Читать книгу "Сказочные истории, взятые из жизни - Валентин Егоров"

Глава XIV. По трудам – и честь!..

После такого волшебного выздоровления маменьки Егор Вальков чувствовал себя на подъёме сил и желаний вершить только «разумное, доброе, вечное…»! Махом пролетевший учебный год он заканчивал очень круглым отличником, по праву занимая своё место на Доске почёта «Ими гордится школа», поэтому на любимой им Первомайской демонстрации шёл в первых рядах сразу же за педколлективом и нестареющей директрисой Элеонорой Павловной. На площади Ленина снимающими парад телевизионными операторами Егорушка был выхвачен крупным планом из общей колонны и целых пятнадцать секунд его показывали потом по телеку в репортаже с места событий, радостного, кричавшего со всеми вместе «ура!» с широченной улыбкой до пунцовых ушей и руками, махавшими флажками на приветствия членов правительства Республики и огромного Ленина, под которым те стояли!!! Дело в том, что в те годы, даже если ты просто где-то мелькнул случайно на телеэкране, это сразу же становилось предметом живого обсуждения и зависти, по крайней мере, соседями и близкими. А тут аж целые пятнадцать секунд да во весь экран – прямо-таки новая телевизионная звезда! Взахлёб передавали при встрече друг другу, во что наш герой был одет, как себя вёл, чем всё это закончилось и т. д. и т. п. Спустя месяцы, когда заходил разговор по его душу, вспоминали со словами «А, это тот, которого по телеку показывали – помню, помню…»

Не прошло и двух с хвостиком недель, как Вальков снова замелькал в средствах массовой информации, но уже со страниц республиканской детской газеты «Будь готов!» И опять величественный Ленин с постамента приветствовал его при общем фотографировании отличников школ столицы! Вначале юркий Вальков затесался в самый центр первого ряда, но корреспондент из-за его серой телогрейки, накинутой поверх школьной формы, сместил беднягу вначале на самый край, а потом предложил снять эту хламиду вообще (видимо, фотокор считал, что отличников в ватных куртёнках не бывает…). Вот и получилось при публикации фото: все стояли-улыбались на ветру в верхней одежде, лишь один Егор салютовал читателям в школьном пиджачке с выбившимся красным галстуком и немного потёртых на коленках брючках на вырост…

Вальков хоть и был круглым отличником, то есть успевал по всем предметам, включая пение с физкультурой, но самой любимой была всё же физика с её опытами, чёткими законами и широким полем неизведанного для юных пытливых умов. Жаль, что сей предмет в школе вела из рук вон плохо Агнесса Арнольдовна, раздражительная старушка, не терпящая рядом умников, умнее её, преподававшая годами по одной и той же программе без желания привнести что-то новое. Так вот, наш герой стоял у неё костью в глотке, лежал бельмом на глазу – не раз она осаживала в присутствии всего класса рассуждающего ученика Валькова, правого, между прочим, в своих суждениях, унизительными «садись, умник!», «не тебе о Ньютоне своё мнение иметь…» или же «ты учи, что задано – не строй из себя светилу физических наук!» – ну не про неё это: учитель, воспитавший превзошедшего его ученика, и есть настоящий учитель!!! Слава Богу, через годик с небольшим мучений при школе открыли класс с углублённым изучением физики и математики, куда Егор с большим удовольствием и перевёлся: предметы вели в форме дискуссий-бесед преподаватели, фанаты своего дела, из местного госуниверситета; «инакомыслие» очень приветствовалось – простое механическое заучивание уроков – нет! Вот где разошлась жадная до знаний душа Валькова, что давно уже жила не по учебникам!!!

Ведущий специалист института физтехпроблем, профессор Сан Саныч, взявший под своё учёное крыло класс, сразу же отметил Вальковскую цепкую хватку в изучении предмета – даже доверил тому самому вести на радио постоянную детскую научную программу «За страницами ваших учебников», ведь это же здорово, когда с вами беседует на темы науки ваш же сверстник, а не взрослый дядька, пускай и какой-то там профессор!..

Егорушка поспевал всюду, вечерами помогал отчиму Филиппу Иванычу в разборе архивных дел, которые он кипами приносил домой и допоздна работал с ними, как говорится, в нерабочее время – всё это ради задуманной книги, мечты молодости, о наших и где-то его предках. Мать, простая практичная женщина, частенько бурчала на него из-за пустых, на её взгляд, трат на свет, бумагу, чернила, за кои ему зарплату не увеличивают – так какой смысл дышать ещё и дома архивными клопами… Но, когда тот по весне, весь сияющий медалью на солнце, принёс показать ещё пахнущие типографской краской новёхонькие сигнальные экземпляры своей книги «По следам наших предков», а к ним, главное, огромный гонорар, что ей не заработать и за год работы, стала говорить обратное, хвалить своего писателя, как и своего малолетнего учёного, на каждом шагу!..

И всё же за сына душа болела больше. Екатерина Ивановна уже привыкла периодически слышать голос Егорушки по приёмнику, видеть родной образ по телевизору, читать о нём или его заметки в газетах… Это, конечно, радовало, но в глубине души и тревожило: а вдруг, не приведи Господи, брякнет по неосторожности чего-нибудь, а власти-то услышат, донесут в органы и – пиши пропало – ведь всё же на людях, волнение и прочее, а он – ребёнок ещё несмышлёный, хоть и шибко умный… И однажды предчувствия её не обманули!

В маленький окраинный двор Романовки заехала огромная чёрная министерская «Волга», что, казалось, заполнила собой всё пространство, не предназначенное для заезда таких представительских авто. Из салона, обитого жёлтым плюшем, вылез солидный, явно высокопоставленный, чиновник, что сходу начал расспрашивать мигом построившихся перед ним соседей о мальчике Егоре Валькове, проживающем, по его сведениям, в этом дворе – все сразу же указали на окошки искомой квартиры. Большой человек, давненько не посещавший такие убогие жилища, в полусогнутом состоянии вошёл внутрь. Первым подал холёную руку с дорогим перстнем и ухоженными ногтями вытянувшемуся перед ним во весь свой маленький рост Филиппу Иванычу, сказав тому, дескать наслышан о нём, как об авторе недавно вышедшей интересной книги о предках, и было бы правильно продолжить работу в этом направлении, не останавливаясь на достигнутом – не дослушав зардевшегося Крысятникова с его «будем стараться…», перешёл к Екатерине Ивановне, извиняясь, что, якобы, не имел чести быть с нею знакомым, но рад познакомиться с матерью сына Егора, ради которого он и заявился в их халупу…

От этих слов у женщины всё буквально запеклось внутри от животного страха, нависшего над её сыночкой, несчастной кровиночкой, так нелепо попавшим в лапы органов за неосторожное, как пить дать, слово: хоть приехавший чиновник и не представился, она узнала его – это он, Хватов Павел Лаврентьевич, тогда молоденький офицер госбезопасности, допрашивал её, ещё девочку-подростка, за какие-то там украденные колоски! Мать с отцом после этих допросов она уже не видела… Всё те же серые, леденящие душу, глаза следователя запомнила на всю жизнь! Поэтому вместо того, чтобы во всей красе представить нежданному высокому гостю свою материнскую гордость, она заслонила трепещущим телом бедное чадо, которого сейчас может в одночасье лишиться, как навсегда лишилась в то грозное время родителей!!!

Чинуша, не понявший неуместного порыва, властной рукой молча отстранил женщину и, широко улыбаясь Егору, приветливо с ним заговорил: «Ну, здравствуй, дорогой ты мой человечек! Вот мы, наконец-то, и встретились… Помнишь лагерь «Умка» и Стёпушку, сыночка моего разъединственного, которого ты спас в походе от верной гибели – он долго не сознавался мне, что чуть не утоп в болоте по своей собственной неосторожности (не хотел расстраивать отца). Слава Богу, рядом оказался ты, Егорушка!!! Я умею быть благодарным и за наследника ничего не пожалею… Квартирка у вас не ахти, но это дело поправимо: четверо членов семьи, дети разнополые (откуда он всё знает – ах, да, это мы ничего о своих «слугах народа» не знаем, а они про нас, «хозяев», знают всё) – трёхкомнатное вам надо жильё, не меньше. Хибара эта всё равно скоро пойдёт под снос – так вы будете как бы первыми переселенцами из окраины в новостройку прямо на проспекте Ленина. Ордер я организую. Одно требование – на эту тему ни с кем не распространяться! Вижу, люди вы понятливые. Сына своего благодарите! Провожать не надо. Да, чуть не забыл, наша семья имеет честь пригласить ваше семейство в гости – машину я пришлю…» – на сим чиновник, так официально и не представившись, удалился, оставив Крысятниковых-Вальковых в противоречивом состоянии: то ли радоваться от неожиданно свалившегося на головы счастья, то ли плакать от миновавшей опять же их головы беды, что для Екатерины Ивановны, вспотевшей от макушки до пят, была так близка и осязаема…