Читать книгу "Озаренные светом Рождества - Кристин Пачеко"

Кайл обвел взглядом комнату.

— Если бы ты работала, я бы увидел что-то на столе, — резонно заметил он. — И глаза у тебя не были бы мокрыми.

— Они не мокрые. — Голос ее надломился. Он коснулся пальцем ее ресниц и, сняв слезу, поднес к глазам.

— Нет, мокрые.

Как могла она открыть ему сокровенные мысли, признаться, что ее пугает опасность слишком привязаться к нему!

— Сегодня ночью мы с тобой были близки, как никогда, — проговорил Кайл, а его пальцы тем временем ласкали ее — пальцы мужчины, который знал, как заставить ее пульс учащенно биться.

— Да, — прошептала молодая женщина.

— А когда я проснулся, — мягко продолжал он, — тебя рядом не было. Я приготовил завтрак, сделал кое-какую работу во дворе, накормил твоих зверей…

Она улыбнулась — благодарно, пленительно.

— И все ждал.

Улыбка ее погасла.

— Сперва я решил, что ты переодеваешься или принимаешь душ. Затем подумал, может, ты работаешь. А потом услышал, как ты здесь ходишь. — Он смахнул с ее ресниц еще одну предательскую слезу. — Нетрудно было догадаться, что ты попросту сбежала. Еще проще было понять, что, вероятно, отчасти я тому причиной.

Его завораживающий взгляд никак не отпускал ее. Нет, этому мужчине она никогда и ни вчем не сможет отказать. Мало того — даже не захочет.

— Так как же, Мэган? Тебе не кажется, что после всего, что было между нами, я имею право на некоторую откровенность?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Понимаешь, это невозможно, — призналась Мэган.

— Что невозможно?

— Из этого правда ничего не получится.

Получится, торжественно поклялся себе Кайл. Уж он об этом позаботится!

— Ты же разрешила мне попробовать, — вслух сказал он. — Ловлю тебя на слове. Только доверься мне.

Он увидел, как задрожала ее нижняя губа.

— Так ты сделаешь, как я прошу?

— Кайл…

— Ты же ничего не теряешь. Зато приобрести можешь все.

Он чувствовал, что идет вслепую по краю обрыва — пытается убедить женщину, которая вот-вот расплачется, а утешение плачущих женщин не входило в число его талантов. Уж если говорить начистоту, он вообще слабо разбирался в потребностях женской души. И до последнего времени даже не стремился их постигать.

Кайл не отрывал взгляда от хрупкой фигурки Мэган. Боже, как хотелось обнять ее, приласкать, утешить! Он и раньше не испытывал большого желания возвращаться домой, а уж теперь…

Он знал, что когда наконец заставит себя это сделать, покинет уютный фермерский дом, то увезет с собой целый набор картин — своего рода моментальных снимков, навсегда отпечатавшихся в мозгу. Лишь бы их хватило на то, чтобы не чувствовать себя так бесприютно посреди промозглой и одинокой чикагской зимы и проклятых тамошних холодных, одиноких ночей.

Он упрячет их подальше от чужих глаз и, когда придется совсем туго, будет извлекать на свет Божий и переживать заново.

— Не отказывай мне, Мэган. Одевайся! — скомандовал он. — Только теплее.

Она нахмурилась.

— Мы идем искать елку.

— Кайл, пойми… я вообще не праздную Рождество. — Глаза ее молили о понимании. Он же ясно понимал только одно: надо растормошить Мэган, изменить ее жизнь, чтобы у нее остались такие же яркие и сильные впечатления, такие же воспоминания о чуде, как у него.

— Раньше не праздновала. до вчерашнего дня! Одевайся! Или я вытащу тебя из дому в халате.

— Ты не посмеешь, — проговорила она.

— Давай проверим. — Он отпустил ее плечи и, взглянув на часы, скрестил на груди руки.

Ее голова слегка откинулась назад, в глазах вспыхнули и замерцали те самые золотые искры, которые он умел возбуждать в ней совсем иным способом.

Это была страстность.

Цветом ее было золото. Имя ей было Мэган.

— Мне не нужна елка в моем доме! — отчеканила она.

— Даю тебе на сборы пятнадцать минут. Встречаемся в кухне. — Кайл повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Внизу он первым делом вытащил из чулана охапку дров и заполнил ими камин. Затем, взяв молоток, гвозди и заранее принесенные в дом шурупы, перевесил дверцу кухонного шкафа. Ведь скоро ему покидать этот дом, и чем больше реальной помощи он окажет Мэган, тем лучше.

Он посмотрел на часы. Прошло одиннадцать минут. Шум льющейся из крана воды свидетельствовал о том, что она уступила его требованию, хотя и не сразу.

Через несколько минут она вышла. Вид у нее был не слишком довольный.

— Учти, я делаю это, подчиняясь грубому давлению.

Он поцеловал ее.

— Объяснение принято.

За ними увязался неизменный Снежок — понесся по снегу, оскальзываясь на льду и утопая в сугробах. Уже выйди за порог, Мэган перестала дуться. Оживленная, смеющаяся, она возбуждала в Кайле самые нежные и страстные чувства. Ну кто еще мог бы сравниться с Мэган?!

Кайл пошел взять в сарае топор, наблюдал при этом, как Мэган ласково гладит умную морду Эспен.

Лошадь тоненько ржала от удовольствия, подталкивая хозяйку носом. Интересно, подумал он вдруг, как должен чувствовать себя человек, живущий здесь постоянно, вдали от суеты большого города? И тем более вдали от вечной спешки, напряжения и стрессов, сопровождающих управление крупной компанией с многомиллионным годовым доходом?

Кайл мрачно усмехнулся.

— Готова? — спросил он.

С трудом, утопая по колено в снегу, они двинулись через высокие сугробы. Ветер за ночь стих, заблудился где-то далеко. Яркое солнце чисто, до синевы, вымыло грозное небо, и денек выдался на славу.

Мэган притихла, хотя смех и разогнал ее прежнее мятежное настроение. Они пересекли большую луговину — Кайл прокладывал путь в глубоком снегу — и стали постепенно подниматься в гору. Там в отдалении темнел лес.

— Трудно поверить, что природа так быстро сменила гнев на милость, — медленно, даже с каким-то благоговением проговорила Мэган.

Нынешней ночью, когда она спала в его объятиях и ее сосок упирался ему в грудь, да и потом, ожидая, пока она оденется, Кайл позволил себе мысленно побаловаться соблазнительной идеей — взять да и увезти ее с собой в Чикаго. Но сейчас, когда он наблюдал ее в родной стихии, эта мысль сама собой улетучилась.

— Вижу, что ты очень любишь все это, — он окинул взглядом окружающий пейзаж.

Она подставила лицо солнцу и прикрыла глаза.

— Не могу себе представить, как бы я жила где-то в другом месте.

Вот и он, как ни старался, не мог вообразить ее где-то еще.