Читать книгу "Честное слово (сборник) - Леонид Пантелеев"

— За водой бегу! — ещё издали крикнул он, хотя и без того было видно, что бежит он не за пряниками и не за колёсной мазью.

— А поздно ты, брат, — сказал, останавливаясь, отец.

— Да, «поздно»! — обиделся Володька. — Только что пришёл. Два урока лишних сегодня было.

Когда, расплескав половину воды, он вернулся домой, отец возился на кухне, разжигал примус.

— Ну, как дела, четвероклассник? — спросил он.

Володька поставил вёдра, вздохнул, потупился и скромно ответил:

— Да так. Ничего. Пятёрочку по письменному русскому получил.

* * *

На другой день Володька опять не пошёл в школу.

Всё утро проторчали они с Митюхой Куниным на Коневьем поле, вымазались, проголодались, промочили ноги. Кончилось тем, что солдаты заметили их и прогнали, да ещё пригрозили отправить куда следует.

День опять выдался непогожий, за ночь наволокло туч, снег растаял, от вчерашней зимы ничего не осталось.

Месить на улице грязь было неинтересно. До обеда ребята сидели у Куниных, играли в шашки, причём Володька всё время проигрывал, сердился и кричал на Митюху, что тот портач и не умеет играть.

Потом Митюха пообедал, оделся и ушёл в школу. Надо было уходить и Володьке, но идти ему не хотелось — на дворе хлестал дождь, а ботинки у него и без того были насквозь мокрые.

Болтая зазябшими ногами, он сидел на табуретке у плиты в тесной кунинской кухне, смотрел, как Митюхина мать стирает в железном корыте бельё, и рассказывал ей, что у них в школе — скарлатина, что две девочки уже померли, а один мальчик, по фамилии Спичкин, вот-вот умрёт, если за ним не успеют прислать санитарный самолёт, который уже вызвали по радио из Рязани.

Митюхина мать ни одному Володькиному слову не верила, но всё-таки из вежливости прислушивалась, вздыхала и, тиская в корыте бельё, жалостливо приговаривала:

— О Господи, страсти какие!..

Володька видел, конечно, что мешает и надоел ей, помнил, что скоро вернётся отец и что нужно ещё успеть сходить за водой и за хлебом, и всё-таки не уходил, сидел, пересаживался с табурета на табурет и продолжал городить всякую небывальщину.

Наконец Митюхина мать не выдержала и спросила, не пора ли ему идти обедать. От голода у Володьки давно уже сводило челюсти, но он храбро помотал головой и ответил:

— Да нет, не хочется что-то… Я ведь, вы знаете, тётя Нюша, только что перед вами целых пол-арбуза съел!..

И он завёл было длинный рассказ про необыкновенный двухпудовый арбуз, который отец его получил в премию от самого директора, но посмотрел на Митюхину мать, вздохнул и взялся за шапку.

Минут пять он стоял на кунинском крыльце, слушал, как стучит дождь о железную крышу, и думал о том, какой он несчастный человек: даже погреться как следует не дадут, гонят, как собаку бездомную…

И как раз, когда он подумал об этом, в кунинский сад забежала с улицы маленькая, похожая на лисёнка собака. Володька даже испугался, когда увидел перед собой это жалкое рыжее существо.

— А ну, пошла! — закричал он, нагибаясь и делая вид, что берёт с земли камень или палку.

Собака не испугалась, отбежала в сторону, присела и стала ждать, что будет дальше.

— Пш-шла! Кому говорят?! — ещё громче закричал Володька, сбежал с крыльца и, схватив с земли кусок кирпича, кинулся за собакой.

Собака заметалась по саду, нашла выход и юркнула в калитку.

Володька погнался за ней, в калитке споткнулся о какую-то доску или корень, ещё больше обозлился, размахнулся кирпичом — и вдруг увидел учительницу, Елизавету Степановну.

* * *

Учительница шла по другой стороне улицы. Когда Володька закричал на собаку, она оглянулась. Но Володька успел вовремя отскочить и спрятаться за деревом. Учительница постояла, посмотрела и пошла дальше.

«К нам идёт, — подумал Володька и почувствовал, как холодная струйка пробежала у него по спине — от затылка к пояснице. — Ох, так и есть… За угол свернула!»

Он добежал до конца улицы и осторожно, как вор, выглянул из-за угла забора. Елизавета Степановна уже стояла у крыльца их дома и, поставив ногу на ступеньку, счищала палочкой грязь с ботинка.

Володька смотрел на неё и чувствовал, как от страха, от жалости к себе и от ненависти к учительнице у него пересыхает горло и начинают дёргаться губы.

«Тоже! — подумал он. — Ещё учительница называется!.. За четыре километра по грязи притащилась — ябедничать! Делать ей больше нечего…»

И всё-таки маленькая надежда на чудо ещё теплилась в его душе. А вдруг учительница почистит ботинки, постоит, отдохнёт и пойдёт дальше?…

Но нет, чуда не получилось. Учительница дочистила ботинки, вытерла платком руки и стала подниматься на крыльцо.

На одну секундочку мелькнула где-то в закоулках Володькиной головы мысль: а что, если побежать опередить учительницу, не дать ей слова сказать, а самому первому встать и повиниться во всём: дескать, да, виноват, обманул и вас, Елизавета Степановна, и тебя, батя. Поругайте меня, накажите как полагается, а я прятаться не хочу, я не трус, я не какой-нибудь, а пионер.

Конечно, так ему и следовало поступить. Но он только подумал об этом, а сделать не сделал.

«Нет, — сказал он себе. — Уж теперь поздно».

В это время откуда-то из-за пожарного сарая опять выскочила рыжая собачонка. Заметив, что в руке у него всё ещё зажат грязный кирпичный огрызок, Володька размахнулся и изо всей силы пустил этим кирпичом — да не по собаке, а себе под ноги, по дождевой луже.

— Во! Так и надо, — сказал он, морщась и вытирая забрызганное и заляпанное грязью лицо. Потом постоял, подумал, повернулся и зашагал к мельнице.

* * *

Спешить ему было как будто и некуда теперь, а всё-таки шёл он почему-то очень быстро. Только у продуктового ларька он слегка замедлил шаги и даже приостановился на минутку: очень уж вкусно пахнуло оттуда печёным хлебом, колбасой, селёдками, обсыпными сахарными подушечками…

«Эх, жалко, кости не продал ещё!» — со вздохом подумал Володька.

Под мостом на деревянном тычке прилежно висела повешенная там ещё утром холщовая Володькина сумка. Он деловито пощупал её — не подмочил ли её дождь, — потом сунул в сумку руку и пошарил: не завалялась ли, на счастье, где-нибудь между книгами корочка или кусок сахара?

В это время над головой у него послышался какой-то жалобный визг. Он испуганно посмотрел наверх, ничего не увидел и поспешил выбраться наружу.

На берегу, у обочины дороги, сидела и ждала его, сиротливо поскуливая, рыжая собака.

— Ведь вот подлая тварь! — рассердился Володька. — И чего ты, скажи, пожалуйста, ко мне прилепилась?! А ну, убирайся!..

Он опять замахнулся на собаку сумкой.