Читать книгу "На все цвета радуги - Евгений Пермяк"

Проснулись мы часов в девять. Бабушка дала нам поесть, и мы решили отправиться на лыжах, чтобы не встречаться с ребятами, которые снова начнут подсмеиваться над нами. Когда мы вышли из дому, то увидели, что крышка бочки захлопнута. И первое, что пришло в голову: «Это проделки ребят!»

– Они нарочно захлопнули её, чтобы посмеяться над нами.

– Ну и пусть! – сказала Танечка. – А мы снова насторожим нашу волколовку! Когда-нибудь да попадётся. Будет для него ещё голодное время…

Согласившись с ней, мы решили насторожить крышку под вечер и стали прилаживать лыжи.

Когда мы были готовы тронуться в путь, услыхали возню.

– Это в бочке, – сказала Таня. – Это в бочке!

Я не поверил, но лёгкий озноб радости пробежал по моим жилам.

– Там кто-то есть! Там определённо кто-то есть! – сказал Коля. – И я думаю, что ребята посадили туда какую-нибудь собаку, чтобы поднять нас на смех.

И мне показалось именно так. Потому что я видел бочку с настороженной крышкой, когда уже начинало светать. В эту пору не мог прийти волк.

– Сейчас мы её выпустим, – предложил я.

Но Таня вдруг остановила:

– А вдруг да…

«А вдруг да там он? – подумал я и сам поверил, что там именно волк. – Но почему он притаился?»

Я направился к бочке и тут же отскочил от неё. Я услышал волчий вой. Волк заметался внутри бочки так, что она заходила ходуном.

Мы боялись приблизиться к нашей волколовке. Мы опасались, что щеколда каким-нибудь образом перестанет держать крышку и он или кинется на нас, или просто убежит. Тогда уж никто не поверит, что мы поймали волка.

– Вот что, – крикнул мне Коля, – неси из кухни лом! Мы припрём крышку, а затем крепко-накрепко начнём заколачивать её гвоздями.

Заколачивать крышку бочки, в которой рычит волк, было страшновато. Но Таня… Я ещё больше полюбил в этот день мою сестрёнку!

Она подавала гвозди и успокаивала:

– Ты посмотри, какие обручи на бочке! Он забился сейчас в глубь бочки. Вбивай не торопясь… Он нас боится больше, чем мы его.

Губки Танечки были бледными. Они дрожали, как и голос, как и руки, подававшие гвозди, но она вселяла уверенность. Не заколотив ещё всех гвоздей, мы услышали насмешливые голоса:

– Волка поймали?

– Заколачиваете, чтобы не убежал?

И Таня ответила ребятам:

– Да! И очень большого!

Ответила она так серьёзно, что все поверили. Некоторые из ребят приблизились к бочке, а другие дали дёру.

Вскоре пришли взрослые, в том числе охотники. Они наперебой друг другу пересказывали, как мы изловили бочкой волка.

В этот же день бочка с волком была погружена на сани. Волка поселили в глубоком сусеке хлебного амбара. Сусек затянули проволочной сеткой. Он жил там неделю или больше. Потом надоело его кормить, и он вскоре переселился в школу. Чучелом. Ему подобрали стеклянные глаза. Мы их выбирали сами. Они были точь-в-точь такими же, как в ту ночь, когда он, уходя от бочки, злобно сверкнул ими, покидая наш двор.

После этого мы ещё много раз настораживали нашу бочку, но, видимо, остальные волки были умнее или менее голодны. Ни один больше не заходил в бочку.

А чучело волка и по сей день стоит в школе. Мех только немного попортила моль, но его теперь посыпают нафталином.

Тёмка

По вечерам мы нередко проводили время в корабельном салоне, и бывалый моряк Сергей Сергеевич рассказывал нам презабавные истории. Вот что он рассказал однажды:

– Наш крейсер находился в учебном плавании. Был тихий летний день. Море – как зеркало. Хорошая видимость, только солнце слепило глаза вперёдсмотрящим.

Вперёдсмотрящими в этот час вахты были старший матрос Коробов и матрос Ванечкин. Зоркие моряки! Корабль ли какой появится на горизонте или шлюпка, обязательно первыми доложат по корабельному телефону на ходовой мостик. Даже если, допустим, ящик какой-нибудь плывёт – не упустят. И правильно. Мало ли в море случаев бывает – и безобидный ящик может плавающую мину прикрыть.

И вот, изволите ли видеть, вдруг старший матрос Коробов по полной форме докладывает:

– Товарищ командир, прямо по носу в семи кабельтовых стиральное корыто, а в корыте кошка!

– Есть, – отвечает командир, – прямо по носу стиральное корыто, а в корыте кошка!

На ходовом мостике раздался дружный хохот. Приникли к биноклям. Точно: прямо по носу стиральное корыто, а в корыте кошка.

Корабль замедлил ход, затем остановился. Спустили шлюпку. Кстати, это входило в программу нашего учебного плавания. Отрабатывали исполнение команды: «Человек за бортом».

Вскоре и корыто и кошка по всем правилам спасания на водах были подняты вместе с матросами и шлюпкой на палубу. Рыжий кот обрадовался кораблю, как берегу.

Начались догадки:

– Откуда? Как? Почему кот очутился в корыте?

Строились самые различные предположения. Может быть, мальчишки созорничали и пустили несчастного кота в плавание? Вернее всего, что это именно так и было. Но какие мальчишки? Стали исследовать, в какой стране делаются такие корыта. Мнения раскололись, «национальная принадлежность» корыта так и не была определена. А спасённого плавателя определили в боцманскую команду и назвали Тёмкой – в память погибшего корабельного кота Тёмки.

Нового Тёмку для порядка поселили в клетку. На карантин. Мало ли… Может быть, больной, нарочно кем-то заражённый кот. На корабле во всём необходимы предосторожности.

Через неделю корабельные медики нашли Тёмку совершенно здоровым, и он перешёл на постоянное место жительства в боцманскую каюту.

Животное оказалось ласковым, общительным; от него пахло домом, берегом. Всякая кошка напоминает семью, детство.

Полюбили Тёмку. Приучили Тёмку бегать по команде за обедом и ужином в камбуз. Зазвучит горн на обед, скажет корабельное радио: «Команде обедать!» – смотришь, Тёмка хвост трубой – и в камбуз, к своей миске.

Прижился кот на корабле, но вскоре заметили, что кот хиреет, избегает ступать по корабельной палубе. И снова заговорили, что второй Тёмка, как и первый, как, впрочем, и все кошки, – не жилец на корабле. Электрики объясняли это тем, что на нежные подошвицы-подушечки кошачьих лап действуют электрические токи палубы. Находясь длительное время под действием этих токов, кошки гибнут.

– Железная палуба для кошек, – объяснил боцман, – как бы электрический стул замедленного действия.

Так это или нет – с боцманом не спорили, только Тёмку хотелось сберечь всем, начиная от командира. Не для того же спасли, чтобы погубить!

И вот, изволите ли видеть, однажды корабельный сапожник, старшина первой статьи Ожигов, доложил командиру: