Читать книгу "Умение не дышать - Сара Александер"

– Фрукт какой-то, – говорит он. – Я про него забыл, а вспомнил только тогда, когда запашок пошел.

– Спасибо, – говорю я и морщусь от противного запаха. – Мне-то он на что сдался?

Иду за Диллоном в кухню. Он заворачивает непонятный – заплесневелый, ставший почти жидким – плод в несколько слоев фольги и укладывает в пластиковую коробку для сэндвичей.

– Вот. Как только окажешься близко от нее, разверни и сунь ей в сумочку.

– Вот спасибо, Дил! Не знала, что ты такой пакостник!

– Никогда не стоит недооценивать Дилмейстера.

Брат подмигивает мне, и я вижу искорки в его глазах. Как давно я их не видела…

Кладу контейнер на стол. У меня урчит в животе.

– Интересно, мама нам оставила что-нибудь поесть?

– Она звонила и сказала, что будет поздно.

В холодильнике нахожу только колбаски и половинку банки равиоли. Возиться с колбасками мне неохота, поэтому ем равиоли, не разогревая их. Вынимаю их вилкой из банки, держа банку над раковиной.

– Хочешь?

– Нет. Ну ты и толстая.

– Спасибо за комплимент, – бурчу я.

Когда я бросаю пустую банку в ведро, Диллон подходит ко мне сзади:

– А это твое новое хобби – оно никак не связано с тем парнем, а? Ну, с тем, с которым ты была на вечеринке?

– Нет, – вру я, опасаясь, как бы Диллон не рассказал об этом отцу, потому что отец может устроить мне домашний арест до скончания моих дней.

Меня слегка лихорадит из-за того, что я что-то скрываю от Диллона. У меня словно бы есть какая-то сила. Что же, если у него есть тайны, то у меня они тоже есть.

Позже, когда я принимаю ванну, слышу, как Диллон кряхтит, выполняя отжимания. А с другой стороны до меня доносятся голоса ссорящихся родителей.

– А что мне делать, Селия? Бросить тебя, чтобы ты гнила, валяясь в кровати?

Скрипят половицы. Отец ходит по комнате назад и вперед.

– Мне тяжело, Колин. Ты не понимаешь, как мне тяжело, – заплетающимся языком отзывается мать.

– Черт. Так уж тяжело забрать вещи из химчистки через пару улиц от нашего дома? Так уж тяжело купить пакет молока?

– Я думала, молоко купишь ты по пути домой.

Мне стыдно. Все молоко выпила я, но больше ничего не было.

– И на завтра мне нужен этот гребаный пиджак!

Слыша, как отец ругается, я вздрагиваю. Ему это не идет.

Вытягиваю руку и включаю холодную воду. Вода журчит около моей головы. Я начинаю дрожать. Когда вся ванна наполняется холоднющей водой, я поворачиваюсь на живот, делаю глубокий вдох и опускаю голову. Грудную клетку сотрясают спазмы, но я перебарываю их и держусь под водой, ухватившись пальцами за край ванны. После тридцати секунд боль отступает. Я не слышу ни кряхтения, ни ворчания, ни ругательств. Я думаю только об одном – о том, как я скольжу вдоль морского дна в серебристом гидрокостюме.

Глава двенадцатая

Тэй ныряет в прозрачную воду. Я любуюсь тем, как он скользит в глубину, вытянув перед собой сомкнутые руки. Он так красив и изящен. А я кажусь себе неуклюжим китом.

Мы с ним в месте под названием Сэндвич-Ков, это севернее пляжа Роузмарки, и здесь нас никто не найдет. Добраться сюда можно только на лодке, от пристани в Роузмарки, либо пешком через поля, поросшие чертополохом. Дно здесь не песчаное, а каменистое, вот почему вода такая прозрачная. Когда смотришь в глубину, кажется, что у воды красноватый оттенок.

– Поглядишь на тебя, так все легко и просто, – говорю я, когда Тэй выныривает.

– Потому что это и вправду легко и просто.

Надеваю маску и пробую еще раз. Несколько секунд сражаюсь с течением и мячиком выскакиваю на поверхность.

– Перестань бороться с водой, просто слушайся ее. Пусть она возьмет и несет тебя.

– Но я не могу погрузиться.

– А кто говорит о погружении? Как только ты оказываешься под водой – в этом смысле.

Я в отчаянии отталкиваюсь от него, отплываю подальше от берега и опускаюсь до самого дна. Здесь не так уж глубоко, но, как только я вижу дно, я хватаюсь за камень, чтобы удержаться. Секунда летит за секундой. Готовлюсь к тому, что мое сознание сейчас заполнят воспоминания. Камни на дне острые, их края впиваются в мои ладони, но я держусь крепко. Некоторые из них покрыты тонкими веточками водорослей, больше похожих на петрушку, чем на противные красные липкие водоросли, которые растут вдоль берега и в бухте. Морскую «петрушку» покачивает течение. Есть тут и раковины, прикрепленные к камням, – лиловые, черные и белые в крапинку. Воспоминания не приходят. Мне это неприятно, но, с другой стороны, легче на сердце. Здесь, внизу, я не лузерша. К тому же я стала намного легче. Верчу головой из стороны в сторону, чтобы растрепались волосы. Выпускаю изо рта пару пузырей воздуха и провожаю их взглядом, когда они улетают к поверхности.

Когда я шумно выныриваю на поверхность, Тэй встречает меня аплодисментами:

– Две минуты. Ты почти меня догнала.

Мы уплываем еще немного дальше от берега. Мне холодновато, но возвращаться не хочется.

– А ты на какую самую большую глубину погружался?

Тэй запрокидывает голову, лежа на воде:

– Не знаю. Почему всем так интересно – на какую глубину?

– А разве в дайвинге это не главное?

Тэй поднимает голову и обрызгивает водой мое лицо:

– Нет. Вовсе нет. Ладно, давай-ка нырять.

Он хватает меня за плечо.

– А здесь какая глубина?

Тэй вздыхает:

– Двенадцать метров примерно, но мы до дна опускаться не будем.

Отсюда мне виден маяк на мысе Ханури-Пойнт. Можно разглядеть и крошечные черные фигурки на берегу. Люди, которые приехали посмотреть на дельфинов.

– А вон там что? – спрашиваю я, указывая на море чуть в стороне от маяка, где обычно плавал Диллон и где, как правило, появляются дельфины.

Чувствую, как пальцы Тэя крепче сжимают мое плечо.

– Там глубже, – говорит он. – Там обрыв. Ущелье подводное. Метров сорок пять.

Я поеживаюсь.

– Бывал там?

– He-a. Нечего там делать. Ладно, хватит болтать. Пошли на глубину.

Обрыв. Самое дно залива. Я представляю дно, плавно понижающееся от берега, а потом резко обрывающееся в глубину. Вот куда мне надо отправиться. Вот куда мог уйти Эдди.

– Элси, вперед.

Только тут я замечаю, что невольно задержала дыхание. Выдыхаю, отвожу взгляд от Ханури-Пойнт и смотрю на Тэя. Не так уж это трудно. Я на него хоть целый день смотреть смогла бы.