Читать книгу "Рейс на эшафот - Май Шёвалль"

— В Швеции прецедентов не было, — сказал он. — Разве что, если углубиться в прошлое, вплоть до времен Нордлунда и бойни на пароходе «Принц Карл».[6] Психологам пришлось опираться исключительно на американские исследования за последние несколько десятков лет. — Он продул трубку и, начав набивать ее, продолжил: — У американских психологов, в отличие от наших, нет недостатка в материале для подобного рода исследований. Здесь среди прочих упомянуты душитель из Бостона, Спэк, убивший в Чикаго восемь медсестер, Уитмен, расстрелявший с вышки шестнадцать человек и ранивший еще больше, Унру, который вышел на улицу в Нью-Джерси и за двенадцать минут застрелил тринадцать человек, и множество других случаев, о которых вам наверняка известно из газет. — Он перелистал зеленую брошюру.

— Выходит, массовые убийства — это по части американцев, — заметил Гунвальд Ларссон.

— Да, — согласился Меландер, — в этом труде изложено несколько довольно правдоподобных теорий, обобщающих это явление.

— Восхваление насилия, — сказал Кольберг. — Общество карьеристов. Продажа оружия по почте. Грязная война во Вьетнаме.

Меландер затянулся и кивнул.

— Среди всего прочего, — поправил он.

— Я где-то читал, — сказал Кольберг, — что на одну тысячу американцев приходится один-два потенциальных преступника, способных совершить массовые убийства. Интересно, каким образом им удалось это установить.

— Анкетный опрос, — объяснил Гунвальд Ларссон. — Это тоже американское изобретение. Обходят дома и расспрашивают людей, как им кажется, способны ли они совершить массовое убийство. Двое из тысячи отвечают: «Да, мне кажется это приятным».

Мартин Бек высморкался и покрасневшими глазами с раздражением посмотрел на Гунвальда Ларссона.

Меландер откинулся на спинку стула и вытянул ноги.

— А что твои психологи говорят об особенностях такого типа убийц?

Меландер отыскал соответствующую страницу и начал читать:

— «Человеку, склонному к массовому убийству, чаще всего меньше тридцати лет, он застенчивый и недоразвитый, хотя окружающие считают его хорошо воспитанным и сообразительным. Иногда он пьющий, но чаще является абстинентом. Предполагается, что он небольшого роста, с каким-нибудь физическим дефектом, который выделяет его из общей массы. В обществе он играет незначительную роль. Рос в нищете. Часто это ребенок разведенных родителей или сирота, и в детстве ему не хватало ласки. Как правило, он не совершал до этого никаких серьезных правонарушений». — Меландер оторвался от чтения и пояснил: — Это предположение основано на сопоставлении фактов, которые устанавливались в ходе допросов, тестовых исследований американских преступников, совершивших массовые убийства.

— Но ведь такой убийца должен быть сумасшедшим, — сказал Гунвальд Ларссон. — Но этого нельзя увидеть до тех пор, пока он не выскочит на улицу и не убьет толпу народу.

— Психопат может производить впечатление абсолютно нормального человека до тех пор, пока не произойдет нечто, что даст толчок высвобождению скрытой в нем болезни. Психопатия состоит в том, что какая-то черта или несколько черт характера данного человека сформированы ненормально. В остальном же он совершенно нормален в том, что касается одаренности, способности к работе и так далее. Людей, которые внезапно совершают массовые убийства, бессмысленные и вроде бы беспричинные, их друзья и родственники, как правило, считают рассудительными, хорошо воспитанными, и никто не ожидает, что они способны на такое. Большинство преступников, которых описали американцы, утверждают, что уже давно знали о своей болезни и пытались подавить в себе разрушительные тенденции, однако в конце концов поддавались им. Такой убийца может страдать манией преследования или манией величия, а также болезненным чувством вины. Нередко такой преступник объясняет свой поступок тем, что хотел добиться признания, или тем, что ему хотелось, чтобы о нем написали в газетах. Чаще всего за таким поступком скрывается жажда мести или желание чем-то выделиться. Преступник считает, что к нему плохо относятся, и он чувствует себя униженным и непонятым. В большинстве случаев у них наблюдаются серьезные сексуальные отклонения.

После этого монолога Меландера воцарилась тишина. Мартин Бек смотрел в окно. Он был бледен, с тенями под глазами и заметнее, чем обычно, ссутулился.

Кольберг сидел за письменным столом Гунвальда Ларссона и соединял его скрепки в длинную цепочку. Гунвальд раздраженно отобрал у него коробочку со скрепками.

— Я читал вчера книжку об Уитмене, — сказал он, — ну, о том, который застрелил с вышки в Остине несколько человек. Какой-то австрийский психолог, профессор, доказывает в ней, что сексуальное отклонение Уитмена состояло в том, что он был одержим страстью переспать с собственной матерью. Вместо того чтобы ввести в нее фаллос, пишет этот профессор, он воткнул в нее нож. Не могу похвалиться такой памятью, как у Фредрика, но запомнил последнюю фразу этой книги, которая звучит следующим образом: «Потом он поднялся на вышку, которая была для него символом фаллоса, и излил свое смертоносное семя, словно любовные залпы, в Землю-Мать».

В кабинет вошел Монссон с неизменной зубочисткой во рту.

— О боже, что это вы такое говорите!

— Автобус тоже может быть своего рода сексуальным символом, — задумчиво произнес Гунвальд Ларссон. — Но только в горизонтальном положении.

Монссон вытаращил на него глаза.

Мартин Бек подошел к Меландеру и взял зеленую брошюру.

— Я хочу почитать это в спокойной обстановке, — заявил он. — Без остроумных комментариев.

Он направился к двери, однако Монссон, который вытащил изо рта зубочистку, спросил:

— Что я должен делать?

— Не знаю. Спроси у Кольберга, — коротко ответил Мартин Бек и вышел.

— Можешь сходить побеседовать с домохозяйкой, у которой жил тот араб.

Он написал на листке бумаги фамилию и адрес и протянул ее Монссону.

— Что происходит с Мартином? — поинтересовался Гунвальд Ларссон. — Почему у него такой кислый вид?

— Наверное, у него есть на то свои причины, — пожал плечами Кольберг.

Монссону понадобилось добрых полчаса, чтобы сквозь интенсивное движение стокгольмских улиц добраться до Норра Сташунсгатан. Когда он поставил свою машину напротив дома № 47, было несколько минут пятого и начало смеркаться.

В этом доме было два жильца с фамилией Карлссон, однако Монссон без труда вычислил того, кто ему был нужен.

К двери было приколото восемь картонок с фамилиями. На двух из них буквы были печатные, на остальных — написаны от руки разными почерками. Все фамилии были иностранные. Фамилии Мохаммеда Бусси среди них не оказалось.