Читать книгу "Вера для Надежды - Яна Суханова"

Карты, приборы следования, маски на лицо и аэромобили. Мы идем вызволять женщин и детей!

Они шли в сторону города, но встретили своих в пути. Аэробусы стройным рядом шли в направление спец – города сто семь. Охраны было немного и вообще создавалось ощущение, что организатор этой поездки не хотел привлекать внимание. Аэробусы шли с большими отрывом друг от друга, а аэромобили с охраной на бешенной скорости носились вокруг каравана. Именно это и было удачей для нас.

Людей в отряде осталось мало, но оснащение было получше. Один К – 47 чего стоил.

Внезапной атаки генные не ожидали, поэтому сразу после взрыва последовал светлый все сжигающий дождь из чейзов. Мы старались бить лишь по аэромобилям, да и… сами генный почему-то уводили аэробусы в сторону от огня – будто защищали груз. Только мои руки жали на кнопки и кидали гранаты, чтобы не думать ни о чем я слушал взрывы и старался слиться с вибрацией воздуха. Внезапно пошел дождь…

Мы не собирали обгоревшие трупы генных, не закапывали своих, мы смотрели на женщин и детей. Последнее дыхание ненависти, последний раз смотрю на трупы и прячу чейз за спину. Руки все еще вибрируют от нервов, а глаза… я вижу бесконечные пески залитые кровью и дождем. Красные лужи принимают в свои глубины сапоги и… я стою в море Смерти. Что-то внутри меня кричит и извивается, просит остановиться, но на бедре висит К – 47. Я понимаю, что сам являюсь инициатором всего и… это я веду людей на верные смерти, сам оставаясь живым. Дождь смывает с меня пот и кровь, а я смотрю на четверых оставшихся ребят и… прошу у них прощение.

– Андрей, там это… генные – врачи с женщинами были. – Ко мне подошел один из оставшихся.

– Зовут как? – Выдавливаю я из себя. Хочу запомнить имена немногих кто остался, чтобы потом не ощущать эту съедающую пустоту и тоску в груди.

– Миша. – Ответил парень, и немного улыбнувшись, протянул руку в знак приветствия. – Михаил, командир. – Уже более открыто говорит солдат и прикладывает руку к виску.

– Веди… Михаил. – Ответил я и пошел следом.

Они сидели вместе с людскими женщинами и детьми – генные в белых халатах. Среди груза нашлись медицинская аппаратура и медикаменты, а еще…

– Здравствуйте, Элла. – Психолог из спец – интерната видимо была самой главной в этом месте.

Женщина с рыжими волосами и вечной дежурной улыбкой на губах. Она задавала множество странных вопросов и всегда поддерживала Рона Райва. Почему-то сейчас в ее руках был ребенок.

– Здравствуй, Андрей. – Ответила она и прижала спокойно спящего малыша.

«Почему у нее есть ребенок? Почему у нее дитя, а моя Катя…»

– Сколько ему? – Я старался незаметно вытащить К – 47, но генная все поняла и спрятала небольшой сверток за спину.

– Шесть месяцев. – Она проследила, как я направил в ее сторону оружие. Мне больше нечего ей сказать.

Она генная – сообщница покойного Главы и врач, что мучил меня и всех детей из интерната. Именно ее тесты показывали, кого можно отправить на операцию, а кто еще может пригодиться обществу. Ее психологические вопросы давали свободу или заточение. По ее указке на наших картах – документах ставились печати обозначающие сумасшедших. Холодная, бесчувственная стерва, что всегда доводила Кристинку до слез. Тинка выходила из ее кабинета в подавленном состоянии, а потом долго сидела под кроватью, а теперь… ребенок. Я знаю, что для его рождения была убита человеческая женщина.

– Шесть месяцев. – Мой голос разрывает тишину. – Именно столько должно было быть нашему малышу. Катя и я… наш ребенок не успел родиться, а твой живет. – Холодный ствол оружия приставлен к ее лбу, но женщина не выдает страха. Она просто смотрит и прикрывает небольшой сверток.

– Андрей, не трогай Кристофера. Убив его, ты совершишь большую глупость. – Спокойно проговорила женщина, но мне ее слова не важны. Палец легко ложиться на курок, а на лице появляется блаженная улыбка.

– Я отомщу за дни проведенные в спец – интернате. Ненавижу всех генных в белых халатах…

– Андрей, там девушка среди песков! – Залетел в помещение Михаил, чем спас жизнь генной. Я спрятал К – 47 и повернулся в сторону пришедшего. – Девушку нашли в луже, но она не из освобожденных.

– Особые приметы?

– Бесцветные глаза…

Кристинка!

Но почему… услышав о глазах Элла дернулась и едва заметно улыбнулась? Почему ее глаза наполнились слезами и… генная отвернулась от меня, но я услышал ее облегченный вздох?! Почему столько эмоций в доселе бесчувственном теле модификата?!

21

Надежда Кристоф.

Мне было очень некомфортно сидеть среди людей и ощущать их пытливые взгляды на себе, а еще… мамочки они меня вспомнили. Я старалась не поднимать глаза и смотрела под ноги, ощущая связанные руки за спиной. В этом месте, после моего появления было очень тихо. Я сидела, стараясь не шевелиться и смотрела, как с меня сползает грязь. Как я здесь появилась? Мне бы кто объяснил! Помню лишь шепот «помоги» и свет что льется со всех сторон. Странно, но этот шепот я слышала, когда-то давно. Именно он заставил меня… не помню… но я что-то сделала плохое из-за голоса – точно знаю.

Внезапно я почувствовала осторожное прикосновение к плечу и, вздрогнув, повернула голову. Передо мной сидела женщина, что когда-то говорила со мной. Мы тогда были в заточение черных – генных и именно она говорила о множественных попытках достучаться до пленителей и рассказать о голодающих. Что ей надо от меня? Собирается меня убить? А ее кто-нибудь остановит?

– Тихо девочка. – Она достала платок из кармана и стала стирать грязь с моего лица. В это время за ее ногами прятался ребенок. Он с огромным любопытством смотрел на меня и улыбался. – Я Вера, а это Эдик. – Она говорила мягко и ласково, будто понимала, что в любую секунду я могу вскочить на ноги и убежать. Странно, мы вроде одногодки, а мудрости и силы в этой девушке явно больше. – Можешь не говорить свое имя, многие из нас и так его знают, ты ведь очень долго была в розыске и даже сейчас в числе без вести пропавших. Никто не верит, что ты могла просто так умереть. – Она понимала, что разговаривать я не хочу, да и сказать мне нечего.

«Простите, но в эту передрягу вы попали из-за меня.» – Так начать разговор? А может…

«Притворившись всеобщим врагом я разрушала постройки и сеяла смуту, а сейчас кто-то другой от лица «врага» убивает и разрушает то, что я хочу построить.» – Тоже очень красивые слова, но поверят ли?

«Келлер Брон Райв заботиться о ваших жизнях и защищает ваши права, пропитание и небольшую свободу.» – Меня психиатру сразу пошлют!

Только молчание поможет мне!

Она осторожно стерла грязь с лица и посмотрела мне в глаза.

– Бесцветные глаза уже как знак надежды для многих. – Она говорила тихо, не отвлекаясь на шепотки со всех сторон. – Для многих ты несешь надежду на жизнь и свободу, но для других ты предатель. – Я отвела взгляд и столкнулась со вниманием всех присутствующих женщин. – Я тоже считаю тебя предателем. – Почему-то я не смогла сдержать горестную улыбку и скорбно склонила голову. Почему меня сюда привели? Хотят моей смерти? Почему эти женщины не в спец – городке? Мне ведь Кел обещал их безопасность, а теперь… – Ты связалась с генными – нашими заклятыми врагами, да еще и спишь со всеми. Ты сбежала, сказав, что убьешь Рона Райва, а сама предала все наши надежды и помогаешь им! – Моя голова дернулась, а щека вспыхнула огнем, когда Вера меня ударила. – Ты поддерживаешь не нас и даешь наводку на наших мужей. – Теперь мне приплетают все грехи мира – ничего переживу! – Но… именно из-за тебя мой Эдик жив, а мы обрели свободу… – Я не смотрела по сторонам, но ощущала давящую тишину вокруг себя. Мне было некомфортно сидеть рядом со своими знакомыми и слушать от них обвинения, но последние слова… – Ты помогла, когда мы в этом нуждались больше всего, ты спасла тех, кто дорог нам и… скажи, что мы должны чувствовать по отношению к тебе?