Читать книгу "Как Петр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой - Петр Букейханов"

С другой стороны, по мнению Левенгаупта, подтверждаемому Вейе и Петре, нападения Фастмана, Пфлуга и Инфланта ограничивались мелкими стычками с шведским арьергардом, где потери с обеих сторон составляли не более чем от 10–15 до 20–30 человек убитыми, иначе, если суммировать все приведенные выше русские данные о потерях шведов, то получится, что потери превышают исходную численность шведского корпуса (вполне вероятно, что русское командование включило в общие потери шведов также убитых, раненых и захваченных в плен «нонкомбатантов», следовавших вместе с обозом корпуса, то есть торговцев, маркитантов и проституток. – П. Б.). В дальнейшем отсутствие глубокой разведки со стороны русского командования позволило остаткам шведского корпуса беспрепятственно пройти более 120 км и достичь района дислокации своих главных сил.

Тем временем части королевской армии прошли через Кричев на Костеничи, миновав район Мглина, и двигались к Стародубу, который, как и Мглин, был уже занят русскими войсками. 28 сентября в город вошли части из отряда генерала Инфланта, насчитывавшего, по оценке шведов, около 10 тыс. солдат и офицеров вместе с иррегулярной казачьей конницей[172], поэтому шведы не решились взять Стародуб штурмом, как 24 сентября взяли Мглин, и также им не удалось овладеть стратегически важными опорными пунктами и ключевыми узлами коммуникаций Северской земли – городами Новгород-Северский, Почеп и Погар. 11–12 октября 1708 года к шведскому отряду генерала Лагеркруны в районе деревни Проконовка под Стародубом присоединились 6,5–6,7 тыс. солдат и офицеров из корпуса генерала Левенгаупта без артиллерии и обоза (по некоторым данным, 1303 рейтара, 1749 драгун, 3451 пехотинец)[173]. Безвозвратные потери корпуса составили приблизительно столько же – около 6,3–6,5 тыс. человек убитыми, пленными и дезертировавшими (по данным Роберта Петре, шведы потеряли 6397 солдат и офицеров, из которых 697 рейтар, 1151 драгун, 4549 пехоты), а также 16 орудий, более 1 тыс. голов скота и лошадей, около 8 тыс. повозок с разнообразными предметами вооружения и снабжения, часть которых в целости и сохранности досталась русским, в том числе 20 тысяч ружей, 500 тонн мушкетных пуль, 6 тыс. бочонков пороха, 600 тысяч рейхсталеров[174].

Сам Левенгаупт оценивал так называемые «кровавые» потери в битве в пределах около одной тысячи убитых и раненых солдат и офицеров, тогда как общие потери – в количестве немногим менее 1,7 тыс. человек убитых, раненых и пленных, то есть остальные 4,6–4,8 тысяч погибли, попали в плен, отстали или разбежались при ночном отступлении из-под Лесной, причем, примерно две тысячи из них собрались в отдельный отряд и направились обратно к Риге, куда и добрались около 1,3–1,5 тыс. дезертиров под командованием подполковника Бьернеборгского полка Кристена Горна, многих из которых впоследствии арестовали и судили[175]. Кроме этого, Левенгаупт говорит о каких-то 1,5 тыс. человек, приведенных им в качестве пополнения в армию кроля Карла, помимо тех 6,5–6,7 тысяч, которые вышли к Стародубу в составе частей и подразделений под его командованием (возможно, это частью солдаты из охраны обоза и возничие, а частью следовавшие вместе с обозом гражданские лица). Таким образом, безвозвратные потери личного состава шведского корпуса под Лесной можно оценить в пределах около 5 тыс. солдат и офицеров, из которых примерно 3–3,5 тыс. убитыми, тяжелоранеными и пленными в ходе самой битвы, и еще примерно 1,5–2 тыс. человек были потеряны убитыми и пленными на этапе преследования остатков корпуса русскими, а также дезертировали из шведских вооруженных сил.

По русским данным в «Книге Марсовой или Воинских дел…», общие потери шведов в битве составили 8 тыс. человек, а в ходе преследования остатков корпуса Левенгаупта еще более 1,5 тыс. были убиты или взяты в плен под Пропойском, на переправе через реку Сож и в районе расположения главных сил шведской армии вблизи Стародуба[176]. Учитывая изложенное выше, оценка потерь шведов преувеличена примерно в два раза. Отсюда представляет интерес мнение генерала Левенгаупта, который утверждает, что, по сведениям иностранных офицеров, участвовавших в битве под Лесной на русской стороне, общие потери царских войск достигают около 9 тыс. солдат и офицеров. При этом по опыту Первой и Второй мировых войн хорошо известно правило оценки потерь, распространенное в русских и советских командно-штабных инстанциях, согласно которому противнику обычно приписывают собственный урон.

В. Артамонов в своей работе, посвященной битве под Лесной, определяет эффективность боевых действий русских войск как отношение общих потерь шведов к общей численности русского «корволанта», выраженное в процентах, то есть число убитых и раненых шведов, приходящееся на каждые сто русских солдат и офицеров, участвовавших в битве (использовать такой способ оценки предложил шведский военный историк полковник И. Б. Р. Веннерхольм (J. Bertil R. Wennerholm)[177]. Следуя данной логике, неэффективность действий русских равна отношению их общих потерь к численности «корволанта», что также можно выразить в процентах. Однако, если соотнести между собой полученные таким образом показатели эффективности и неэффективности, то получится традиционное для сравнительной оценки итогов боевых действий соотношение потерь русских и шведских войск, что показывает отсутствие практического смысла в расчете так называемой «эффективности» по способу, предлагаемому В. Артамоновым (И. Б. Р. Веннерхольмом).

Причем, рассчитывая указанные показатели, В. Артамонов придерживается тенденциозного подхода к фактам, вполне характерного для советской и, отчасти, российской историографии, пренебрегая таким базовым принципом оценки потерь, как их деление на боевые и небоевые. Например, безвозвратные боевые потери шведов В. Артамонов определяет в размере около 6,5 тыс. солдат и офицеров, из которых непосредственно в битве – 3873 человека, включая в эту оценку и дезертиров, и части, отделившиеся от корпуса генерала Левенгаупта и ушедшие обратно в Ригу, и потери в боевых столкновениях, последовавших уже после событий под Лесной[178]. Напротив, оценивая потери русской стороны, В. Артамонов относит к ним только общие боевые потери непосредственно под Лесной – 1111 убитых и 2856 раненых военнослужащих, хотя далее сам же указывает, что в Смоленске, куда были перевезены русские раненые из-под Лесной, из 420 раненых преображенцев к 16 октября 1708 года умерли 34 человека и 24 были отпущены из армии в связи с инвалидностью[179]. Следовательно, санитарные потери составили не менее 13–14 %, так что безвозвратные потери русской стороны в итоге достигают не менее 1,5 тыс. солдат и офицеров (вероятно, даже больше, поскольку в ноябре еще 166 человек были отпущены из армии по инвалидности). Число дезертиров из русского «корволанта» В. Артамонов вообще не указывает, хотя, по его же сведениям, факты дезертирства имели место (находясь в Смоленске, Петр рассматривал и окончательно утверждал приговоры военного суда, вынесенные в заседании 8 сентября 1708 года по делам бежавших из полков солдат[180]).