Читать книгу "Невидимая связь - Сандра Браун"

Он нетерпеливо стягивал с нее тяжелое пальто. Обычно ловкие пальцы Лейни путались в петлях и пуговицах его рубашки. Наконец, ее ладони скользнули по его голой груди и животу, и упругие жесткие волосы приятно защекотали кожу.

Дику наконец удалось снять с нее пальто, расстегнуть платье и найти ее грудь.

– О, да! – простонала она, выгибаясь дугой.

Дик неуклюже сражался с застежкой ее лифчика, пока не освободил груди. Нежно, воспаленными губами и языком стал ласкать ее, пока не отвердели соски.

Она то ли вскрикивала, то ли плакала. Движения их были лихорадочными, дыхание – тяжелым. Шорох молнии стал единственным нарушившим тишину предвкушения звуком.

Он медленно лег на нее.

– А если я поврежу ребенку?

– Пожалуйста, Дик!

Она снова провела ладонями по его груди, храбро коснулась языком плоских коричневых сосков. Дик скрипнул зубами.

Ее платье и сорочка сбились вокруг округлой талии. Он нежно ласкал ее. Грива темно-золотистых волос была густой и шелковистой, и он позволил своим пальцам нежиться в их роскоши, пока Лейни не застонала от все возраставшего желания. Он сжал пухлый холмик, нашел ее расплавленный жар и встал на колени между стройными бедрами. И с бесконечной осторожностью вошел в сладостное тепло. Едва миновал порог, но этого было достаточно, чтобы она стала хватать губами воздух. Но он не спешил, продолжая ласкать ту крошечную горошинку, которая могла дать ей завершение. Сейчас он яростно сосредоточился на том, чтобы дать радость ей, так долго лишенной радости, хотя жаждал погрузиться в нее как можно глубже.

– О боже, как хорошо, – прерывисто шептала она.

Он улыбнулся в ее счастливое лицо и наклонил голову.

– Я так счастлив… Мне…

Его язык нашел ее тугие соски и стал обводить их, пока бархатный кончик его плоти творил медленное восхитительное волшебство.

Краем сознания Лейни понимала, что соскальзывает в чудесное забытье, куда он уже приводил ее раньше. Она не хотела оставаться там одна и вполне осознавала ту жертву, которую приносит Дик ради нее. Отбросив всякие остатки застенчивости, она просунула руку между их телами, в том месте, где они были соединены.

Его сердце едва не выскочило из груди. Ее имя прозвучало стонущим вздохом на его губах, когда ее пальцы окружили то, чем он боялся вторгнуться в нее до конца. Ее рука доставляла ему столько же наслаждения, как и тесное лоно, и увидев, как светится ее лицо, как сжимает это лоно его плоть, он забыл о мучительном самоконтроле и, содрогнувшись, излил в нее свою любовь.

Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем она открыла глаза и встретилась с его влажно-зеленым взглядом.

– Что со мной случилось? – хрипло прошептала она.

Он поднял с ее щеки непокорную светлую прядь и потер золотистым шелком губы.

– Я любил тебя. И ты любила меня в ответ. И это было чудесно!

7

– Снег пошел. Нам лучше уехать.

Они лежали на ковре. Ее щека прижата к его груди. Ноги переплелись. Они обнимали друг друга, и Дик ненавидел саму мысль о том, что нужно вставать и одеваться. Но дороги будут скользкими и езда опасной, если они не попытаются обогнать метель.

– Хорошо, – вздохнула Лейни, высвобождаясь.

Следующие несколько минут оба чувствовали себя неловко, приводя в порядок одежду. Себе они казались выжившими в некоей катастрофе и не желавшими нести ответственность за свое поведение в критических обстоятельствах. Почему-то они избегали встречаться глазами.

Лейни сгорала от стыда. Подумать только – она молила его заняться с ней любовью! Дик боялся, что окончательно разрушил и без того непростые отношения, воспользовавшись ее эмоционально нестабильным состоянием.

Лейни заперла дверь, и они пошли к машине сквозь яростный ветер и ледяную крупу.

– А ключ? – вспомнила она.

– Пошлем по почте, – отмахнулся Дик, усаживая ее в машину. В пути оба молчали. Он осторожно вел машину по замерзшим улицам. Через полчаса такой езды на восток они обогнали бурю и выехали на пока еще сухое шоссе. Теперь он мог уделить больше внимания сосредоточенно смотревшей в окно Лейни.

– Лейни!

– Да?

– О чем ты думаешь?

Она глубоко вздохнула.

– Всю жизнь я винила отца за то, что бросил меня. Росла, считая его подлецом. Но теперь не знаю. Возможно, он был ужасно несчастен. А вдруг мать не любила его и он это знал? Чувствовал себя как в капкане и должен был вырваться или сойти с ума.

– Милая.

Он потянулся к ее руке, поднес к губам и поцеловал.

– Думаю, я была к нему несправедлива. Конечно, он тоже во многом виноват. Но я никогда не пыталась посмотреть на ситуацию с его точки зрения.

– Теперь ты стала взрослой и рассуждаешь соответственно.

– Но почему я раньше не видела всей картины? Почему не понимала, что делает с собой мама? Она всегда была так озлоблена! Не позволяла себе быть счастливой.

– Как и ты.

– Как и я, – согласилась она. – Почему я не поняла все это? Не восстала?

– Потому что дети инстинктивно любят родителей. Даже нелюбимые и угнетаемые дети защищают родителей, которые их унижают и бьют.

– Но она не била меня.

– Есть разные формы издевательств. Психологические, скажем, от которых страдала ты. Их следы невидимы, но они есть.

– Однако ты их увидел, – возразила она.

– И мы все сделаем, чтобы их излечить. Следуя примеру матери, ты стараешься избежать внешних проявлений симпатии. Я намерен научить тебя внутренней свободе.

Она потерла живот:

– Я каждый день буду говорить ему, как сильно его любят. Обнимать и целовать.

Она задумчиво уставилась на почти пустое шоссе. Только иногда тьму прорезали лучи фар.

– Вряд ли мама знала, что поступает неправильно. Когда-то ты сказал, что я всегда печальна. Но вот она – воистину трагическая фигура.

Но Дик был менее склонен прощать.

– Лейни, ты осуждаешь меня за то, что заставил увидеть ее в истинном свете?

Ее глаза были влажны:

– Нет, Дик. Я тебе благодарна.

Машина свернула с шоссе так быстро, что Лейни сначала подумала, что лопнула шина. Дик включил аварийный свет и обнял ее.

– Не хотелось подвергать тебя такому испытанию, но было необходимо разрушить возведенные тобой барьеры.

Он сжал ладонями ее лицо. Большие пальцы скользнули по ее губам.

– Считай это чем-то вроде шоковой терапии.

Она опустила глаза.

– А то, другое? Тоже терапия?