Читать книгу "Жизнь и эпоха Генриха V - Питер Эйрл"

Неожиданный шаг со стороны Генриха, позволивший ему закрепиться возле Парижа, естественно заставил бургиньонов и арманьяков сблизиться. Поэтому, кажется, этот шаг был довольно-таки авантюрным предприятием. Капитаны обеих группировок совершали набеги на Нормандию, в некоторых из захваченных городов созревали антианглийские заговоры, а между дофином и герцогом Бургундским были достигнуты договоренности по реализации июльского договора с целью объединения сил против англичан. Но на пути создания такого союза лежала стойкая вражда между арманьяками и бургиньонами. В назначенный день вожди обеих партий встретились на мосту в Монтеро, к юго-западу от Парижа. В самой форме проведения переговоров прослеживалось взаимное недоверие. С обеих сторон мост был забаррикадирован, а сами переговоры должны были проходить между десятью представителями с обеих сторон в огороженном здании посередине моста. Но когда герцог и сопровождающие его лица вошли в это здание, дверь за ними закрыли, и арманьяки безжалостно перебили всех своими секирами. Никто наверняка не знает, было ли это убийство спланировано заранее или произошло на мосту спонтанно. Известно только то, что герцог Иоанн Бесстрашный умер с зияющей раной в черепе и что его сын Филипп был решительно настроен отомстить за смерть своего отца, каковыми бы ни были последствия этой мести для Франции. Для Генриха же путь на Париж и к французской короне был открытым.

ДОГОВОР В ТРУА

1420 г.

Говорили, что англичане проникли во Францию сквозь дыру в черепе герцога Бургундского[14]. В какой-то мере это правильно. Убийство герцога стало колоссальной политической ошибкой, последствия которой едва ли можно было загладить двенадцатью мессами, наспех отпетыми убийцами герцога, когда они хоронили его в сюрко и штанах перед алтарем в церкви Богоматери в Монтеро. Казалось, ничто не могло оказать англичанам лучшей услуги, ничто не говорило столь очевидно в пользу того, что бургиньоны пойдут на союз с Генрихом V, чтобы навсегда очистить Францию от этой группировки убийц. Но с другой стороны, убийство прояснило обстановку и, изолировав сторонников дофина в центре и на юге Франции, в конечном итоге способствовало возрождению национального чувства французов в период правления Карла VII, в результате чего англичане будут навсегда изгнаны из Франции. Прежде чем мы начнем рассматривать дипломатическую борьбу, которая привела к величайшему триумфу правления Генриха – договору в Труа, необходимо более подробно изучить политическую ситуацию во Франции, сложившуюся там за годы военных кампаний Генриха. Ибо именно благодаря этой политической обстановке Генрих добился такого успеха. Несмотря на исключительный полководческий талант английского короля, а также его стратегическое мышление, трудно переоценить тот факт, что Генриху не удалось бы достичь успеха, не будь Франция разделена. Мы уже видели отчаяние, с каким отважные гарнизоны обороняли Кан, Руан, Фалез и другие города, ожидая прибытия вспомогательной армии, которая так никогда и не появлялась. И хотя частично причиной того, что эти французские войска так и не приходили на помощь осажденным городам, был авторитет, завоеванный Генрихом в битве при Азенкуре, основной причиной, конечно же, являлась гражданская война.

Как мы уже видели, гражданская война, по сути, была борьбой за власть между двумя группировками, арманьяков и бургиньонов, каждая из которых хотела править королевством в то время, когда у короля начинались приступы безумия, и давать советы королю, когда он пребывал в здравом рассудке. По различным причинам казалось, что войне не видно конца и края, если извне не придет помощь. Обе стороны обладали равными силами, и поэтому надежды на то, что одна из сторон одержит решительную победу, практически не было. Маловероятным было и то, что арманьяки и бургиньоны смогут договориться о длительном мире. Между двумя партиями было слишком много личной вражды и соперничества, а капитаны были непосредственно заинтересованы в продолжении войны, которая являлась их средством к существованию. Сила каждой из сторон основывалась на жестком контроле над различными регионами Франции. Кроме сражений друг с другом и разграбления сельской местности основной целью каждой группировки была власть над Парижем, а также самим королем. С севера и востока Париж был окружен землями, принадлежащими герцогу Бургундскому и его сторонникам или поддерживающими с ним дружественные отношения. С юга и запада располагались владения арманьяков. Каждая из сторон обладала крепостями в непосредственной близости от столицы. Но у бургиньонов было одно явное преимущество: парижане и жители других крупных городов на севере Франции в основном поддерживали герцога Бургундского. Он представлял собой вождя народной партии, и распространяемая им пропаганда, осуждавшая высокие налоги, расточительство и коррупцию арманьяков, часто оказывала свое действие на городское население, равно как взятки вином и деньгами, на которые герцог не скупился.

К 1419 г. ситуация изменилась. Король старел и практически все время страдал от приступов безумия. И хотя никто не жаждал его низложения, ведь народ сильно любил его как законного короля и истинного наследника Людовика Святого[15], тем не менее настало время подумать о наследнике, особенно в связи с претензиями Генриха. Наследником, конечно же, был его старший сын, известный как дофин[16]. Но вот что делает историю Франции довольно запутанной в этот период, это то, что дофины постоянно менялись. Дети Карла VI, как он сам и его отец, были большей частью слабой и вырождающейся ветвью, но, в отличие от короля, они в основном умирали молодыми. Дофин Людовик, которого в 1415 г. Генрих вызвал на поединок, умер зимой того же года. Его младший брат, Иоанн, умер в апреле 1417 г. Остался, таким образом, один лишь Карл, самый младший из сыновей короля. Будущий король Карл VII являл собой хороший пример физического вырождения последующих представителей династии Валуа. Низкорослый, колченогий, с пустым выражением лица, страдающий эпилепсией и подозрительный, он не был тем принцем, который вызывал бы всеобщую любовь. Но в 1417 г. после смерти своего брата пятнадцатилетний мальчик становится наследником трона. И в это время ревностно охраняли его арманьяки, для которых он был залогом неимоверной цены.

К 1417 г. арманьяки испытывали острую нужду в номинальной главе королевской крови, так как от того, что ранее представляло собой группировку принцев, в которую входили дядья и братья короля, теперь осталось всего лишь несколько принцев. Герцоги Орлеанский и Бурбонский находились в плену в Англии, а герцог Беррийский умер в 1416 г., не оставив после себя наследников. Условия заключения герцогов в Англии не были строгими. Им выделили своих скаковых лошадей, ястребов и гончих псов, слуг, цирюльников, сокольничих и священников. Спали они на роскошных, специально приготовленных для них кроватях с простынями из льна Шампани. Они сочиняли стихи или заводили романы с англичанками. Им были предоставлены все возможности собрать необходимый выкуп, однако он так и не был собран. Тем временем власть над партией арманьяков постепенно переходила в руки грубых продажных капитанов, особенно после гибели коннетабля Бернара д'Арманьяка в 1418 г. Впредь такие люди, как бретонский дворянин Танги де Шатель, главный зачинщик убийства Иоанна Бесстрашного, выдвигаются на первый план. Такие люди всему обязаны войне, поэтому у них были все основания ее затягивать. Награды, получаемые ими за выполнение своей работы, или добыча от грабежей значительно превосходили все то, что они могли бы получить в мирное время, когда отсутствие королевской крови в их жилах и нехватка административных талантов погрузили бы этих вояк в относительную безвестность, над которой они были вознесены ввиду своих военных способностей.