Читать книгу "Тиберий. Преемник Августа - Джордж Бейкер"

Именно эту ситуацию сенат теперь и рассматривал, склоняясь к положительному решению. Титул Августа был принят. Некоторые сенаторы позволили себе отпустить некоторые остроты по поводу юридических аспектов этого.

Поскольку Август был pater patriae, было разумным предложить этот титул и Тиберию. Поступило предложение дать Ливии титул mater patriae. Те, кто полагал, что первое предложение было слишком смелым, предлагали альтернативу parens patriae. Тиберий отверг все эти предложения. Наконец, сошлись на том, чтобы прибавить титул Filius Juliae[29] к его собственному титулу Цезарь.

Трудно было более откровенно выразить неуважительное отношение сената к новому императору. Однако отдельные насмешки (а они, разумеется, присутствовали в этих предложениях) были не единственным, что следовало принимать во внимание. Подобные титулы вели к неуважению самой власти принцепса. Пятидесятипятилетний сын Ливии не собирался держаться за материнскую юбку; он, как и весь сенат, понимал, что пожизненный титул Августы с неопределенными полномочиями и правами был бы прямой угрозой принципу личной власти. Ливия подвергала опасности свои отношения с сыном, внося это неудобство для принцепса и его личного достоинства. У него были свои обязательства перед своим постом, о которых он не хотел и не собирался забывать. Тиберий отклонил целый ряд предложений.

Он сказал в сенате, что следует наложить целый ряд ограничений касательно почестей, оказываемых женщинам, и что он намерен придерживаться такой же скромности и в отношении к своим собственным титулам. Он отказал Ливии в эскорте ликторов. Предложение возвести алтарь в ее честь он также отверг.

Заседание закончилось предоставлением Германику проконсульского империя и выбором специальной делегации, которая известит его об этом, а также всеобщими выражениями горя по случаю смерти Августа.

Тиберий успешно преодолел испытание, которое потрепало бы нервы более слабого человека. Он получил что хотел, получил возможность огласить принципы, в соответствии с которыми намеревался править. Принципат, начатый Августом, мог бы по многим причинам легко уйти в небытие, как прежде неограниченная власть тирана Сиракуз Дионисия. Его сохранение в огромной степени обязано твердости и терпению человека, который ввел этот процесс в гавань закона и конституционным прецедентом сделал эту власть постоянной. Трудности, ждавшие его впереди (а они были очень серьезны, а для современников гораздо значительнее, чем для нас, оглядывающихся назад), предстояло преодолевать по мере их возникновения. Первый шаг был сделан… Однако существование враждебных подводных течений можно было предвидеть и не сомневаться в их наличии.

Эта враждебность проявилась потому, что сенат недостаточно хорошо знал избранного ими человека. Среди сенаторов укоренилось мнение, что Тиберий был простым орудием Августа, и к тому же не очень надежным, эксцентричной фигурой, которую Август назначил своим преемником из-за отсутствия более достойных кандидатов. Хотя кое-кто, несомненно, и был заинтересован в распространении такого мнения, оно стало рассеиваться, едва сенаторы взяли на себя труд осмыслить события. Один из первых увидел события в истинном свете Квинт Гатерий.

Гатерий, кажется, сожалел о том, что доставил неприятности Цезарю, и поэтому поспешил на Палатин извиняться. Он, однако, видимо, слишком переусердствовал, он пал на колени и обнял ноги Цезаря, наглядно проявляя тогда еще новые выражения чувств. Тиберий, подобно англичанину, которого стал целовать француз, с негодованием отверг это проявление раболепия; но, когда Гатерий, падая на колени, повалил и Тиберия, преторианцы, видя, как Цезарь борется с человеком, который на нем лежит, бросились его спасать. Жизнь Гатерия была в опасности, и Ливии пришлось вступиться за него. Латинский язык не мог выразить того, что чувствовал Тиберий; но он хорошо владел греческим, языком более выразительным для риторических целей, и мог воспользоваться этим языком. Гатерий, без сомнения, удалился, ругая себя и чувствуя, что жизнь — тяжкое испытание.

Всякие сомнения в восприятии сенатской олигархией личности Тиберия укрепились при более внимательном прочтении Brevarium Imperii. Мнение Августа (даже из могилы) все еще влияло на мысли и поведение большинства людей, которые восхищались им при его жизни и признавали его вождем и руководителем. Олигархия вынуждена была согласиться, что монархия, при которой они жили, более продолжительна, чем они полагали. Хотя Август был мертв, установленная им власть осталась.

Нельзя сомневаться в том, что армия еще быстрее оценила значение политического завещания Августа, чем сенатская оппозиция в Риме. Любое действие могло возникнуть только в недрах армии. Если Август предвидел опасность со стороны армии, ему следовало составить такой документ, как Brevarium. Он должен был добавить собственные указания к политике, которую, как он знал, будет проводить Тиберий.

Курс, изложенный в Brevarium Imperii, настолько определен, что завещание явно было составлено при участии или даже по просьбе Тиберия. Авторитет Августа придал силу принципам, которых придерживался Тиберий. Сам Август не всегда их разделял. Положения, изложенные в меморандуме, показывают, что он осознавал необходимость оградить Тиберия от подозрений, которые возникнут в отношении его политики на Рейне. Провинциалами, которым был ограничен доступ к римскому гражданству, были германцы; границы, которые далее не следовало расширять, были границами с германцами, и Август ясно предвидел вероятность, что его преемник может оказаться в неловком положении, возражая против выдвинутых претензий. Он изложил свои рекомендации в общей форме; однако общее неизбежно включало и частности.

По всей видимости, в этот меморандум в кратком виде вошел доклад Тиберия, представленный Августу после изучения ситуации на севере, в нем отразилась победа над политикой военачальников на Рейне в последние дни жизни Августа.

Глава 7

ВОЕННЫЕ МЯТЕЖИ

Военные мятежи на Рейне и на Дунае последовали тотчас. Современному читателю не вполне ясно, почему военачальники вдруг сочли столь трудным контролировать выражение мнений своих подчиненных. Войска хорошо знали Тиберия. Он не походил на человека, которого могли испугать подобные бунты, и еще меньше, чем Август, он был склонен идти навстречу требованиям, которые они не осмеливались предъявить последнему. Если они полагали, что восшествие нового императора, только что приступившего к исполнению своих обязанностей, будет подходящим моментом для привлечения внимания к их проблемам, то выказали политическую проницательность, которая напрочь отсутствовала в их дальнейшем поведении.

Мятежи на Рейне и Дунае заслуживают того, чтобы подробно о них рассказать, и не только как о части правления Тиберия, но и чтобы ближе взглянуть на жизнь и быт римской армии. Обычно его излагали в богатой — иногда слишком богатой — подробностями комедии, в которой простые люди всех возрастов намного умнее своих начальников, к тому же с немалой долей юмора. Тацит описывает сцену, которая могла выйти из-под пера Чарльза Левера или капитана Марриата.