Читать книгу "Бои на Дону и Волге. Офицер вермахта на Восточном фронте. 1942-1943 - Клеменс Подевильс"

Обратная дорога к штабу командира саперной части, которая несколько дней назад находилась в таком идиллическом месте под сенью грушевого дерева. Садовый участок нельзя было узнать. Неповторимое разорение, воронка на воронке, земля перерыта снарядами. Нет накрытого стола! И кроме того, нет признаков жизни под деревом, от могучей кроны которого остались только сломанные сучья. Люди давно укрылись в блиндаже, который стал пунктом управления. Я спустился вниз. Лишь вечером, как кроты, мы вышли наверх. Но мы лишь секунду находились у остатков дерева, когда с грохотом, который разрывает барабанные перепонки, в ветвях разорвался снаряд. Я упал на дно окопа, остальные также укрылись. Только один солдат вскрикнул и застонал от боли. Горячий осколок попал ему в бедро.

По возвращении домой мы миновали холм, на котором наряду с тыквами и арбузами росли настоящие дыни. Побродив по уже убранному полю, мы нашли на земле еще кое-какие из этих овальных фруктов лимонно-желтого цвета. Их пряный овощной аромат отличал их от арбузов, лишенных запаха. Мы взяли столько, сколько смогли унести в руках.

28 августа

Наши северный и южный фронты (в месте вклинения XIV танкового корпуса, который вышел к Волге севернее Сталинграда. – Ред.) расположены друг от друга на расстоянии лишь 7 километров, русская артиллерия бьет по занимаемой нами местности со всех сторон. Только в оврагах можно как-то укрыться. Штаб Хубе находился в сужающемся овраге, который также неплохо защищает от авианалетов противника. Генерал спит под своим танком в убежище, которое вырыто в глубину и проложено соломой. Флайсснер и я, как это мы делали летом в степи, переночевали рядом с оврагом на открытом воздухе. Затем мы по примеру остальных вырыли себе горизонтальную штольню в овраге. Она защищала нас и от осколков, и от осадков. Вчера впервые за пять недель некоторое время шел дождь.

29 августа

Бои местного значения вылились в своеобразное оборонительное сражение на севере и юге. Только сегодня было уничтожено 113 русских танков. Нас окружает непрекращающаяся огневая волна русской полевой и тяжелой артиллерии, зенитных орудий и танков. По слухам, на юго-западе, кажется, восстановлена связь с нашей пехотой, которая продвигается там, наступая на Сталинград. Хорошо бы, чтобы это подтвердилось!

Спустя два пасмурных дня небо снова ясное.

30 августа

На рассвете меня разбудил авианалет. Русские самолеты летели низко и сбросили свои бомбы в широкий овраг рядом с нами. Я откинул плащ– палатку и посмотрел из убежища, вырытого в склоне, на самолеты противника, пролетавшие над нами, и как они исчезали над Волгой в утреннем небе, которое становилось светлее, когда его освещала цепочка трассирующих зенитных снарядов. Затем с ревом пролетел немецкий истребитель. Он летел совсем низко, как будто собирался сесть в овраг. Однако это была только подготовка к развороту, после чего он стал набирать высоту. Истребитель круто поднялся в небо, развернулся вокруг своей оси, и на него попали первые солнечные лучи. Сверкая на солнце, он направился на восток, над рекой – на территорию противника, предвестник раннего утра. Меня взбодрило это зрелище, я встал и отправился в бурую степь. Там я встретил стаю щурок, которые сели в низину. Они заливались соловьем, пели нежные трели, после чего приподнялись, при этом их брюшки на солнце загорались изумрудным цветом.

31 августа (письмо)

«Вновь и вновь читал твое стихотворение, которое было опубликовано в газете и только что пришло по полевой почте.

Я также получил твое письмо, в котором ты пишешь: «Мне пришлась по душе картина розовых скворцов. Я вижу их перед собой, расшитых золотым шелком, на стенном ковре из Исфахана[44] или виньетка к газелям[45] Хафиза»[46].

3 сентября

По пути на Северо-Западный фронт, к мотоциклетному стрелковому батальону, расположенному там для оборонительного боя, я проезжал мимо многих сгоревших танков Т-34, мимо трех машин с экипажами, которые с белыми флагами перешли на нашу сторону. (Такое случалось крайне редко, поскольку танкисты, как и летчики, являлись элитой армии. Видимо, произошла неразбериха при срочном наборе экипажей для сделанных на Сталинградском заводе танков – не разглядели предателей. – Ред.)

В течение дня находился в одиночном окопе командира мотоциклетного батальона. Путь туда и обратно через склон, с которого хорошо просматривается степь и тылы противника. Полукругом вокруг рубежа нашей окопавшейся пехоты тянется кордон темных коробок – подбитых русских танков. Удачное отражение русских атак достигается решительными действиями нашей тяжелой зенитной артиллерии, в зоне огня которой танки противника больше не осмеливались действовать в связи с понесенными потерями.

Вечером, вернувшись в расположение дивизии, мы прибываем на место, где недалеко от оврага пересекаются две широкие песчаные дороги. В одном из четырех образующихся углов возникает солдатское кладбище. В течение дня оно ужасающе выросло. Оно вытягивается между двумя рукавами дороги в глубину и ширину. В форме луча тянутся в бесконечность ряды могильных крестов.

Солдаты у очередного могильного холма с именем их боевого товарища на кресте».

4 сентября

Штрахвиц добивается успеха за успехом со своим танковым батальоном, который является костяком танковой дивизии.

Его интуиция, его чутье в отношении противника является тем же, что и инстинкт охотника на дичь. Если некоторые из действий Штрахвица становятся известными благодаря его безрассудной отваге, у него нет недостатка и в хитром умении выжидать. Он никогда не выпускает объект, подобно добыче. Его решения, принятые то взвешенно, то неожиданно, увлекают подчиненных. Мы доверяем ему, ибо успех гарантирован.

В момент расставания ощущаются связи, которые соединяют меня со столькими людьми здесь, а также с дивизией в целом. Ведь я принимал деятельное участие в том, чем жили военнослужащие конкретных частей и соединений.

С того времени меня больше не посылают с поручениями, как в начале летней кампании, я сам определяю свои задачи, перемещаясь туда, где в полосе немецкого наступления выявляется направление главного удара. Теперь центр тяжести боев сместился южнее – в полосу наступления пехотных соединений, которые наступают на Сталинград.