, она дышала медленно и размеренно. Но уснуть не могла.

Потом перед ее мысленным взором стали мелькать какие-то образы, вспышки разрушительной силы. Последовательности цифр. Блеск скальпеля. Череп с лоскутами заскорузлой кожи. В ушах звучал скрип мела по доске. Плач. Ее собственный. Странные запахи. Ячейки, похожие на соты. Ужасы на уровне бессознательного. Трупы, кровь, морг. Мрак, ничего, кроме мрака…

Если бы только шрам у нее под волосами мог исчезнуть, как затягиваются старые ранки на руках…

Люси приподняла голову, на лбу – испарина, подушка вся влажная. Слева небольшой шкаф с тонированными стеклами. Его содержимое. Начало всех ее страданий. И ее неспособности принять худшее. За это она себя ненавидела. Это же надо, уметь анализировать других, не понимая саму себя. Возможно, по этой причине она и захотела пойти в полицию. Гордость – для родителей, а для нее – выход. Отражать коварные атаки сознания силой оружия.

На сей раз сон оказался сильнее. И когда она засыпала, в ее мозгу в последний раз вспыхнуло это слово. Простое слово, которое она так долго таскала в своей плоти, которое изменило ее восприятие мира, отравило ее юные годы. Это слово, как нож гильотины, возникло в больничном коридоре за углом палаты на заре ее шестнадцати лет. Одиннадцать букв, материализовавшихся сегодня в этом шкафу с тонированными стеклами.

Каннибализм.

17

Манон нежилась в обжигающе горячей ванне. Она прикрыла глаза и положила под голову влажное махровое полотенце, пропитанное душистым маслом. Часы над ванной показывали час, день, месяц и год. 10:25, среда, 25 апреля 2007 года. «N-Tech», лежащий на бортике мраморной раковины среди флаконов жидкого мыла, кремов и душистых масел, безостановочно повторял ночные разговоры.

Пугающие разговоры. Невообразимые.

История похищения, ее собственного похищения, рассказанная лейтенантом полиции с белокурыми локонами, Люси Энебель.

Манон в очередной раз озабоченно глянула на свои пострадавшие запястья и лодыжки, осмотрела повязку на руке. Последняя запись, длинный монолог, который она только что произнесла в гостиной, – она в нем указала час и место, – уточняла, что расследование началось. Десятки полицейских сразу же взялись за дело. У них была общая цель – выследить восставшего из мертвых Профессора. После четырех лет молчания он наконец пробудился. Манон знала, что уже давно ждет этого момента, пусть даже от нее ускользает течение времени и ее «вчера» относится к событиям трехлетней давности. К тому ограблению, о котором у нее не сохранилось никаких воспоминаний…

Расслабив мышцы, она медленно провела массажной рукавицей из конского волоса по груди, а потом по изрезанному животу. Две фразы, написанные в зеркальном отражении, которые она выучила наизусть. «Отправляйся к Глупцам, неподалеку от Монахов» и «Найти могилу…». К чему эти надписи? О какой могиле идет речь? Какую тайну скрывают ее шрамы?

Аудиозапись рассказывала о Реме. Об охотничьем приюте. О бегстве во время грозы.

Как она могла оказаться в лесу, притом без органайзера, в пятидесяти километрах от Лилля? Неужели этот безумец похитил ее прямо из дома?

Манон внезапно стало не по себе, она посмотрела вокруг. Она одна в ванной комнате… Защитить ее некому. Кто угодно может проникнуть в квартиру… причинить ей зло и уйти…

Она чувствовала себя такой уязвимой… Встречалась ли она прежде со своим похитителем? Может, он целыми днями бродил поблизости? Прикасался ли он к ней? Манон сильно ударила кулаком по поверхности воды. Она понимала, что этого ей никогда не узнать…

Постепенно она снова расслабилась. Последовательность аудиозаписей, покой, наполнявший ванную комнату, где из вмонтированных в стены колонок лились трели канареек, помогли ей сосредоточиться. Она мысленно набросала план прошлой ночи. Зрительная зона ее мозга создавала свои собственные пространственные представления – так бывает, когда, не глядя на экран, слушаешь звуковую дорожку фильма и домысливаешь то, что происходит. Или когда читаешь роман и представляешь себе персонажей такими, какими видишь их сам.

Ее похищение. Блуждание по Лиллю. Люси Энебель.

Люси Энебель… Имя звучит как-то знакомо. Вроде даже вызывает некий отклик в глубинах ее дальней памяти. Ее дальней памяти? Да нет, это невозможно. Она не знает эту женщину. Они никогда не встречались.

Манон глубже погрузилась в ванну, так что вода доходила до подбородка. Она знала, что благодаря прослушиванию и повторению цемент затвердеет и эта фреска запечатлеется в ее эпизодической памяти. И тогда она вспомнит основные события прошедшей ночи. Один вопрос не давал ей покоя: насколько это синтезированное прошлое, о котором она вспомнит, будет соответствовать реальности? Это не считая того времени и усилий, которые она потратит, чтобы все выучить, что лишит ее возможности включить в память другие события, как, например, то, что происходит сейчас, ее обычный день, короче, «нормальное» течение ее жизни. Собственное существование вырисовывалось перед ней исключительно на основе выбора или приоритетов.

Случались ли у нее периоды веселья? Горя? Вышли ли замуж какие-то ее «прежние» подружки, Лоранс, Коринна? Бывала ли она у них в гостях? Общалась ли она с ними хотя бы? А похороны, дни рождения, крестины? Все эти детали наверняка валялись где-нибудь в ячейке ее органайзера, в ее компьютере, занимали почетные места на стенах или прятались в ящиках письменного стола. Возможно, у нее даже есть фотографии или записи, которые ей не хватило смелости внести в запоминающее устройство. Ей ежедневно требовалось столько всего усвоить, а времени на это было так мало. Она все теряла. Даже математика, ее духовная плоть, постепенно выветривалась из ее головы. А ведь ей всегда так нравилось учиться, замыкаться от мира в учебе… Преобразование Фурье, уравнение Шрёдингера, теория больших чисел… А сегодня она не способна даже назвать день недели. Причина? Несколько поврежденных нейронов в мозгу, состоящем из миллиардов соединений…