Читать книгу "Царское дело - Сергей Булыга"

— Нашел время, когда водку жрать. У нас, знаешь, сколько еще всяких дел сегодня? Нам еще надо на посад идти. Преспешно!

— На посад! — повторил Филька. — Какой сейчас посад?! Скоро ночь, ворота все уже закрыты. Да они с утра не открывались! Так, Михайлушко?

Михайлушко кивнул, что так.

— Вот и все, — сказал Филька. — А ты говоришь: дела!

И он опять потянулся за чаркой.

— Не тронь! — строго велел Маркел и поднял руку с ножом.

— Тьфу! — гневно воскликнул Филька, но чарки не взял.

Маркел опустил нож и сказал:

— Это не моя придумка. Это мне князь велел: пойти сегодня и узнать! А завтра прийти к нему и рассказать, где был дядя Трофим и что он там делал.

— Ну и?.. — спросил Филька.

— И я знаю, где он был! — не без гордости сказал Маркел.

— Где? — спросил Филька.

— Выйдем за ворота, там скажу.

— За ворота… — криво усмехнувшись, сказал Филька. — Михайлушко, да объясни ему, что это не Рославль, а это Москва, дубина! И это царев двор! И это царя хоронят. Да здесь, знаешь, сколько сейчас везде стрельцов понатыкано? Ты их здесь на воротах видел? И так по Кремлю сейчас и на стенах стоят, и на башнях! И пушки везде повыкатывали. Мышь теперь нигде не прошмыгнет, а ты «пойдем!», «пойдем!». Тьфу, деревенщина!

Маркел опять поднял нож и повернул его так, чтобы свет играл на лезвии. Филька презрительно сказал:

— Михайлушко, охолони его.

Михайлушко, повернувшись к Маркелу, сказал:

— Филя дело говорит: сейчас весь Стремянный полк не спит, а их полковой голова, как ошпаренный, туда-сюда бегает, приказы раздает. Я сам видел, как они одного подьячего остановили и, ничего не говоря, его сразу мордой в грязь и сапогами его, сапогами! Мимо шли люди, стали заступаться, спрашивать, тогда и их всех в грязь. И их тоже сапогами.

— Но дядя Трофим как-то вышел, — сказал Маркел.

— Так это когда было? Считай, прошлой ночью, — сказал Филька. — С того часа много чего изменилось. Да вот хоть бы Лука Иванович пропал.

— Какой Лука Иванович? — спросил Маркел.

— Голова Стрелецкого приказа, — ответил Михайлушко. — Утек Лука Иванович. Вместе с ключами и печатью. Федька Сазонов бегал, рыкал, аки лев: где Лука?! А нет Луки.

Маркел молчал. Михайлушко стал прибавлять:

— Федька Сазонов, голова Стремянного полка. Их слобода здесь, близко, в Занеглименье. Как только государь преставился, Богдашка Бельский свистнул клич, и они живо явились. И позакрывали сразу все ворота! Вот так! Покуда Борька Годунов расчухался, покуда своих людей послал, было уже поздно.

— Да и не дошли они, — с досадой сказал Филька. — Их на Фроловских перехватили. И повязали.

— Не всех! — сказал Михайлушко. — А кое-кто, говорили, ушел.

— Ну, может, и ушел, — не стал спорить Филька. — Да только теперь чего? Богдашка с Федькиным полком Кремль крепко держат и никого сюда не пустят. Я сам видел: уже все пушки на раскаты выкачены, и пушкари при них стоят, и фитили у них у всех зажженные. Только стреляй! А годуновские стрельцы еще в Замоскворечье, в слободе.

— Они еще не годуновские, — сказал Михайлушко.

— Будут годуновские, — ответил Филька. — Годуновская мошна бездонная. Всех купит! А это девять полков. А у Богдашки один.

— Зато на стенах! — радостно сказал Михайлушко. — И с пушками!

— У замоскворецких тоже пушки есть. И добрые дружки найдутся, и эти дружки им ворота откроют.

— Не откроют! А если и откроют, то будет поздно. Богдашка к тому времени сосунка на трон посадит.

— Не посадит! — почти крикнул Филька. — Не по закону это!

— По закону! — заревел Михайлушко. — Богдашка говорил, что по закону, что государь сам говорил, что Федька-царевич умом слаб, нечего ему на царстве делать, а посадите лучше сосунка, а при нем, пока он сосунок, поставьте моего Богдашку.

— Когда он такое говорил? Брехня это!

— Нет, не брехня! Родька тоже это слышал…

— Тише! — грозно приказал Маркел. — Тише, я кому сказал?

Михайлушко и Филька замолчали. Маркел спросил:

— Что-то я не понимаю, какой сосунок? И что царь говорил?

— Не говорил он ничего такого, — сердито сказал Филька. — Это Богдашка так брешет.

— Нет, не брешет! Говорил! — опять громко сказал Михайлушко. — Говорил, что государь Иван Васильевич вчера, перед тем как преставиться, сказал, что старший его сын Феодор слаб духом и телом и поэтому он, царь, не хочет оставлять ему царство, а лучше он оставит его своему младшему сыну, Димитрию, а в дядьки к Димитрию, пока он в силу войдет, поставить Богдана Бельского.

Филька на это только хмыкнул. Маркел тоже усмехнулся.

— Когда это он такое говорил? — начал Маркел, вспоминая, что ему про это сказал князь Семен. — Нет, Михайлушко, там все было не так. А вот как: государь собрал всех бояр в Тронной зале и велел…

— Э! — сказал Михайлушко. — Про Тронную залу мы знаем. Но после он еще раз говорил. Когда всех уже из залы выгнали, вот когда он это говорил. Когда при нем были одни только Бельский с Годуновым. И еще был Родька Биркин. Царь с ним играл в шахматы и при этом говорил, что сын его Федор слаб…

— Не говорил он такого! — вскрикнул Филька. — Не говорил! Врет Богдашка! А вот Борис Федорович правду говорил, что царь тогда сказал: племянник мой Борисушка, вручаю тебе своего сына старшего Феодора…

— Врет! — вскрикнул Михайлушко. — Врет!

— Нет, не врет! — гневно воскликнул Филька. — Это Богдашка так его просил: отринь сына Федора! А государь на эти его подлые слова крепко разгневался, схватил шахмату и покраснел весь, щеки посинели, глаза из глазниц полезли, язык высунулся… И повалился на пол, раз-другой дрыгнулся и помер. А может, и не раз. Может, он долго дрыгался. А эти… Да чего и говорить! Вот где уже страху натерпелись! Родька говорил: боялись шелохнуться! Так они и простояли, как столбы, пока поп Федоска, государев поп крестовый, не зашел, посмотрел на это все и говорит: так он же мертвый, идолы! Куда вы смотрели? И к нему. И ну читать отходную! Да только какая уже отходная, если он почти окоченел. Вот как государь преставился.

Маркел подумал и спросил:

— Откуда ты все это знаешь?

— Родька рассказывал.

— Тебе?

— Нет, зачем мне. Параске. Она с ним родня.

— Параска? Какая Параска?

— Как какая? Да та самая. Твоя Параска! За стенкой!

И Филька гыгыкнул. У Маркела загорелись щеки, и он сердито сказал:

— Ты мне тут не гыкай! Тут государево дело.

— Вестимо…