Читать книгу "Фаворитка короля - Анна О'Брайен"

Уже неплохо. Совсем неплохо для безымянной невоспитанной девчонки, которая росла в монастыре. Больше я не останусь безымянной и незаметной. Возможно, гордыня есть грех, но она наполняла мое сердце удовлетворением. А почему мне было не гордиться своими достижениями? Я сумею занять при дворе достойное положение. Я — Алиса, фрейлина королевы. Остались в прошлом те дни, когда меня никто никогда не замечал.

А Изабелла ошибалась. Болиголов я ей подсыпать не стала бы. Сестра Марджери своими язвительными поучениями научила меня сторониться сатанинских дел.

Но какую службу я могла сослужить королеве Филиппе, если и без того все при дворе были озабочены тем, как выполнить малейшее ее желание, даже еще не высказанное? Однако я нашла занятие и себе: стала готовить ей отвары и настои из коры серебристой ивы.

— Ты ниспослана мне небесами, Алиса. — Весь день ее мучила сильная боль, но теперь настойка усыпляла королеву, обложенную со всех сторон подушками. Она вздохнула с облегчением. — А я повисла на тебе бременем.

— Какое же это бремя, миледи, — облегчить ваши страдания?

Я видела, как разглаживаются залегшие под глазами морщинки. Скоро она уснет. Боли мучили ее все чаще, по многу дней подряд, а силы королевы постепенно иссякали, но хотя бы сегодня ей удастся немного отдохнуть.

— Ты добрая девушка, хорошая.

— Не очень-то хорошей я была послушницей! — ответила я без промедления.

— Сядь рядом. Расскажи мне о том времени, когда ты была плохой послушницей. — Веки у нее смыкались, но она боролась с действием лекарства.

Я подчинилась, мне доставляло удовольствие развлекать ее. Я рассказала о матушке настоятельнице и ее слабости к красным чулкам; о тяжелой руке сестры Годы, о том, как по моему недосмотру цыплята пали жертвой лисы и как меня за это наказали. О графине Джоанне я не упоминала: успела узнать при дворе достаточно, чтобы не произносить ее имени. Двуличная невестка Джоанна, пребывающая сейчас в Аквитании вместе с мужем-принцем — сумела-таки уловить его в свои сети! — не навеяла бы королеве приятные сны.

— Хорошо, что я тебя нашла, — пробормотала Филиппа.

— Хорошо, миледи. — Я старательно втирала в натянутую кожу ее запястья и тыльной стороны ладони мазь с приторно-сладким запахом. — Благодаря вам вся моя жизнь пошла по-другому.

Ненадолго установилась тишина, однако королева еще не уснула. Она размышляла о чем-то недоступном мне, и эти мысли, кажется, не очень ее радовали, ибо между ее бровей залегла глубокая складка. Потом она моргнула и сосредоточила на мне встревоживший меня взгляд.

— Да, Алиса. Не сомневаюсь, что ты к добру встретилась на моем пути.

Уверена, она имела в виду не то, что я втираю мазь в ее больную кожу. В жарко натопленной комнате по спине у меня пробежал озноб, потому что в голосе королевы слышалось сильное сомнение в чем-то. Неужели я так быстро сумела упасть в ее глазах? Я быстро перебрала в уме все, что говорила и делала и что могло повергнуть ее в сомнение. Ничего толкового на ум не пришло. Поэтому я задала ей вопрос:

— Отчего ваш выбор пал на меня, миледи?

Королева посмотрела на меня затуманившимся взором. Свободной рукой она крепко сжала усыпанный самоцветами нательный крестик, и в ответе не прозвучало обычного для нее сочувствия. По правде говоря, голос ее звучал отрывисто и холодно, а руку она у меня забрала, словно была не в силах больше выносить моих прикосновений.

— Выбор пал на тебя, Алиса, потому что ты должна сыграть задуманную мной роль. Тебе, вероятно, придется нелегко. И случится это уже довольно скоро… но не сейчас. Пока еще рано… — Она наконец смежила веки, как бы отгораживаясь от меня. — Я очень утомилась. Будь добра позвать моего духовника. Я хочу помолиться перед сном.

Я вышла из ее спальни, озадаченная как никогда. Ее слова звучали у меня в ушах, когда я зажигала свечу в своей комнате и ложилась в постель — мы жили здесь с двумя другими фрейлинами. Сон не шел.

«Ты должна сыграть задуманную мной роль. Тебе, вероятно, придется нелегко. И случится это уже довольно скоро…»

ГЛАВА ПЯТАЯ

У меня вошло в привычку вести своего рода дневник. Для чего? А разве нужна была особая причина? Хотя бы ради того, чтобы не утратить с таким трудом обретенный навык. Никому здесь не требовалось мое умение писать — грамотных людей во дворце было ничуть не меньше, чем егерей и загонщиков. Иногда я делала записи на французском языке, иной раз на латыни, по настроению. У придворных писцов я выпрашивала листки пергамента, перья и чернила. Они охотно давали мне их, особенно когда я улыбалась им, гордо вскидывала голову или одаривала долгим томным взглядом. Я понемногу обучалась придворным манерам и уловкам, с помощью которых можно нравиться людям.

О чем же я писала? Вела свою личную летопись. Записывала те события, которые хотела запомнить. Кажется, такие записи я делала больше года.

Опасалась ли я, что другие фрейлины могут обнаружить мои записи? Ничуть. Они же посмеивались над моим корявым почерком, а то, что я писала, казалось им невыносимо скучным.

Однажды, дабы удовлетворить их любопытство, я зачитала отрывки из дневника вслух…

Сегодня я впервые участвовала вместе с другими фрейлинами в охоте. Никакого удовольствия от нее не получила. Король отмечает свой пятидесятый день рождения[30] большим турниром и рыцарскими поединками в Смитфилде. Мы все должны там быть. Я начала учиться танцам…

— Ради всего святого, Алиса! — принцесса Изабелла зевнула, прикрывая рот тонкими пальчиками. — Если ты не можешь найти ничего такого, о чем стоит писать, какой тогда смысл вообще этим заниматься? Лучше возвращайся чистить горшки на кухне.

Им было скучно? Безгранично! На это я и рассчитывала, чтобы никому из фрейлин и в голову не пришло совать свой любопытный нос в то, чем я занимаюсь. Но во мне самой эти записи пробуждали столько воспоминаний! Я перечитывала эти безыскусные строки в то время, когда вокруг меня царило смятение, когда жизнь моя подвергалась опасности. На этих страничках крупными, жирно выведенными буквами, похожими на стаю грачей среди снежного поля, и в немногих словах была описана вся моя жизнь в тот год, когда окончательно решилась моя судьба. Каким невыразимо чудесным, головокружительно пугающим он оказался!

Сегодня я впервые участвовала вместе с другими фрейлинами в охоте. Никакого удовольствия от нее не получила…

Мерин, на которого меня посадили, оказался сущим исчадием ада. Я не смогла найти никакой радости в том, чтобы два часа трястись и подпрыгивать в седле лишь затем, чтобы в итоге догнать свору истошно лающих собак и залитую кровью жертву. По правде говоря, затравили зверя без меня, потому что я с громким воплем свалилась с седла, как только мой мерин сорвался в галоп. Сидела на груде прошлогодних листьев и сухих веточек, отряхивала с юбок налипшие комья влажной земли и неистовствовала от злости. Сеточки с волос упали, капюшон отстегнулся, охота унеслась куда далеко-далеко. Чертов конь тоже унесся. А домой идти не близко.