Читать книгу "Под небом Италии - Айрис Денбери"

— Днем трудится в поле на одного виноградаря, а по вечерам вкалывает на собственном огороде. Выращивает лук и брокколи — это если на дворе лето. Зимой же моет полы в гостинице в Понто-Сан-Джованни, после чего отправляется домой, чтобы на следующее утро подняться в пять часов и начать все по новой.

— Если бы он разрешил сестрам зарабатывать! Я уверена, они трудолюбивые девушки.

— Старшая, Мартина, нашла работу горничной в соседней деревне, но, когда Лучано узнал об этом, заставил ее вернуться домой.

— Притащил бедняжку за волосы? Как и положено такому дикарю? Пожалуй, это еще одна причина, по которой она постриглась.

Когда они подъехали к дому Лучано, то застали там страшный переполох. Обе девушки, Мартина и Эмилия, были в слезах. Антония заметила, что одеты сестры в свои старые, самые потрепанные платья. Их мать сидела за столом, склонив голову, пока двое младших ребятишек колотили ложками по крышкам от кастрюль и громко кричали друг на друга. Лучано — единственный, кто сохранял спокойствие среди всего этого шума и гвалта. Высокий и стройный юноша поднялся и, с высоко поднятой головой, вручил Антонии пакет — тот самый, в котором она привезла платья его сестрам. Он вежливо поклонился Антонии, потом Толботу.

— Мне очень жаль, синьорина, но я не могу позволить сестрам принимать подарки. Мы не нуждаемся в благотворительности.

— Это не благотворительность… — начала было Антония, но ее перебила Мартина, которая вдруг вскочила и жестом отчаяния сорвала с головы платок.

— Я заплачу за платье из тех денег, что мне дали за волосы! — воскликнула она.

Побледнев, Лучано воззрился на сестру. Глаза его сверкали.

— Ты продала волосы?

Мартина закрыла лицо руками и отвернулась, затрясшись от рыданий.

— Мне нужно было немного денег… купить красивую одежду… чтобы быть красивой для… для…

Антония внезапно поняла, во имя чего Мартина принесла такую жертву. Существовал некий молодой человек, ради которого девушка хотела выглядеть как можно лучше.

— Лучано! — поспешно обратилась Антония к юноше. — Извини за то, что я отдала платья твоим сестрам. Пожалуйста, не обижайся, я приму за них немного денег. Так что это больше не благотворительность.

Мартина и Эмилия испуганно уставились на Антонию, которая незаметно кивнула им, надеясь, что девушки поймут ее попытку немного успокоить гордость Лучано и что потом она тайно вернет деньги Мартине.

Она назвала две небольшие суммы. Лучано кивнул и приказал Мартине заплатить Антонии. Та убрала смятые банкноты в сумочку.

Толбот, который все это время стоял в дверях спиной к итальянскому семейству, теперь повернулся:

— Если ваша сделка завершилась к всеобщему удовлетворению, Антония, может, мы перейдем к делу?

Антонию задел его сарказм. Разве она виновата, что мальчик устроил сцену из-за пары поношенных платьев?

— Пошли на улицу, — велел Лучано.

Антония сделала попытку задержаться, чтобы вернуть деньги Мартине, но Толбот неслышно возник за спиной и не оставил ей никаких шансов.

— Надеюсь, это не привело Лучано в еще более обидчивое настроение, и он не станет еще несговорчивей, — тихо сказал он Антонии, когда они вслед за мальчиком выходили из дому.

— С моей стороны было очень неразумно забыть о его ужасающей гордости?

Толбот вздохнул:

— Можно было выбрать более подходящее время для подарков. Он везде подозревает подкуп. Было бы лучше отдать девушкам подарки после того, как наше дело будет решено. Этот юный перуджиец слишком горячий.

— Неудивительно. Четыреста лет назад он бы вышел с мечом и пронзил бы им каждого, кто встанет у него на пути.

Лучано остановился и жестом указал на грубые деревянные скамьи.

— Здесь женщины нам не помешают, — заметил он, старательно избегая смотреть в глаза Антонии, которая отлично понимала, что ее воспринимают как незваного гостя.

Толбот пустился в описания недавних экспериментов и добавил, что директор музея тоже был здесь сегодня и обещал достать все необходимые разрешения.

— Это место, где я живу, — заявил Лучано со всей непокорностью, на какую был способен. — И моя семья тоже.

Толбот опять взялся приводить аргументы в пользу того, что семье Лучано будет гораздо лучше в новом доме.

— Твоей матери будет удобней, у твоих сестер будет приданое, а тебе не придется работать круглые сутки. Кроме того, если под твоим домом действительно есть что-то интересное, оно будет открыто для публики, и, возможно, музей установит небольшую доску, гласящую, что здесь ранее стоял дом Лучано Понтелли.

Мальчик молча раздумывал.

— Может, мне стоит еще кому-нибудь рассказать, что под землей много золота, и мне предложат больше денег, чем вы? — спросил он наконец.

— О, ты не сделаешь этого, Лучано! — воскликнула Антония. — Мы первые это обнаружили!

Толбот бросил на нее изумленный взгляд, который она истолковала как сардоническое удивление, вызванное тем фактом, что она объединила себя с ним в этом «мы».

— Так, значит, ты принял более выгодное предложение? — спросил Толбот.

Лучано пожал плечами:

— Возможно. А возможно, нет.

— Если бы ты согласился взять деньги у нас или у кого-нибудь еще, — обратилась к юноше Антония, — что бы ты стал с ними делать? Что бы ты купил?

— Много чего.

— Ну например?

— Не знаю.

Но она помнила, что однажды видела мальчишку со Стефано, который объяснял, как работает фотоаппарат. Что, если ахиллесова пята Лучано и есть фотоаппарат? Хотя не стоит и пытаться подкупить его таким образом. Пара платьев для его сестер уже доказали, что это не принесет ничего, кроме неприятностей.

Тем временем Толбот опять заговорил с юношей:

— Лучано, понимаешь, даже если ты не согласишься, все равно должен будешь покинуть дом, когда мы получим разрешение на раскопки — потому что нам придется его снести. Тебе, конечно, предоставят другое жилье, но, приняв наше предложение, ты мог бы получить еще и вознаграждение.

Он поднялся, показывая, что сказал последнее слово. Антония взглянула в мальчишеское лицо, такое беззащитное, такое юное, полное удивления оттого, что его никак не хотят оставить в покое, дать возможность просто зарабатывать себе на жизнь. Его действиями руководила упрямая гордость, пускай и в ущерб родным.

Антония вслед за Толботом направилась к дому, где теперь царила более мирная обстановка. Мать готовила ужин, в то время как Эмилия играла с младшими братом и сестрой. Мартины не было видно, поэтому Антония открыла сумку и поспешно сунула лиры в карман синьоре Понтелли.

Лица матери и дочери сияли благодарными улыбками, когда они прощались с Антонией и Толботом.