Читать книгу "Восход - Виктория Хислоп"

Маркос складывал пакеты в портфель или совал под мышку и относил их в «Восход». Если на пороге дома он встречался с матерью, она не задавала вопросов. Ирини Георгиу знала: с десяток родственников ждут не дождутся этих посылок, да и сама частенько отправляла такие пакеты с почты.

Вероятность того, что Маркоса обыщет полиция, была минимальной, а свертки не вызывали подозрений. Придя в «Клер де Лун», он направлялся в хранилище и доставал выручку предыдущего дня. Свертки он клал в сейф, а деньги относил в банк.

Когда Христосу требовались пакеты – иногда три или четыре, – Маркос доставал их из сейфа и отвозил брату в гараж. О содержании пакетов он не спрашивал. Так его совесть и руки оставались чистыми.

Оба брата знали, что террористическая деятельность требует строгой секретности. Когда Ирини задавала вопросы, а время от времени она это делала, Маркос смотрел матери в глаза и заверял, что им ничего не угрожает и что в этот раз он ни во что вмешиваться не будет.

– Я уже не в том возрасте, чтобы носиться по улицам с оружием в руках, – говорил он ей, попивая кофе, в котором было ровно столько сахара, как он любил.

– Но тебе только…

– Уже двадцать девять! Я понемногу старею, мама!

Ирини Георгиу смеялась.

Конечно, Маркос не был старым, чего нельзя было сказать о человеке, который стоял за энозис. В конце января генерал Гривас неожиданно скончался. Ему было семьдесят четыре года.

Смерть Гриваса не означала конца террористического движения. Наоборот, с этого момента греческая военная хунта в Афинах развила бурную деятельность, посылая все больше своих офицеров на Кипр. Для «черных полковников» это было долгожданным удобным поводом и подходящим моментом усилить свое вмешательство в дела киприотов. Если они собираются избавиться от Макариоса и посадить своих людей, достичь энозиса можно будет довольно быстро, если только в дело не вмешаются турки. Так они думали.

Число военных на Кипре росло, как и этажи нового отеля Папакосты. «Новый Парадиз-бич» был большой бетонной коробкой, тень от которой огромным темным пятном падала на море. Владельцы других отелей поражались уродству этого гиганта, сам же Папакоста был в восторге от своего детища. Здание росло на глазах, поскольку Саввас заставлял всех работать сверхурочно. Чем больше выручки давал «Восход» и в особенности «Клер де Лун», тем быстрее рос новый отель. А чем выше становился «Новый Парадиз-бич», тем больше рабочих бросал Папакоста на его строительство.

Саввас редко показывался в «Восходе», но Афродити больше не роптала. Вечерний прием перестал быть для нее обузой, и она с радостью его предвкушала. А от того, как Маркос приветствовал ее каждый вечер, это чувство усиливалось. Ее вежливость теперь была искренней, и когда он отодвигал для нее стул, она каждый раз его благодарила.

Когда горы покрылись ковром из цветов, а на полях появились зеленые сочные ростки, шеф-повар решил отметить приход весны. В середине апреля был дан гала-ужин «Прощай, зима!». Праздник был отмечен с вдохновением. Бальный зал в изобилии украшали орхидеи, маки и гиацинты. Саввас не нашел времени посетить ужин.

Зима выдалась мягкой. Снег только слегка припорошил горы Троодос. Фрау Брухмайер продолжала каждое утро переплывать бухту туда и обратно, тренируя гибкое, не знающее возраста тело. Вечером она восседала во главе стола слева от Маркоса. Мускулистые руки хранили следы прошлогоднего загара.

На ужин подавали fruits de mer[21]– скульптурные композиции из омара, лангуста, гребешков и креветок. Устрицы прибыли морем из Франции. Была даже икра и копченый лосось. Все выглядело красочно, празднично, шикарно и обильно. Официанты успешно убеждали клиентов запивать еду шампанским.

Маркос уделял фрау Брухмайер все свое внимание. В течение получаса Афродити созерцала только его затылок и была вынуждена вести беседу с соседом, пожилым киприотом, бывшим политиком и старым другом ее отца.

– Мне его не хватает, – говорил он. – Такое потрясение…

– Да, мама до сих пор еще не оправилась, – отозвалась Афродити, надеясь, что беседа не затянется надолго.

– Она так и живет одна? – Жена бывшего политика сверлила Афродити неодобрительным взглядом.

– Мама не захотела возвращаться на Кипр, – ответила та, защищаясь. – Как я ее ни уговаривала.

– Это понятно. После того, что случилось… – перебил ее друг отца, неловко намекая на смерть брата Афродити.

На какое-то время все трое занялись едой и замолчали.

– Возможно, она передумает, когда появится маленький Папакоста, – радостно объявила дама, продолжая разговор. – Я без своих очаровательных внуков просто жить не могу!

Афродити знала, что ее матери эта женщина никогда не нравилась, и теперь поняла почему.

– Лично я считаю, Артемис приняла правильное решение. Не думаю, что она о нем пожалеет, – возразил ее муж. – Здесь небезопасно. Кто знает, чего ждать? Все эти слухи…

– Слухи? – насторожилась Афродити.

– Не тревожь госпожу Папакосту своими страхами, – перебила его жена. – Уверена, она в курсе того, что происходит.

Снова повисла пауза.

В этот миг Афродити почувствовала легкое прикосновение к плечу: Маркос пытался привлечь ее внимание.

– Кирия Папакоста, взгляните! – У него на ладони лежала маленькая жемчужина размером с дробленую горошину. – Я чуть зуб не сломал. – Маркос рассмеялся. – Она была в устрице!

Он бросил жемчужину в свой бокал с шампанским, чтобы вымыть ее, выловил вилкой, обтер салфеткой и протянул Афродити:

– Полюбуйтесь: чудо, явившееся со дна морского. Как сама Афродита.

Афродити покраснела. За эти годы Саввас дарил ей драгоценности десятки раз, но никогда не говорил подобных слов. Она рассматривала крохотную жемчужину – гладкая на ощупь, но неровная и холодная от шампанского.

– Спасибо, – искренне сказала она. – Я буду ее беречь.

Афродити спрятала жемчужину в сумочку, не жалея о сказанном. У нее колотилось сердце.

Гости осоловели от обилия морепродуктов, но их ждало еще одно блюдо. Бывший политик с женой удалились, не дожидаясь десерта. Им надо было возвращаться в Никосию. Это был долгий путь, особенно ночью, а муж явно нервничал весь вечер.

– На дорогах теперь опасно, – сказал он Афродити, прощаясь.

Афродити редко покидала цветущую Фамагусту. Когда ездила в магазины и в «Восход», в машине она обычно слушала музыку, а не новости. Она жила почти в такой же изоляции, как и туристы, чьи дни проходили в беззаботном неведении.

Как только пара удалилась, Афродити набросилась на Маркоса с вопросами:

– Что имел в виду господин Спиру?

– Когда?

– Он сказал, что здесь небезопасно.