Читать книгу "Телепат - Алексей Хапров"

— Недавно, — ответил я.

Виталий Петрович помолчал, видимо ожидая от меня продолжения, но я предпочел подробности оставить при себе.

— А при каких обстоятельствах Вы это почувствовали? — наконец спросил он.

— А зачем Вам это? — в свою очередь поинтересовался я. — Вы хотите отправить меня на исследования в какой-нибудь медицинский НИИ? Но у меня нет желания становиться подопытным кроликом.

— Да что Вы! Господь с Вами! — воскликнул прокурор. — У меня совершенно другая цель. Понимаете, Вы обладаете уникальными способностями. А люди, наделенные способностью читать чужие мысли, очень востребованы в специальных государственных структурах. Для таких, как Вы, существует работа очень серьезного уровня. Условия не идут ни в какое сравнение с теми, какие Вы имеете сейчас. Уж поверьте.

— Я доволен своей нынешней работой, — сказал я, и это было чистой правдой. Менять что-либо в своей жизни, которая совсем недавно, наконец, наладилась, мне категорически не хотелось.

— Довольны, так довольны, — сказал Виталий Петрович. — Вас никто не неволит. Я хочу попросить Вас только об одном. Я расскажу про Вас одному человеку…

— Ивану Серафимовичу? — спросил я.

Прокурор улыбнулся.

— Точно. Именно ему. Вот видите, Вы и эти мои мысли прочли. От Вас ничего не скроешь. Представляете, сколько пользы Вы можете принести в серьезных государственных делах. Так вот, я расскажу ему про Вас. Я не сомневаюсь, что он Вами заинтересуется. Встретитесь с ним, поговорите. А затем уж решите, принимать его предложение, или нет. Поверьте, от этой встречи Вы почерпнете для себя только пользу.

— А кто он такой, этот Иван Серафимович? — поинтересовался я.

— Ответственный сотрудник органов госбезопасности, — пояснил Виталий Петрович.

Я вздрогнул. Куда-куда, а уж в эту сферу мне соваться решительно не хотелось.

— Илья Сергеевич, — произнес прокурор, заметив мое замешательство, — я еще раз повторяю, Вас никто ни к чему не принуждает. Встретитесь, поговорите, а после сами решите, есть Вам смысл уходить с завода, или нет.

Я немного подумал. Прокурор был прав. Собственно, а что я, действительно, теряю? Простая встреча ни к чему не обязывает.

— Хорошо, — сказал я. — Я поговорю с ним. Когда и где?

— Он Вам сам позвонит, — сказал Виталий Петрович. — Кстати, Вас подвезти? Где Вы живете?

Я назвал свой адрес. Прокурору было по пути, поэтому я не отказался от его предложения.

— 12 —

Понять, каким большим праздником становится завершение домашнего ремонта, способен только тот, кто хотя бы раз через него проходил.

Когда все отделочные работы были, наконец, окончены, мы с Таней оглядели изменившуюся до неузнаваемости квартиру, и радостно обнялись.

— Ты представляешь, как тут будет шикарно, когда мы купим новую мебель? — спросил я.

— Да, — ответила она.

Окончание ремонта следовало отметить. Ресторан! Что может быть лучше для такого случая? Правда, ресторан требовал средств. А денег у нас было раз-два, и обчелся. Но к счастью у меня где-то валялась кредитная банковская карта, которую я как-то оформил, но так ни разу и не воспользовался. И вот сейчас она оказалась весьма кстати.

Но Таня, узнав об источнике средств на ресторанные посиделки, решительно высказалась против.

— Ни в коем случае, — отрезала она. — Нечего в долги влезать. Ресторан подождет. Знаешь что? Пойдем лучше вкусим духовной пищи.

— В театр? — спросил я.

Таня помотала головой.

— В музей. Ты когда последний раз был в музее живописи?

— Давно, — признался я, не уточняя при этом, насколько. Если быть честным, то последний раз порог художественного музея моя нога переступала лет двадцать пять назад, когда я был еще школьником.

— Вот и отлично, — сказала Таня. — Значит, ты мало что помнишь, и тебе будет интересно.

В музее было безлюдно. Каждый наш шаг по лакированному паркету отдавался гулким эхом. Каждое наше слово, сказанное шепотом, было слышно в другом конце зала. Что поделать, музеи никогда не являлись любимым местом препровождения досуга для широких масс, жаждущих не искусства, а зрелищ.

Картины в позолоченных рамах выглядели роскошно. Таня останавливалась возле каждой из них и внимательно изучала.

— Посмотри, какая чудесная гамма красок, — восторженно шептала мне она. — Как ненавязчиво, и в то же время ярко сделан фон. Как точно положены тени. Ты посмотри на этот портрет. Он просто поражает своим великолепием. Как живой. Обрати внимание на глаза. Как мастерски отображен в них характер. Видишь? Здесь и хитрость, и коварство, и злость. А чуть свисающие вниз уголки губ блестяще передают капризность и высокомерие. Гениально! Просто гениально!

Таня не переставала восхищаться картинами. Я соглашался с ней, кивал головой, хотя на самом деле мне все это было неинтересно. Впрочем, одно полотно меня все же заинтересовало. Правда, не гаммой красок, не точностью теней, не яркостью фона, не какими-нибудь еще признаками, по которым искусствоведы отличают настоящую живопись от мазни, — я в этих признаках не разбираюсь, — а своим сюжетом. Это была картина периода строительства социализма, и на ней изображалось партсобрание. На полотне присутствовало множество персонажей, и некоторые из них показались мне знакомыми. Почему же они были мне так знакомы? Что мне напоминает эта обстановка? И тут меня осенило. Именно такие лица я наблюдал два дня назад, на профсоюзном собрании нашего завода. Вот докладчик на трибуне. Он что-то рассказывает, но ему не дают говорить и постоянно перебивают. Больше всех кричит дородная женщина в сером платке. Она возбуждена, разъярена, того и гляди, сейчас выскочит на сцену, чтобы задать докладчику хорошую трепку. Так вот, эта женщина — вылитая Людмила Павловна, начальница нашего конструкторского отдела. Точнее, теперь уже бывшая начальница. А докладчик — это ни кто иной, как я. Вспомнившееся мне профсоюзное собрание было посвящено происходящим на заводе переменам. Я докладывал новую программу развития предприятия, а сотрудники попавших под реорганизацию отделов шумно выражали свое недовольство. Вот председатель собрания. Выражение лица озабоченное, немного суровое. Точь в точь, какое было у нашего директора Петра Филипповича. На собрании он сначала дал недовольным выпустить пар, а затем выступил с такой речью, в которой не оставил от них камня на камне. Мол, вы, ребята, не работаете, оттого и завод влачит жалкое существование. А нам нужны те, кто работает. Если вы действительно большие профессионалы, вы без труда найдете себе другое место.

Я усмехнулся. До чего жизненная картина.

— Что тебя так привлекло? — спросила Таня, уловив мой интерес к «Партсобранию».

— Да вот, — ответил я, — картина интересная.

Таня поглядела на полотно и с недоумением посмотрела на меня.