Читать книгу "Синдром Е - Франк Тилье"

Депрессия… Молодая женщина – во всяком случае, на бумаге – выглядела скорее крепкой и надежной, откуда же тогда это внезапное сошествие в ад? Депрессия на тебя наваливается, когда ты расследуешь дело, задевающее тебя за живое, когда беда другого человека становится вдруг твоей собственной. Но что же в том деле могло оказаться для нее таким личным?

Шарко оторвал глаза от странички, привычно потер подбородок. Этой Энебель было тогда чуть за тридцать, но тьма уже влекла девушку до такой степени, что стала управлять ее жизнью. А сколько было ему самому, когда он начал съезжать с катушек? Может, и гораздо раньше, чем она. И вот к чему это привело. Кто угодно, любой наблюдательный человек, мигом поняв его положение, оценил бы ситуацию так: этот тип накачан лекарствами, он стареет в одиночестве, стареет с печатью разбитой вдребезги жизни на лбу и болью, пропитавшей каждую морщинку.

В 19:20 он вышел к Северному вокзалу не такой взмокший, как обычно. Июльские пассажиры – это не работяги, а туристы, более дисциплинированные и не так к тебе липнущие в транспорте. Пульс Парижа в это время замедлен.

Девятая платформа. Вокруг стоявшего неподвижно со скрещенными на груди руками Шарко бродили голуби, воздух был убийственно тяжелым, парило нестерпимо, хотя одежду он выбрал самую что ни на есть легкую: желтая тенниска, бежевые бермуды, мягкие туфли на каучуке. Он ненавидел вокзальные перроны, аэропорты, все места, способные напомнить о том, что люди каждый день расстаются. Позади него родители вели детишек к битком набитым поездам – отправляли на каникулы. Такая разлука не страшна, она всегда хорошо кончается, после такой разлуки встреча еще радостнее, вот только для Шарко день встречи не наступит никогда.

Сюзанна… Элоиза…

Прибывший из Лилля экспресс выбросил из себя плотную толпу пассажиров. Пестрота, разноголосье, грохот чемоданов на колесиках. Рядом с Шарко, поднимая вверх таблички с именами, переминались с ноги на ногу таксисты. Он вытянул шею и сразу же увидел ту, кого встречал, – будто выключатель щелкнул. Люси шла к нему, улыбаясь. Маленькая, тоненькая, волосы до плеч, на вид – хрупкая, и, если бы не эта почти виноватая улыбка, если бы не эта специфическая усталость, которая отличает полицейских от обычных людей, он, возможно, принял бы ее за провинциалку, явившуюся в Париж искать сезонную работу.

– Комиссар Шарко? Люси Энебель из Лилльского территориального управления судебной полиции.

Рукопожатие. Шарко заметил, что большой палец ее руки оказался сверху, – так-так, значит, либо она хочет держать все под контролем, либо таким образом выражается безотчетное желание властвовать. Комиссар улыбнулся в ответ приезжей коллеге.

– Скажите, а «Немо» на улице Солитер в Старом городе еще существует?

– По-моему, продается. А вы уроженец севера?

– Продается? Жалко… В конце концов все лучшее исчезает. Да, корни у меня там, но это было так давно… Пойдемте в «Северный терминал»? Не сказать чтобы это кафе было привлекательнее других, зато оно прямо напротив.

Покинув вокзал, они нашли себе местечко в тени на террасе кафе. Перед ними выстроились длинной разноцветной очередью такси, ожидающие пассажиров. Вокзал казался центром перемещения народов: здесь роились и отсюда извергались белые и черные, арабы и азиаты. Шарко заказал себе белое пиво с ломтиком лимона, Люси, скинув наконец рюкзак, попросила принести «перье». Новый знакомый произвел на нее впечатление, особенно внешне: и стрижка ежиком, и взгляд стреляного воробья, и стать. А еще чувствовалось в нем что-то сложное, неоднозначное, что-то неуловимое, чего не обозначишь словами… В общем, Шарко ей скорее понравился, но Люси попыталась этого не показывать.

– Мне говорили, вы специалист по анализу поведения преступников? Интересно, должно быть, заниматься анализом поведения?

– Давайте-ка прямо к делу, лейтенант, сейчас уже довольно поздно. Что вы хотите мне сообщить?

Ну и тип! Прямолинеен, как удар в боксе! Люси совсем еще не знала этого человека, но понимала: Шарко никогда ничего не даст, если ему это не возместится. Впрочем, так ведь в их профессии всегда: ты мне – я тебе. И она рассказала комиссару все с самого начала: о смерти бельгийского коллекционера, о том, как был обнаружен анонимный короткометражный фильм, о содержащихся в нем порнографических кадрах и сценах насилия, о человеке с «фиатом», который вроде бы ищет именно эту бобину. Шарко слушал совершенно бесстрастно. Ну да, этот аналитик, который всякого небось навидался в жизни, из таких, кто всегда будто в панцире. Люси начала было говорить о сегодняшнем загадочном разговоре с канадцем, но в это время официант принес напитки, и она замолчала.

Официант ушел.

– Я просмотрела в Интернете все новостные выпуски за неделю. В понедельник утром на строительстве трубопровода были обнаружены тела, а вечером новость уже шла в эфир первым номером. Говорили о том, что поблизости от Граваншона под землей найдено несколько трупов с отпиленными верхушками черепов.

Она достала из рюкзака блокнот. Шарко заметил и то, что работает лейтенант Энебель тщательно и аккуратно, и то, что она излишне азартна: глаза полицейского никогда не должны сверкать, а ее взгляд, стоило заговорить о деле, выдавал излишнюю увлеченность.

– Вот, я записала: в тот самый вечер, о котором мы говорим, репортаж о трупах со вскрытыми черепами начался в двадцать ноль три и закончился в двадцать ноль пять. А в двадцать ноль восемь старик Шпильман уже звонил в Канаду. Мне удалось извлечь из телефона данные о продолжительности разговора: одиннадцать минут. То есть закончился он в двадцать девятнадцать. Примерно в двадцать двадцать пять Шпильман погиб, стараясь достать с полки стеллажа пресловутый фильм.

– А проверить остальные звонки Шпильмана вам удалось?

– Я еще не подключила к делу свою бригаду. Пришлось бы слишком долго им все объяснять, а мне было важно прежде встретиться с вами.

– Почему?

Люси положила перед собой мобильник.

– Потому что мой таинственный канадский собеседник перезвонит через четверть часа – и, если я не смогу сообщить ему ничего «вкусненького», на этом все будет кончено.

– Вы могли бы связаться с бригадой по телефону, просто вам приспичило увидеть настоящего…

– Кого – настоящего?

– Настоящего аналитика, профайлера. Человека, который на этом собаку съел.

Люси пожала плечами:

– С радостью польстила бы вашему эго, комиссар, но ничего похожего. В общем, я все вам рассказала, теперь – ваша очередь.

Она действует прямо, открыто, не лукавит. Шарко нравилась тайная война, которую эта девица ему предложила. Тем не менее Франку хотелось ее еще немножко подразнить.

– Нет, без шуток, неужели вы действительно думаете, что я готов поделиться конфиденциальной информацией с каким-то незнакомцем из оленьей страны? Может, предложите еще и развесить секретные данные в виде плакатов на автобусных остановках? Как насчет формата А-три?