Читать книгу "Лекарство доктора Сажина - Федора Кайгородова"

— Работа, конечно, не закончена, вы ж понимаете, у меня не было серьезной исследовательской базы. Надо проверить некоторые предварительные выводы, все систематизировать, обработать…

— А все-таки?

— Я обнаружил в бруснике, а также других северных растениях некие ферменты, которые блокируют вредное воздействие генно-модифицированных продуктов, — сказал Стас. — Думаю над этим поработать серьезно, вырисовывается диссертация.

— Ну вот! А ты ворчал! И диссертация, и жена! — заметил Петр Петрович.

— Я вообще-то не ворчал…А сейчас и вовсе не ворчу! Кстати, мне бы нужен небольшой отпуск!

— Понимаем, жена молодая…

— Ну есть проблемы! Ей там трудно, да еще мы обменом занимаемся.

— Конечно, посиди дома, займись обработкой данных, мы предупредим Сажина! — ответил Иванов. — Слышь, Серега, когда это Стас домой рвался? — он подмигнул Лещинскому.

— А почему Саша Кузьмичев уволился?

— Никто не знает! — серьезно ответил Иванов.

— Разве он не заходил?

Лещинский только головой покачал.

Квартирный вопрос решился неожиданно быстро. Солидный господин предложил им обмен с доплатой, Громовы согласились, не торгуясь: у Вики оставались деньги от продажи мурманской квартиры, немного взяли в долг. Новая квартира была не намного лучше старой, но она была отдельной, сразу пришлось браться за ремонт.

Счастье ворвалось в эту крохотное жилье, как вихрь вальса, как аккорд любви, как вечное бесстрашие юности. Любовь без оглядки приходит к тем, кто не боится жизни, к тем, кто своенравен и смел.

А вот Ромочке здесь не нравилось: и потому что нет друзей, и потому что нельзя гулять без взрослых, а взрослые вечно заняты, и скучно без бабушки… Но он немного примирился с этим миром, когда побывал в цирке, особенно ему понравилось колесо обозрения.

— Но это в фойе! А на арене? — спрашивала мама. — Что понравилось в программе? Может быть, звери?

— Нет, они в клетке.

— Может быть, клоуны?

— Нет, они ненастоящие.

— Ну тогда гимнасты?

— Которые вверху крутятся? Не-а, они могут упасть.

— Но что-то же тебе понравилось?

— Ага, что-то понравилось, — согласился мальчик. — Экскаватор.

— Какой еще экскаватор?

— Который людей везет.

— А-а, метро! — догадался Стас.

Глава 20

А между тем, загадочное исчезновение Катюши-Ирочки оставалось тайной только для жителей песчаного городка. Мы расстались с ней, когда она вместе с Сашей приехала на дачу. Он был прав — это место залечивало любые раны, а Катя, всю жизнь оберегаемая Сажиным, была похожа на нежный цветок, требовавший тщательного ухода садовника.

Она осталась на даче. Саша первые дни тоже там жил, уволившись с работы. Но потом, когда он устроился в одну из столичных фирм, Катя настояла, чтобы он жил с родителями. К тому времени Катя прекрасно поладила с тетей Глашей, и быт ее стал проще.

Он приезжал по выходным, привозил продукты. Они много гуляли по лесу, купались катались на велосипедах, перезнакомились со всеми соседями, простыми бесхитростными людьми, которые жили здесь испокон веку.

Но это была внешняя сторона их отношений. Саша однажды попросил рассказать о себе, Ира словно отгородилась ледяной стеной, ответив, что ничего интересного в ее жизни не было.

Он легко мог влюбиться в эту изящную тоненькую девушку, но он чувствовал, что между ними стоит незримый барьер. Порой она заражала его своей детской непосредственностью, порой удивляла мудростью и практичностью.

Шло время, Катя понимала, что она не может вечно здесь жить, да она и не хотела, но выхода не находила.

Но однажды он разгадал ее тайну — случайно увидев паспорт на имя Екатерины Сажиной. «Почему у нее тетин паспорт? — первое, что подумал Саша. — И где ее собственный? И куда собственно делать Катя?»

И вдруг он все понял! Он вспомнил научные опыты доктора Сажина, который со всей страстью, а может быть даже одержимостью, работал над темой омоложения, отношение доктора к своей так называемой племяннице, Ирочкино внезапное появление и Катино исчезновение — все сложилось в одну картину, и эта картина совсем не радовала Александра Кузьмичева, невольно вовлеченного не только в чужие отношения, но и в чужой, не вполне законный поступок.

Когда Ирочка, румяная, загорелая, пришла из магазина, он показал ей паспорт:

— Это твой?

Она побледнела:

— Мой!

— Зачем вы с Александром Степановичем это сделали?

— Я ничего не знала! Он говорил, что это лекарство!

— Он провел эксперимент на тебе, как на подопытной мыши?

— Получается, что так!

— Я немедленно иду в полицию!

— Не ходи, Саша! Я прошу тебя! Я не могу допустить, чтобы его посадили! И это разбирательство коснется всех, в том числе вашу научную лабораторию. Будет скандал, который неизвестно чем закончится.

Это была правда. Поэтому Саша не появлялся в лаборатории, не встречался с коллегами, стал замкнутым с родителями, он мучительно искал выход.

Позднее Саша рассказал Кате, как проходило выращивание препарата, он назвал его величайшим научным открытием.

— Я не только знал о его научной уникальности, — говорил он, — я вырастил его вот этими руками. Но разумеется, мне и в голову не приходило, что кто-то способен пойти на преступление и использовать непроверенный препарат!

Между ними установились те доверительные отношения, которые всегда бывают между людьми, вместе пережившими беду. Но ни о какой физической близости не могло быть и речи.

В один из июльских дней Катя съездила в паспортный стол полиции по месту прописки и, показав свой паспорт, пояснила, что у нее произошел гормональный дисбаланс, из-за которого она выглядит так молодо. Ей вклеили в паспорт новую фотографию, не изменив прежних данных. Конечно, это вызывало вопросы, но она могла на них не отвечать.

А на выходе Катю окликнул молодой человек.

— Михаил? Вы как здесь оказались? — вспомнила она человека, с которым познакомилась на пляже в день своего преображения.

— Я-то здесь работаю следователем, — просто ответил он. — А вот вас я искал, куда вы пропали?

— Как вы могли меня искать? Я же вам не звонила.

— А это военная хитрость старого разведчика, — сказал Михаил.

Они начали встречаться, а потом и жить вместе. Катя не объясняла всех тонкостей ситуации, она сказала то же, что и в паспортном столе.

— Ну положим, я тоже не молод, — сказал Михаил. — Но хорошо сохранился. Может, поженимся?