Читать книгу "Кристалл в прозрачной оправе - Василий Авченко"

Амур получил большую рекламу (или антирекламу) из-за великого потопа 2013 года. Дракон (китайцы зовут Амур рекой Чёрного Дракона) шевельнулся, как лавкрафтовский Ктулху, и едва не смыл уверенные доселе в своей незыблемости города – Благовещенск, Хабаровск, Комсомольск– и Николаевск-на-Амуре. Может, ещё смоет. Мы плохо знаем Амур, потому что живём на его берегах всего лишь полтораста лет.

* * *

Почему именно рыба – символ христианства? Что с того, что были рыбаки-апостолы или что рыба с хлебами фигурировали в Библии – там много чего фигурировало, но даже хлеб насущный таким символом не стал, а рыба – стала. Греческое слово «рыба» – «ихтис» – одновременно сокращение от «Иисус Христос».

Вода связана с крещением и избавлением от грехов. Только ли потому, что «чистота» означает незагрязнённость и тела, и души? «Омывается» – очень характерное слово, хотя мы часто не замечаем посланий, которые несут корни слов. Вода не просто контактирует с сушей, но именно – омывает. Вода понимается как нечто не только чистое, но и чистящее, тогда как земля, суша – как нечто грязное и греховное. Может быть – оттого, что именно на суше живут люди.

Рыбы всю жизнь находятся в воде. Они постоянно внутри этой очищающей, растворяющей всё лишнее субстанции, они вечно чисты. Недаром самый полезный спорт – это плавание. Ещё и потому, что для человека это прорыв в другую среду. Как в небо. Из всех военных именно моряки и лётчики окружены восторженным обожанием.

Возможно, ближе всех подошёл к пониманию океана Лем в «Солярисе», предложив рассматривать воду не только как альтернативную среду жизни, но и как носителя интеллекта, творческое и организующее начало. Может быть, только в фантастическом ключе и можно изобразить океан. Он, вероятно, обладает неким сверхкачеством, которое мы не в силах понять, видя только частности и не умея связать их в целое. Мозг, например, можно употреблять в пищу, но он гораздо сложнее, чем примитивная белковая еда, и способен выполнять труднейшие задачи. Так же и океан – вовсе не только глобальная солёная уха. Лем увидел в океане сознание. Жидкий мозг-интернет, гидросфера, слившаяся с ноосферой.

Иногда я чётко понимаю, что океан жив и разумен, хотя и непостижим для меня, а иногда это ощущение меня покидает, и тогда становится одиноко и тоскливо.

* * *

Берег-оберег, побережье самим русским языком противопоставлены «пучине», которая по сути – та же бездна, пропасть (от глагола «пропасть», означающего одновременно «исчезнуть» и «погибнуть»). Пучина – пропасть, заполненная водой. «Берегись!» – то есть держись ближе к берегу, к спасительной суше. Слово «мористее» открытым текстом говорит: дальше в море – ближе к смерти. Берег бережёт, море умерщвляет – вот понятия старого русского человека. С точки зрения языка «береговой» и «бережной-бережный» равноценны.

Море, по одной из теорий, – одного корня со смертью, с мором. Отсюда же – мартирологи, мортиры, морги и прочие memento mori. Кикимора, murder, Мордор, «Убийство на улице Морг», доктор Моро, профессор Мориарти – писатели знали, какие фамилии давать наиболее зловещим персонажам. Морок, мрачный, мороз, мерзавец-отморозок, меркнуть, натюрморт, кошмарное марево, «мокрое дело». «Моряк», «мертвец», «мрак» и «заморыш» – хоть и дальние, но родственники, происходящие из одного корня. Даже в нерусском «океане» слышится нечто «окаянное».

Во Владивостоке есть Морское кладбище, где лежат матросы с «Варяга», интервенты, капитан Арсеньев и капитан Щетинина. «Морское кладбище» – звучит избыточно мрачно: «Мёртвое кладбище», «кладбище умерших».

Земля и море – «оберег» и «смерть». Страшная неизвестность моря – и спасительная твёрдая суша. На суше было никак не меньше смертельных опасностей, но неизвестности и бесконечности моря страшились сильнее. Страх высоты или глубины – это ужас перед не свойственными человеку ситуациями и состояниями. (Интересно, что страх высоты был у меня всегда, а вот страха глубины почему-то не было никогда.)

В традиционном русском мире море несло страх и смерть, связывалось с глубиной, холодом и темнотой. Даже в «Приморье» слышится – «приморить», «заморить». Говорят, и Америка происходит от того же корня, только с отрицающей приставкой «а» – «земля бессмертных людей».

Море – это смерть, говорит нам язык, но море – это жизнь, говорит нам здравый смысл. «До последней капли моря», – поёт владивосточник Лагутенко, отождествляя море с кровью, символом самой жизни. Он знает, о чём говорит, он с детства впитал понимание моря, недоступное людям «с материка». Значит ли это, что между смертью и жизнью можно поставить знак равенства, или не стоит противопоставлять эти понятия, разрывать нечто цельное на два полюса? Если саму жизнь, животворящий океан жизни, называют смертью, значит, смерть – это тоже жизнь, её конец и новое начало. Сложно примирять внутри себя жизнь со смертью, но море помогает мне это делать. Смерть и жизнь – одно, и это одно похоже на море – лучший образ из возможных. Ведь море с точки зрения человека – бездонность и бесконечность, пусть из космоса земное море и выглядит лужицей или каплей, обнимающей песчинку планеты.

Все вытекающие

Если море есть – зачем земля?

Олеся Ляшенко. Песня «Морские волки»

…Язык Океана нам уже не постичь никогда. Слишком давно мы оттуда.

Дмитрий Коваленин. Биоповесть «Сила трупа»

Река локальна, капризна, своевольна. Море знает, что оно – одно на всю планету, как бы люди ни изощрялись в наименованиях различных его частей – Японское, Охотское, Берингово. Море едино, глобальный сообщающийся сосуд. Если вынуть из любого моря каплю – уменьшится уровень всего мирового океана. Море – развитие идеи реки, сверхрека. В моря вливаются индивидуальности многих рек. Вся соль земли растворена в море. Река течёт, поэтому её всегда связывают и сравнивают со временем. Море никуда не утекает. Море – космос, бесконечность (хотя бы потому, что море – это перевёрнутое или отражённое небо), но в отличие от межпланетного космоса – не пустота, а наполненность. Река мелка – море глубоко прячет от непосвящённых свою жизнь – от планктона до подлодок.

Слово «пресный» имеет второе значение – скучный, неинтересный. Солёный – пикантный, содержательный, от «солёных словечек» до «соли земли». Японское море – самое солёное в России. Поэтому в нём легко плавать. Единственный случай, когда слово «пресный» означает «хороший», – это если речь идёт о питьевой воде.

После моря – настоящего моря – любая пресная вода кажется разбавленной или прокисшей, как несвежее пиво. Пресный водоём после солёного – всё равно что коварно подсунутая вместо водки вода.

У реки есть исток, русло, течение, устье – точка впадения в другую реку, озеро или море. У рек – ясная жизненная задача. Река разделяет (при прокладывании государственных рубежей её часто используют как естественную границу), причём не только нации, но и жизнь со смертью – можно вспомнить и Рубикон, и Лету с Ахероном, и Пяндж (у наших «афганцев» было выражение «за речкой»). Но река и связывает. Это не только преграда, но и дорога: летом для водного транспорта, зимой – для гужевого или автомобильного, если взять сибирско-дальневосточные зимники – направления, по которым можно проехать только зимой.