Читать книгу "Рокоссовский. Терновый венец славы - Анатолий Карчмит"

А тем временем на партактиве кипели страсти. Как всегда, тон задавали комиссары. На трибуне стоял, бурно жестикулируя, человек, высокий, как жердь, худощавый, с большими залысинами, обладатель высокого голоса. Это был очередной докладчик, дивизионный комиссар Болошов.

— В годы Гражданской войны и иностранной интервенции, — говорил он, — организаторский и полководческий гений товарища Сталина привел советский народ и героическую Красную Армию к победе над врагами Родины. В каждое преобразование, большое или малое, поднимающее нашу страну все выше и выше, наш вождь и учитель вложил свою мудрость, неукротимую энергию и железную волю.

Рокоссовский делал в блокноте наброски своего выступления и время от времени поглядывал на докладчика. Речь комиссара и аплодисменты зала напоминали ему фрагменты чрезвычайного съезда Советов, где принималась Российская Конституция.

— В своей речи на февральско-мартовском Пленуме товарищ Сталин нас предупреждает, — продолжал говорить Болошов, — цитирую его мудрые слова: «Чем больше мы будем продвигаться вперед, чем больше мы будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее они будут идти на острые формы борьбы, как последнее средство обреченных». — Докладчик поднял вверх правую руку и после эффективной паузы, бросил в зал: — Какие мудрые слова, товарищи! Послушаем дальше и возьмем на вооружение каждое слово. Вот что говорит наш всевидящий вождь! — Болошов поднял обе руки вверх, и его голос густой волной пошел в толпу: «Врагов мы будем разбивать так же, как разбиваем их в настоящем, как разбивали их в прошлом». Как видите, товарищи, Сталин призывает нас к жестокой и бескомпромиссной борьбе. Он сам показывал и показывает нам в этом пример.

Далее докладчик широко развернул панораму бескомпромиссной борьбы товарища Сталина за чистоту рядов большевистской партии. Согласно докладу выходило, что, начиная с 1924 года, продолжатель дела Ленина только и знал, что вел борьбу с антибольшевистскими фракциями, с правыми и левыми уклонистами, с заговорщиками и в конце концов с врагами советского народа.

Внимательно слушая доклад Болошова, Рокоссовский вспомнил не один десяток соратников Ленина, партийных работников, выдающихся ученых, организаторов производства. И теперь большинство из них распрощались с жизнью.

«Что-то тут не сходятся концы с концами. Выходит, что делали революцию и строили социализм одни враги народа, — подумал он. — Да, может, кто-то из них допускал ошибки, но разве гуманизм и борьба взаимно исключают друг друга? Времена творцов «безжалостного и беспощадного русского бунта» Разина и Пугачева давно прошли». От этих мыслей какая-то трудно объяснимая тревога всколыхнула его душу и застыла на лице. Он выглядел усталым и, что с ним бывало нечасто, угрюмым. Его пугало то, что в Европе разгорается очаг войны и непрочный мир дышит на ладан, а мы вместо повышения боеготовности армии занимаемся самоедством, возможно, и самоубийством.

Когда же Рокоссовскому предоставили слово, он шел к трибуне уже без грусти на лице, а более спокойно и уверенно.

— Товарищи, — начал он ровным голосом. — Я хотел бы обратить ваше внимание на другой аспект бдительности, который, без сомнения, имеет в виду рассматриваемый нами Пленум. Теперь уже и маловеры убедились в том, что германский фашизм вынашивает планы завоевания Европы и установления своего господства. Основным стержнем этого плана является захват Советского Союза. Вот что пишет вождь фашистов Гитлер: «Когда в настоящее время мы говорим о новых землях в Европе, то мы должны в первую очередь иметь в виду лишь Россию и подвластные ей окраинные государства. Сама судьба указывает нам этот путь». Мы должны обратить внимание на то, что вся политика фашизма подчинена подготовке к мировой войне. Уже возникла группировка фашистских стран Германии, Италии и Японии. Она добивается коренного передела мира. Разве не об этом говорят факты? В прошлом году Германия и Италия напали на Испанию. Годом раньше Италия объявила войну Эфиопии. Япония на Дальнем Востоке воюет с Китаем. Тень фашизма висит над народами мира. И если эту зловещую силу некому будет остановить, то мировой пожар неизбежен.

Рокоссовский обратил внимание на то, чтобы недостатки в боевой подготовке и полевой выучке (он их перечислил подробно) были устранены в кратчайший срок.

— Корпус и дивизия прикрывают самый ответственный участок границы, — сказал он в заключение. — Отсюда до возможного противника — рукой подать.

С полной убежденностью в правоте того, что он сказал, Рокоссовский покинул трибуну.

2

В начале мая 1937 года Рокоссовские на семейном совете решили провести отпуск в городе Пскове и его окрестностях. Они написали письмо Белозерову и вскоре получили ответ, что во второй половине августа он с удовольствием приедет к ним в гости с женой и сыном. Юлия Петровна и Ада строили планы, мечтали, как они будут принимать гостей, ловить рыбу, гулять по лесу, собирать грибы и загорать. Им нечасто приходилось отдыхать с отцом, да еще летом.

Поддаваясь настроению дочери, не дававшей покоя своими неуемными фантазиями, Юлия Петровна старалась держать себя в руках и не думать о том, что люди стали какими-то нервозными, скрытными, неразговорчивыми. Даже всем известные женщины-болтушки, жены военнослужащих и те прикусили языки. По ночам все чаще и чаще начали появляться зловещие, как смерть, черные фургоны. После их посещения все больше и больше появлялось женщин с опухшими от слез лицами. Ночами, слушая тяжелые шаги на лестнице, она вздрагивала и, чтобы унять биение сердца, готового выскочить из груди, тайком от мужа принимала валерьянку.

Юлия Петровна стала замечать в себе перемены: она почти перестала смеяться, шутить, веселиться в любой компании. Может быть, она такой женщиной никогда и не была, а только присвоила себе на время черты характера той Юленьки, которую так любили ее домашние и муж Костя? Она часто задавала себе вопрос, что с ней происходит? И не находила ответа. Видела, что даже дети стали не такими раскрепощенно-веселыми, какими были всегда. Ей иногда казалось, что птицы, баловни природы, щебечут и поют не так, как они это делали раньше.

Людям, не испытавшим этого страха, трудно поверить, сколько тревог, сколько отчаяния, сколько изнуряющего и мучительного ожидания таилось тогда под крышами многих домов.

В середине июня, закончив дела в штабе корпуса, Рокоссовский зашел домой, чтобы взять вещи и уехать в долгую командировку для организации учебы частей и соединений в летних лагерях.

К нему подошла жена, встала на цыпочки и чмокнула в щеку.

— Что случилось, Костя, ты какой-то сам не свой?

— Да так.

— А все же?

— Сегодня утром арестовали двух командиров полков и заместителя начальника штаба корпуса.

— За что? Они что-нибудь натворили?

— Да нет.

— Так за что же?

— Юленька, никто ничего не знает, — вздохнул Рокоссовский. — Я пытался выяснить.

— И что ты выяснил?