Читать книгу "Мой путь к истине - Федор Конюхов"

– Не скажете ли вы, достопочтенный житель этого города, есть ли какой-нибудь корабль в вашей гавани, который идёт на край света?

Хозяин сверкнул золотой серьгой в ухе и раздражённым голосом проговорил, злясь на то, что этот неизвестный прохожий оторвал его от любимого лакомства:

– Вы имеете в виду город Фарсис за Геркулесовыми столбами?

Иона кивнул головой. Хозяин этой лавки сразу заподозрил в нём нехорошего человека. Редко кто по своей воле отправляется в такие далёкие края.

– Да, тут есть один таршишский корабль, он идёт туда, куда вам надо.

– В Фарсис? – переспросил Иона.

– Да, да, в Фарсис. (Теперешнее название Кадис, Южная Испания.)

Раньше на Ближнем Востоке считалось: всё, что лежит западнее Гибралтарского пролива (за Геркулесовыми столбами), – это и есть «Край света».

Внимательно слушая хозяина лавки, Иона не заметил, как со второго этажа спустилась жена лавочника – полная, с добродушно-хитрым лицом, с выпуклыми глазами и плавными движениями. Она лукаво переспросила Иону:

– И куда это вы надумали? И зачем?

Иона, не отвечая на вопрос, поспешно поблагодарил за совет и уже повернулся спиной, как услышал всё тот же злобный голос:

– Да, не от хорошей жизни вы убегаете к самому морю Тьмы (древнее название Атлантического океана).

Иона, не оглядываясь, подбирая на ходу полы длинного халата, ещё сильнее согнулся и направился в гавань.

Как только открылся порт, давка быстро исчезла. Было видно только Иону, который, пыля посохом, шагал к названному причалу, где стоял тершишский корабль под погрузкой. Подойдя к краю причала, он увидел великолепное зрелище: Средиземное море простиралось пред ним к западу на тысячи миль синевы. Кто хоть однажды увидит море, тот навсегда сохранит его в своей памяти. Море поражает своим величием.

Учёные нашей эпохи утверждают, что именно Средиземное море с самой глубокой древности служило человеку своего рода полигоном для испытаний всё более усложнявшихся лодок и кораблей. Воды этого моря, кристально прозрачные и тёплые, хранят в своих глубинах целое кладбище кораблей всех народов и цивилизаций, существовавших здесь на протяжении нескольких последних тысячелетий. Ни одному морю не было предначертано такой величественной и благородной судьбы, как Средиземному. Оно завораживало представителей многих народов, обитавших на диких землях, пришедших на его очарованные берега и сложивших к его стопам своё оружие и веру. Многие цивилизации расцвели в сиянии моря и погибли, достигнув вершины могущества и великолепия. Но никто из учёных не может ответить на вопрос, где и когда родилась идея выстроить парусно-вёсельное судно. Может быть, в Месопотамии, на великих реках Тигр и Евфрат? Или в долине Нила? Этого пока никто не знает. Нам известен более поздний период: три тысячи лет до нашей эры. Жители восточного побережья Средиземного моря добились наибольшего успеха в развитии мореплавания. Они строили из прочного ливанского кедра первые морские суда с килем и шпангоутами, приземистые и устойчивые. У этих «пенителей моря» наряду с парусным вооружением были и вёсла.

Именно жители восточного побережья Средиземного моря научились составлять карты, измерять глубины, определять координаты, точно вычислять по звёздам пройденные расстояния, используя силу ветра, приливов и морских течений. Но самое главное: они научились строить прочные корабли для далёких походов. «Корабль, – говорится в морской энциклопедии, – вошёл в историю искусства как ковчег, нагруженный надеждами и мечтами о будущем»…

В Книге Бытия упоминается о ковчеге-корабле. «И сказал Бог Ною: сделай себе ковчег из дерева Гофер; отделения сделай в ковчеге и осмоли его смолою внутри и снаружи. И сделай это так: длина ковчега триста локтей, ширина его пятьдесят, а высота его тридцать локтей. И сделай отверстие в ковчеге и в локоть сведи его вверху, и дверь в ковчеге сделай сбоку его, устрой в нём нижнее второе и третье жильё». Сейчас ходит такая теория, что Ноев ковчег надо искать на вершине горы Большой Арарат (5156 метров). Гора эта находится в Турции.

Иона не стал долго любоваться морем, а направился наискосок к дальнему причалу. Вдоль причалов стояли финикийские корабли (современные Сирия и Ливия), пришедшие из города Сидона, основанного ещё Лотом. Корабли привезли в Иоппию брёвна ливанского кедра, а взамен брали шерсть, металл, оливковое масло в больших глиняных сосудах. Их устанавливали прямо на палубе в специальные отверстия.

Здесь же стоял под погрузкой и тершишский корабль. Он отличался от всех остальных – одномачтовое судно с небольшой осадкой, высоко поднятым носом и кормой. Огромный четырёхугольный парус был закреплён на двух реях. Нижняя рея была подвешена на нескольких верёвках, и когда парус свёртывался, поднималась наверх. Такому парусу можно было придать любое положение по отношению к корпусу корабля, что позволяло маневрировать. На корме находилось рулевое весло.

Используя попутное течение и ветер, таким кораблём несложно было управлять. Разумеется, далеко не всегда можно было рассчитывать на благоприятную погоду и попутный ветер, поэтому на таких кораблях вдоль каждого борта в два ряда размещались девять вёсел, за которыми сидело по несколько гребцов – наёмных работников или рабов. Равномерные удары барабана устанавливали ритм работы, а плеть надсмотрщика подгоняла недостаточно проворных.

Подойдя ближе к названному кораблю, Иона увидел тут же возле него кучку купцов в шёлковых халатах и разноцветных чалмах, расшитых жемчугом и золотой ниткой, в туфлях с задранными носами. Иона приостановился, прислушиваясь к обрывкам речи купцов, но торговые люди говорили на чужом языке, показывая пальцами то на корабль, то на свои большие тюки с товаром.

Иона ещё сильнее нагнулся, закрывая лицо полой халата, и ещё ниже натянул шляпу, почти что на глаза. Ему казалось, что уже весь мир знает, от кого он убегает и его нечистые помыслы.

Жуя кусок хлеба, у трапа корабля стоял вахтенный матрос с плоской макушкой, широким лицом и толстым носом. Желваки на его челюстях торчали так, как будто у него под ушами нарывало. За кожаным поясом торчал кинжал с короткой рукояткой.

Иона повернулся спиной к купцам, чтобы они не слышали, и спросил неуверенно:

– Этот корабль идёт на Фарсис?

– Да, – угрюмо ответил вахтенный.

– Могу я видеть вашего корабельщика (капитана)? – лицо Ионы было бледным и взволнованным.

– А зачем он вам? – матрос продолжал жевать корку свежевыпеченного хлеба.

– У меня к нему важное дело, – схитрил Иона.

– Ну, тогда ладно, проходи, он у себя в кормовой каюте, – вахтенный вновь принялся шумно перемалывать челюстями свой хлеб, прислонившись плечом к поручням трапа, согнув в колене правую ногу, а вся тяжесть тела легла на левую ногу, обутую в яловые сапоги.

Иона быстро поспешил на борт корабля. Палуба была завалена грузом, шли последние сборы перед выходом в море, напоминая сходство с последними мазками живописца при окончании картины, на них уходит больше времени, чем на всё основное полотно.