Читать книгу "Марли и мы - Джон Грогэн"

В те недели, которые оставались до родов Дженни, мы с ней проводили долгие стратегические совещания по поводу, как лучше всего приучить Марли к присутствию новорожденного, который сразу же отнимет у собаки неоспоримую доселе роль любимца семьи. Не хотелось сильно расстраивать пса. Мы уже наслушались историй про то, что собаки при появлении детей становятся жутко ревнивыми и действуют недопустимым образом: описывают подарки ребенка, переворачивают его кроватку или даже проявляют открытую агрессию, в результате от собаки приходится просто избавляться. Когда мы переоборудовали свободную спальню в детскую, мы предоставили Марли полный доступ к детской кроватке и всем принадлежностям. Он нюхал их, пачкал слюной и лизал до тех пор, пока его любопытство не было удовлетворено. За те 36 часов после родов, что Дженни предстояло оставаться в больнице, я частенько навещал Марли, вооружившись пеленками или другими предметами с запахом ребенка. Однажды я даже притащил ему использованный подгузник, который он обнюхал с таким вниманием, что я испугался: вдруг он всосет содержимое через ноздри и потребуется дорогостоящее медицинское вмешательство.

Когда я, наконец, привез мать и сына домой, Марли уже успел все забыть. Дженни положила малыша Патрика, заснувшего в люльке, на середину нашей кровати и пошла со мной в гараж поздороваться с Марли. Нас ждала шумная встреча. Когда Марли успокоился и перешел от безумного буйства к просто высшей стадии счастья, мы привели его в дом. В наш план входило заниматься своими делами, не указывая ему на ребенка в открытую. Мы просто будем болтаться рядом, позволяя ему самому постепенно обнаружить новоприбывшего.

Марли пошел за Дженни в спальню, засовывая свой нос в ее сумку, пока она распаковывалась. Ясное дело, он понятия не имел, что на нашей кровати находится живое существо. И тут Патрик едва пошевелился и издал тихий звук, напоминающий писк птенца. Уши Марли поднялись, и он замер. Откуда этот звук? Патрик снова пискнул, и Марли приподнял одну лапу, как охотничья собака. Боже мой, он сделал стойку на нашего ребенка, словно перед ним была… добыча. В этот момент я вспомнил перьевую подушку, которую пес порвал с такой жестокостью. Он ведь не мог быть настолько тупым, чтобы принять ребенка за фазана, правда?

И тут он рванулся вперед. Но это не был свирепый бросок с целью «убить врага», он не оскалился и не зарычал. Но и на прыжок – приветствие новому приятелю это тоже не было похоже. Он ударился грудью о матрац с такой силой, что кровать поехала по полу. Патрик проснулся и широко открыл глазки. Марли попятился и снова прыгнул вперед, на этот раз его морда оказалась в считанных сантиметрах от пальчиков ног новорожденного. Дженни бросилась к ребенку, а я метнулся к Марли и обеими руками стал оттаскивать его за ошейник назад. Пес был вне себя, он всеми силами старался добраться до нового создания, которое непонятным образом попало в нашу святая святых. Он поднимался на задние лапы, и мне приходилось тянуть его за ошейник, чувствуя себя одиноким ковбоем из одноименного сериала рядом со своей верной Сильвер. «Ладно, все прошло не так уж плохо», – сказал я.

Дженни взяла Патрика на руки, я зажал Марли коленями и крепко взял его за ошейник обеими руками. Но даже Дженни видела, что Марли не собирался причинять малышу вред. Он все пыхтел со своей дурацкой улыбкой на морде, его глаза сияли, а хвост энергично вилял. Пока я удерживал Марли, Дженни постепенно подходила все ближе, сначала позволяя псу понюхать пальчики ребенка, потом ножки, памперс и попку. Бедному крохе исполнилось всего полтора дня от роду, а он уже подвергся атаке со стороны пасти-пылесоса. Когда Марли добрался до подгузника, казалось, он перешел на другой уровень сознания, впал в какой-то транс, вызванный запахом памперса. Он попал в рай. Собака определенно была в эйфории.

– Марли, одно неверное движение, и я тебя отлуплю, – предупредила Дженни с твердым намерением осуществить задуманное.

Если бы он выказал хоть намек на агрессию по отношению к ребенку, он бы действительно превратился в отбивную. Но ничего подобного не произошло. Скоро мы поняли, что проблема была не в том, как не дать Марли причинить вред нашему очаровательному малышу, а в том, как удержать его подальше от бачка с использованными подгузниками.

Шли дни, недели, месяцы, и вот Марли начал признавать в Патрике своего лучшего друга. Как-то раз я выключал в доме свет перед сном и не мог нигде найти Марли. В конце концов я догадался заглянуть в детскую. Он действительно был там, лежал, растянувшись возле кроватки Патрика: оба посапывали в унисон, как родные братья. Марли, наш горячий дикий жеребец, преображался рядом с Патриком. Казалось, он понимал, что перед ним хрупкий, беззащитный маленький человечек, поэтому, когда они находились вместе, пес двигался осторожно и нежно облизывал его личико и ушки. Когда Патрик начал ползать, Марли спокойно ложился на пол, позволяя малышу взбираться на себя, как на скалу, тянуть за уши, тыкать в глаза и вырывать кусочки шерсти. Ничто из перечисленного его не раздражало – Марли просто застывал, как изваяние. Рядом с Патриком он был нежным великаном, добродушно и покорно приняв роль второй скрипки.

Однако далеко не все одобряли нашу слепую веру в собаку. Люди видели в Марли дикого, непредсказуемого и мощного зверя – а вес его приближался уже к пятидесяти килограммам – и считали, что мы опрометчиво полагаемся на него, оставляя рядом с беззащитным ребенком. Моя мама твердо занимала эту позицию и не стесняясь говорила об этом нам. Ей было больно смотреть, как Марли облизывает ее внука. «Да ты хоть представляешь, где побывал этот язык?!» – вопрошала она риторически. Хмурясь, она предупреждала, чтобы мы никогда не оставляли собаку и ребенка в одной комнате наедине. Древний охотничий инстинкт может внезапно пробудиться. Если бы решение принимала она, то Марли и Патрика навсегда разделила бы бетонная стена.

Однажды, когда мама приехала из Мичигана навестить нас, я услышал из гостиной пронзительный крик. «Джон, сюда! – кричала она. – Собака кусает ребенка!» Полураздетый, я вылетел из спальни, но, прибежав в гостиную, увидел, что Патрик всего лишь весело качается на качельках. Марли лежал под ним. Пес действительно лязгал зубами на малыша, но все было совсем не так, как представила себе моя мама-паникерша. Марли помещался аккурат по траектории полета Патрика и, уткнувшись носом в его подгузник, просто качал ребенка, подталкивая его под попку. Патрик визжал от удовольствия. «О, мам, все в порядке, – сказал я. – Просто Марли очень нравится запах памперсов».

У нас с Дженни началась рутина. Ночью жена вставала каждые несколько часов, чтобы покормить и убаюкать Патрика, а в шесть утра его кормлением занимался я, чтобы она могла выспаться. Полусонный, я вынимал сына из кроватки, менял подгузник и готовил молочную смесь в бутылочке. За этим следовал непосредственно процесс кормления: я сидел на веранде, прижимая к себе его крошечное, теплое тельце, а он в это время сосал бутылочку. Бывало, я склонял свою голову к его макушке и подремывал, пока он с аппетитом чмокал. Иногда я слушал радио и наблюдал, как утреннее небо превращается из розово-фиолетового в голубое. Когда Патрик наедался и отрыгивал, я одевался сам и одевал его, свистом подзывал Марли, и мы шли на утреннюю прогулку к океану. Мы купили легкую детскую коляску с тремя большими велосипедными колесами, которые позволяли нам проезжать где угодно, даже по песку и через бордюры. Наша троица представляла собой презабавное зрелище каждое утро! Марли бежал впереди коляски, словно шел в собачьей упряжке, я был в тылу, сдерживая активную собаку, а Патрик посредине радостно поднимал ручки вверх, будто полицейский, регулирующий уличное движение. К нашему возвращению Дженни уже просыпалась и ставила кофе. Мы сажали Патрика на высокий детский стульчик и насыпали ему на подносик немного сухого завтрака в виде колечек. Стоило нам отвернуться, как Марли клал голову боком на этот поднос и языком, как лопатой, зачерпывал еду. Ворует еду у ребенка, думали мы, как низко он падет в дальнейшем? Однако Патрика, казалось, необыкновенно забавляла вся эта картина, и вскоре он научился кидать колечки вниз и смотреть, как Марли ползает по полу и съедает их. А если он ронял колечки себе на коленки, Марли совал голову под столик и пихал его в живот, пытаясь найти упавшее колечко и вызывая у ребенка взрывы смеха.