Читать книгу "Узор твоих снов - Наталья Калинина"

Лариса, кутаясь от ветра в теплый шарф, торопливым шагом шла к метро. Еще теплилась слабая надежда, что Майка прочтет оставленные на автоответчике сообщения и приедет к ней в бар, в котором они привыкли делиться секретами. Они выпьют вина и просто помолчат. А потом, набравшись храбрости, Лариса поведает подруге о своих горестях, не боясь, что расплачется. Все слезы вместе с горьким сигаретным дымом впитала бессонная ночь.

В груди неуютно обосновалась пустота. Так не может быть, пустота не может быть там, где еще вчера билось сердце… Вчерашний вечер вспоминался лишь отдельными эпизодами, словно цельная картина разбилась и сохранились лишь фрагменты. До чая она недосидела. Да и как тут было досидеть – под прицелом таких же изумленных, как у нее, глаз. Не ожидал Вадим, и вправду не ожидал… Интересно, Аленку он тоже целует с такой страстью, с какой накануне целовал Лару?

Сильный порыв холодного ветра растрепал волосы. Лариса зажала уши ладонями и поморщилась. Надо было надеть шапку, а не форсить. Скорей бы в метро, согреться в сухом теплом помещении, смешаться с толпой. Может быть, там мысли тоже смешаются, растеряются, заблудятся и перестанут причинять такую боль?

Днем Алена ворвалась к ней в квартиру и прямо с порога чуть не набросилась с кулаками. Она кричала и оскорбляла, плакала и билась в истерике, обвиняя старшую сестру в том, что только по ее вине Вадим решил разорвать с ней отношения.

– Я жду от него ребенка! – Алена уже не рыдала, она просто всхлипывала и, как маленькая девочка, размазывала слезы кулаком.

Удивительно, но это известие Лариса приняла с нордическим спокойствием.

– Если понадобится, я и до дяди его дойду! Я найду способы испортить ему карьеру, если он бросит меня! И ты мне помешать не сможешь! – на прощание пригрозила Алена и, хлопнув дверью, убежала.

Следующим пожаловал сам виновник раздора. Лариса опять не удивилась. Приняла его визит как само собой разумеющееся. Что он говорил в оправдание, она уже не помнила. Все его оправдания разбились об ее вопрос:

– А ты знаешь, что Алена беременна от тебя? Нет? Так теперь знай!

Видимо, для него это известие стало полной неожиданностью. Он ничего не сказал, только долго в изумлении смотрел на Ларису, а затем, так и не произнеся ни слова, ушел.

Господи, а ей-то самой что теперь делать? Неужели за несколько коротких встреч можно так влюбиться в человека, что жизни без него не представляется? Без него она – не живая. Ее душа медленно в мучениях умирала минувшей ночью, тлела вместе с сигаретами, осыпалась пеплом, рассеивалась сизым дымом. Осталась пустая оболочка, мертвая, без души. «Майка, приглашаю тебя на панихиду по моей умершей душе. Представляешь, а ты оказалась права – я влюбилась. Только прошлым вечером моя новорожденная любовь попала в автокатастрофу, разбилась насмерть… Ты придешь? Я буду ждать тебя в нашем баре. Приходи поскорей, а то я без тебя наклюкаюсь…» Глупое и пафосное сообщение, оставленное ею на Майкином автоответчике. Как жаль, что подруги не оказалось дома, а ее мобильный, видимо, разрядился.

Метро… Длинные тоннели, похожие на кишку. Турникеты-капканы. Серая безликая толпа. Большой муравейник. Здесь как будто теряешь индивидуальность, становишься одной из многочисленных капель, сливающихся в один общий поток. Мысли отключаются, ноги сами идут – машинально, автоматически, ими уже управляет не мозг, а эта река-толпа, заключенная в берега-стены тоннелей-переходов. Общий маршрут, ползущая вверх-вниз лента ступеней, колба вагона… «Капли», расталкивая друг друга в стремлении опередить, растекаются по освободившимся местам. Не успевшие – вновь сливаются в общую массу, застывающую на время двух-трехминутных перегонов и выплескивающуюся волнами на каждой станции. На одной из станций – нужной – волна с тобой выплеснется на омраморенный «берег» платформы и, повторив ритуал с тоннелями-переходами и ползущей лентой ступеней, выбросит из подземелья. И раздробится на многочисленные одиночные «капли», далее раскатывающиеся в разных направлениях.

Серая, разбухшая в октябрьских дождях улица… Хлюпанье под сапогами грязной воды. Мысли вновь возвращаются. И совершенно бесполезно от них отмахиваться. На какой-то момент они отстают, перебиваются, заглушаются другими мыслями – совершенно пустяковыми: сапог измазался грязью чуть ли не до голенища, красный свет светофора, оборвавший на время движение… И потом – снова те мысли, навевающие беспросветную тоску, раскаленным железом вжигающиеся в мозг, душу.

Хоть в чем-то повезло – свободных столов в баре оказалось предостаточно.

– Салат и жюльен, пожалуйста. Сок и графинчик водки…

Бармен знакомый, он не будет расспрашивать, почему молодая девушка сидит одна и пьет вместо привычного вина непривычную водку.

* * *

Алена бесцельно бродила по улицам. Холода она не чувствовала, несмотря на то что одета была в легкую куртку. Отворачиваясь от прохожих, она иногда вытирала ладонью лицо, мокрое от дождя и слез. Никогда в жизни ей еще не было настолько плохо. Никого еще она не ненавидела столь сильно, как сейчас – старшую сестру. И никогда еще ей не было так себя жаль.

Зачем Вадим рассказал ей про Ларису? Ведь между ними ничего не было: когда прошел первый шок от известия, Алена поинтересовалась, спал ли он с ее сестрой. «Нет, мы просто знакомы… Но я останусь с ней». Когда они успели познакомиться? Где? Как? И, черт возьми, что все-таки между ними?!

Алена в очередной, наверное уже двадцатый, раз набрала номер Вадима и опять наткнулась на равнодушное «абонент временно недоступен». Она в сердцах отключила телефон и сунула в карман куртки. Ничего не изменилось. Только то, что теперь он для нее – недоступен.

Бестолковый дождь… Бестолковый, как и мысли. Бестолковый, как надежды. Впрочем, надежда, говорят, умирает последней. Самый разумный выход – поехать к Вадиму и дождаться его там. Не уходить, пока все точки над «i» не будут расставлены. Если он снова скажет, что они должны расстаться, она пригрозит ему. Она найдет способы сделать так, что ему в таком случае не поздоровится.

* * *

Плохая идея заливать печаль спиртным. Мысли расплываются, но не исчезают, и к ним еще примешивается острая жалость к себе. И какой умник додумался, будто печаль хорошо топить в вине? Дурак, а не умник… Лариса сурово сдвинула брови и разболтала в бокале еще водки с соком. Она не умница, она – дура.

Ну где же Майка? Неужели еще не вернулась домой? Лариса порылась в сумочке и извлекла из ее недр мобильный. Майкин сотовый упрямо молчал, а на домашнем включался автоответчик. Хоть плачь. Хоть разговаривай с автоответчиком. И Лариса, кажется, все же «поговорила». Лучшего слушателя и не сыскать – автоответчик в сочувственном молчании выслушал ее слезные излияния и ни разу не перебил. «Умница!» – на душе стало немного легче, и Лариса мысленно поблагодарила собеседника. Закуривая очередную сигарету, отмахнулась от здравого смысла, пискнувшего о том, что она, кажется, уже пьяна, и щедро глотнула из бокала. «Заткнись, я тебя уже давно продала за серые глаза и поцелуи в машине», – буркнула она возмутившемуся вновь здравому смыслу и опять в жажде общения порылась в сумке, отыскивая телефон. «Абонент временно недоступен», – по очереди одинаково отозвались телефоны Майки, Алены и Вадима. Спелись. Сговорились. Отвратительный заговор. И Лариса, недолго думая, вновь набрала Майкин домашний номер и опять поговорила с автоответчиком.