Читать книгу "Кто ты, Гертруда? - Лиза Ахси"

– Подготовлю тогда передачу, посвященную поэзии Алишера Навои, и буду читать поэму «Лейли и Меджнун» на родном языке автора.

– Здорово, а я представить себе не могу, как преподавать режиссуру на узбекском языке, – отвечал отец, не разделяющий ее оптимизма, – и даже если я, с завтрашнего дня, начну учить узбекский язык с репетиром, мне до пенсии придется изучать его, чтобы знать на том уровне, когда без учебников, а таковых пока тоже нет, я буду объяснять студентам «Систему Станиславского» и «сверхзадачу роли».

Жизнь распорядилась по-своему. Вскоре умерла мама, лишь отчасти воплотив в жизнь и этот свой замысел. Она все-таки подготовила на местном телевидении программу «Лейли и Меджнун», но читала поэму на русском языке. По стечению обстоятельств, эту программу показали, на девятый день со дня ее смерти. Эл с отцом сделали исключение, и включили телевизор, чтобы, еще раз, в последний раз, увидеть маму живой.

Прошло около года, после ее смерти, и отца сократили, в институте, где он преподавал, ничего не объясняя. Больше отец не работал, чем тяготился и грыз себя постоянно, до самой смерти, считая, что «сидит на шее у дочери», и никак не может найти себя в новой реальности. Возможно, если бы у него были водительские права, и у них была машина, папа мог бы «таксовать», как многие зарабатывали, в то время, но отдав всю свою жизнь искусству и любимому делу, отец не смог найти себя в новой жизни, что тоже ускорило его уход. И сколько таких, как он? Кто их знает, кто их считал? Лес рубят – щепки летят?

Море становилось все ближе.

«Да, я могла бы здесь жить!», – сказала себе Эл, чуть не задохнувшись от восторга. На нее смотрело море, прекрасное, бескрайнее, сколько хватало глаз. Мощное, восхитительное зрелище!

«Да кто ж тебе даст здесь жить? Кому ты здесь нужна? Кому ты, вообще, нужна? Нет, ошибается баба Гертруда, у Бога есть “любимчики”, а я бедовая, я не из этих, увы».

– Море! Здравствуй, море! – вслух сказала Эл.

«Наверное, это и есть “пятак”, как сказала Зоя, – подумала Эл, – быстрее все купить, не забыть купальник, переодеться дома и поскорее назад, сюда!»

Идти в другое место не пришлось. Эл купила все необходимое на «пятаке». Она вернулась в гостеприимный дом 11, воодушевленная и довольная. Вот оно волшебное свойство шо пинга, мгновенная терапия, результат стопроцентный.

– Быстро ты, зай! Удачно? – спросила Зоя.

– Да, теперь у меня есть все необходимое. Зоечка, я хочу переодеться и пойти загорать.

– Хорошее дело, давай, давай. Только к обеду возвращайся, все равно солнце жгучее будет, а то обгоришь, с непривычки, – сказала заботливая Зоя.

– Хорошо, вернусь, – ответила Эл и прошла со всеми покупками, в свою комнату.

Эл решила не терять времени, и не распаковывать все сразу. А достать только самое необходимое: купальник, полотенце, шлепанцы, широкополую белую шляпу, пляжную сумку, в которую она сложила крем для загара, расческу, и выключенный телефон. Потом подумав, убрала телефон обратно в почтальонскую сумку. Из очередного пакета она достала тунику, цвета индиго.

«Дома я сначала стираю все новые вещи. И купальник постирать бы не мешало. Но я же не дома. Буду привыкать к походной жизни, – подумала Эл, и надела белое бикини, которое прекрасно сидело на ее теле, но по цвету еще не сильно отличалось, от не загоревшей кожи. Сверху туника, и “О, счастье!”, наконец она переобулась, сменив жаркие кеды на мягкие, голубые вьетнамки, на небольшой платформе. На ногах был идеальный педикюр, ярко-алого цвета, на руках более сдержанный “френч”, Эл смотрелась в зеркало, и думала о том, что, если бы не синяк под глазом, она бы была собой довольна. Но синяк перечеркивал всю “гламурность” образа. Эл вздохнула, закрыла дверцу шкафа, взяла пляжную сумку и вышла к Зое.

– Я – готова!

– Вот это да, вот это да! Красотуля просто! – Зоя искренне удивилась облику Эл, – только розового совсем нет, – сказала она, и Эл не поняла в шутку это или всерьез.

– Как же нет, а очки? – сказала Эл, и демонстративно надела Зоины, солнцезащитные очки, в розовой оправе.

– Совсем другое дело, – обрадовалась Зоя, – ну, давай, сильно не жарься в первый день, жду тебя к обеду, к часу подходи, а хочешь раньше, если загорать надоест.

– А может и ты со мной?

– Нет, нет, я обычно вечером хожу, не раньше пяти. Иди одна. Не заблудишься?

– Нет, язык до Киева доведет, – ответила Эл, подумав, при этом, что вот в Киев ей сейчас совсем не хочется.

16 Глава

Эл шла вдоль дороги, в сторону пешеходного моста. Солнце уже вступило в свои права, и хотелось снять с себя, то немногое, что было сейчас на Эл. Перейдя на другую сторону, она оказалась на городском пляже, народу было уже немало, но свободный лежак для Эл нашелся.

«Надо будет разведать потом местность, и найти более укромное местечко», – подумала Эл, расстилая свое полотенце на лежак. На полотенце был изображен большой, милейший, рыжий кот. По соседству загорала какая-то парочка, сдвинув лежаки и прикрыв лица панамами. С другой стороны – молодая семья с малышом, плескавшимся в надувном бассейне. Эл решила, что люди «вполне приличные» по виду, и попросила молодую маму, присмотреть за ее вещами. Женщина, улыбнувшись, согласилась.

Шаг, еще шаг, другой по горячему песку, и вот дошедшая дальше всех на берег волна, обдала прохладой ступни Эл. Эл не было холодно, но по телу побежали мурашки. Пальцы ног слегка утопали во влажном песке, еще несколько шагов, и Эл уже в воде по пояс. Теперь волны стали сильнее, и слегка раскачивали Эл, как будто пытаясь, вытолкнуть ее на берег.

«Здравствуй, море!» – негромко сказала счастливая Эл, трогая воду руками, и продолжая заходить все глубже в воду. Очередная набежавшая волна, оставила брызги на стеклах очков.

«Очки! Я же в очках! Вот подстава!» – Эл расстроилась, вспомнив, что не сняла очки, да и как она могла их снять на берегу? Соседка бы непременно напряглась, увидев синяк Эл. Она смотрела под воду на свое бикини, пытаясь найти место, где можно спрятать очки, но две небольшие белые тряпочки, плотно прилипшие сейчас к ее телу, лишили последней надежды, нырнуть под воду. Эл не понимала эти «бабские штучки», когда женщины заходили в море «окунуться» или поплавать «очень аккуратно, чтобы не намочить волосы и не испортить макияж». Какое в этом удовольствие?».

Сама она научилась плавать в семь лет, на Днепре, в Днепродзержинске, когда они с мамой приехали погостить к бабушке Наташе, матери отца Эл. Какое же это было прекрасное лето! Бабушка каждый день пекла блины, угощая Эл чаем, со своим вареньем, варила кукурузу, которую Эл обожает с тех пор, вареники с вишней, вкусней которых, она не ела потом нигде, голубцы, которые таяли во рту и еще много чего, готовила тогда для внучки бабушка Наташа, на своей «сказочной» печке. Именно так ее воспринимала Эл, знающая, как все городские дети, только газовые плиты. Бабушка была отличной хозяйкой, домовитой, привыкшей еще с детства к труду. Она и ее родной брат дед Шура, в детстве даже, по словам бабушки, «батрачили» в какой-то зажиточной семье. Потом была война. Для бабушки эвакуация с тремя детьми в Ташкент. Для деда Шуры служба на военном корабле. Потом плен, побег из плена. Возврат к своим. Опять передовая. Дед рассказывал маме, а Эл подслушала, что от расстрела в плену, его спасло то, что у него не было «нательной живописи», как он называл татуировки. Эл любила брать его бинокль, черный, тяжелый, армейский и смотреть на луну. Вернее, пытаться посмотреть в него на луну, которая попадая в бинокль, начинала, бешено метаться, как мотылек, не желая замереть на месте. Вернувшись с войны, дед узнал, что его жена была расстреляна фашистами, а соседи судачили, что она «гуляла с немцами». И только спустя несколько лет, после Победы, деда вызвали в Органы и сказали, что его жена была разведчицей, во время оккупации, потом ее раскрыли немцы и расстреляли. Он женился во второй раз. Его вторая жена, баба Вера работала, кассиром в гастрономе, и у них дома, на улице Бойко, всегда были вкусные конфеты для Эл. Морская душа не давала покоя деду, всю жизнь. Еще в шестидесятых годах он купил свой первый катер, на котором любил ходить по Днепру.