Читать книгу "Что скрывают зеркала - Наталья Калинина"

– А как называется ветвление у обычных деревьев? – спросила Эля. – Оно же ведь другое?

– Другое! Более позднее. И называется симподиальным. В этом случае любая почка может вырасти в побег. Поэтому деревья и кустарники нередко подвергают обрезке и придают кронам форму.

– Значит, у сирени симподиальный тип ветвления?

– А вот и нет! – обрадованно, словно и ожидал, что Эля попадет в эту ловушку, воскликнул Валерий Витальевич. – У сирени, как и, к примеру, у клена, ложнодихотомическое ветвление. Впрочем, этот тип ветвления – разновидность симподиального. Видишь, на веточке по две почки, расположенные напротив друг друга? Из них одновременно развиваются два супротивных побега, когда отмирает верхушечная почка. Обрезка не дает перегустить крону. Но, как я уже сказал, проводить ее нужно не сейчас. Вот если доживу до весны…

– Доживете, Валерий Витальевич! – бодро заверила старика Эля. – Ведь сирень вас будет ждать.

– Да уж, моя голубушка… – задумчиво пожевал губами Валерий Витальевич и критически оглядел результат. – Кажется, все. Завязывай мешок. Мусор придется тебе выбрасывать. А мне давай инструменты.

Эля собрала секаторы, стянула с рук испачканные землей перчатки и завязала мешок.

– А у людей, Валерий Витальевич, какой тип ветвления? – вдруг спросила она. – В смысле, считаете ли вы, что наша жизнь идет по моноподиальному типу? Случилось что-то – и все, нет дальше роста. То есть жизни. Или, думаете, мы живем по дихотомическому типу, когда какое-то событие заставляет нашу жизнь раздвоиться? А может, и разделиться на множество ветвей, как при симподиальном? Как вы думаете?

– Как я думаю? – призадумался старик, а затем лукаво улыбнулся. – Мне, девочка, вбитое советским образованием атеистическое мышление не позволяет думать ни о каких других типах, кроме как о моноподиальном. Ну а ты-то, конечно, вольна думать иначе.

– То есть, по вашей версии, может быть всего один путь, и только? И возможность выбора – это всего лишь иллюзия? Вот думаю я, к примеру, что когда-то в день Х сделала неверный выбор и это повлияло на мою жизнь. А по вашей версии думать так – ошибочно и выбор я, оказывается, сделала правильный, потому что нет его, существует лишь один путь. Выбор – лишь иллюзия. И если бы я могла вернуться в день Х, то раз за разом поступала бы так же?

– Ну ты накрутила, девочка, – засмеялся старик. – Тебе никто не запрещает думать так, как ты желаешь. Ты живешь в другое время, не в то, когда думать иначе запрещалось. Но, если честно, я не задумывался над этим вопросом. Не примерял на себя типы ветвления. Жил, делал, конечно, какой-то выбор. Но никогда не озадачивался, была ли у меня другая возможность. Нас просто так учили: идти вперед, только вперед, не задумываться, не останавливаться. Такие времена были. Не было у нас выбора как такового! Вот это я и имел в виду. Ну, о чем ты призадумалась? Что-то не то я сказал?

– Все то, Валерий Витальевич. Думаю, а вдруг правы вы, а не я. Грустно. А может, наоборот, не грустно. Потому что тогда не буду сожалеть о том, что когда-то ошиблась. Потому что так и должно было быть.

…Выходя замуж за Сергея, Эля и подумать не могла, что ее нормальной жизни пришел конец. Находясь в эфирном облаке счастья, она долго не придавала значения тревожным звоночкам, которые поначалу давали о себе знать робко, а под конец, когда уже было поздно, забили набатом. Может, обрати Эля на них внимание раньше, не было бы и свадьбы. Но тогда то, что опытная в отношениях женщина растолковала бы как тревожные сигналы, ею, молодой девушкой из провинции, у которой и серьезных романов до этого не было, воспринималось как доказательства любви Сергея к ней.

Ухаживал он красиво. Помимо ужинов в дорогих ресторанах и подарков, Сергей всячески заботился о том, чтобы Эле с ним было интересно: модные выставки, театральные премьеры, две поездки за полтора месяца ухаживаний на заграничные курорты (в последней и был зачат Тихон). Но на самом деле подарки и мероприятия оказались переливающимися на солнце приманками-росинками, оставленными в узелках искусно сплетенной паутины, в середине которой поджидал жертву ядовитый паук. Но тогда голова девушки кружилась от восторга, счастья и любви. Чем она заслужила такое счастье? Да, она была симпатичной, даже очень, но подходящей партией такому обаятельному и успешному мужчине себя не считала. Родители ее были простыми провинциалами, которые и в столице ни разу не были. Может, она привлекла Сергея любовью к жизни, искренностью и чистотой?

Приятельницы, с которыми Эля поделилась своим счастьем, не скрываясь, завидовали ей: Сергей был не только хорош собой, интересен и обаятелен, но еще и состоятелен. Сын большого чиновника, свое место под солнцем он получил не без помощи влиятельного отца. Несколько звонков – и молодой человек, вчерашний выпускник престижного колледжа, «поступил» в элитный финансовый вуз. Еще несколько звонков папы старым знакомым – и новоиспеченного выпускника взяли сразу на руководящую должность. Впрочем, Сергей, воспользовавшись родительскими возможностями как трамплином, дальше уже взлетел сам. А со временем открыл свое дело. Бизнесменом он оказался успешным. Где нужно – надавливал, где нельзя было надавить – умасливал, где требовалось – приказывал. Рассчитывал, просчитывал, анализировал, советовался, где-то рисковал, где-то осторожничал. И постоянно контролировал. Тотальный контроль над выполнением его приказов и было едва ли не основной составляющей его успеха.

Но что применимо к жесткому бизнесу, в любви и отношениях играло пагубную роль. Поначалу то, что Сергей постоянно расспрашивал Элю, чем она занималась в его отсутствие и с кем встречалась, не казалось девушке настораживающим фактором. Как и то, что мужчина мог взять ее мобильный телефон, просмотреть в нем все зарегистрированные звонки и прочитать эсэмэски. Сергей вполне логично, по мнению Эли, объяснил ей свое «любопытство» тем, что они настолько близки, что между ними должно быть полное доверие. Он даже пару раз съездил вместе с ней на встречи с подругами, но потом заявил, что этот круг общения не для нее. Сергей умел донести свои мысли так, что разрушительная подоплека тонула в честной правде, будто горькое лекарство – в ложке с вареньем. И Эля далеко не сразу поняла, что «горькое лекарство» на самом деле – сильный яд. А тогда Сергей «бесхитростно» открыл ей глаза на то, что одна разведенная институтская подруга завидует Элиному счастью и не скрывает этого: сидела всю встречу с кислым лицом, будто уксусу выпила, цедила что-то сквозь зубы, а на радостный рассказ Эли о поездке за границу ответила лишь вымученной усмешкой. А вторая, еще не устроившая свою жизнь, положила на Сергея глаз. Такая, прикрываясь дружбой, не погнушается попытками соблазнить мужа подруги. Он, конечно, не поддастся ее чарам: зачем, если любит жену? Но разве Эле нужна такая подруга? И Эля соглашалась с ним: не нужна. Так, идя на поводу у мужа, она в скором времени растеряла тех немногих приятельниц, с которыми худо-бедно поддерживала отношения после окончания университета. Только в тот момент и этот фактор ее не насторожил: зачем ей кто-то еще, если ее мир составляет Сергей? К тому же Эля в тот момент уже была беременна и ей, мучимой токсикозом, стало совершенно не до встреч.