Читать книгу "Пари - Ляля Брынза"

– Революционный матрос Железняк! Слушаю, – бойко заявила я трубке.

– Какой Железняк? Снова лицедействуете, Лариса? Это я, Андрей, – ему вовсе не надо было представляться, мои вспотевшие от волнения пальцы знали это сами.

– Железняк. Человек с ружьем и чайником. Слышали о таком?

– Угу, слышал и видел. Как дела?

Интересненько, значит, звонит из самого Нью-Йорка, чтобы поинтересоваться моими делами. Мне стало приятно до невозможности.

– Без вас очень посредственно, а у вас, Андрей? – В первый раз я назвала его просто по имени, не задумываясь, не специально, но, как оказалось, очень удачно. Мои коллеги просто массово вздрогнули от подобной интимности.

– Без вас гораздо спокойнее, чем с вами, Лариса. Но скучновато. Да, знаете, тут с вами хотел поговорить Джозеф.

Ах, вот зачем он звонит. Значит, ему наплевать на мои дела – просто помогает начальству, сводничает. Не к лицу сеттерам такие мерзопакостные поступки. Ну и обидно мне стало! Но я не успела заявить об этом ему самому. В телефоне раздались раскатистые американские рычания. Суть рычаний была до слез проста. Чудный богатенький Джозеф Лангстом хотел бы перезвонить мне вечером домой для личной, очень личной (он подчеркнул это голосом) беседы. Он робко просил разрешения позвонить и спрашивал номер. Безумие какое-то. Зачарованные президенты компаний строятся в очереди для любовных признаний. И к чему это мне в моем возрасте и с моей зарплатой? Все же я быстренько назвала ему первые пришедшие в голову цифры и, пожелав удачного дня, незаметно для остальных нажала на рычаг.

– Значит, сегодня? Да, Андрей, буду ждать. Я тоже, очень… – Я вернула пищащую трубку на место и вышла, оставив население размышлять над моим «Я тоже» и над тем, что ему предположительно предшествовало.

* * *

– Сладурка, а где твой лыцарь с «запорожцем»? Чего-то он не приходит? – Бабуля сосредоточенно делала себе клизму и поэтому не стала настаивать на немедленном ответе.

Братец, осчастлививший нас сегодня визитом, издевался над моим компьютером, стуча кулаком по клавиатуре.

– Систер, тут объявлялся твой зубодер. Искал тебя. У него тачка новая. «Пежо». Я бы на твоем месте подумал, может, стоит вернуться.

– Будешь на моем месте, тогда, что хочешь, то и вытворяй, – я забрала у него многострадальную клавиатуру и спрятала ее в шкаф. У моего братца было печальное хобби – ломать все, что принадлежит мне и ломается. Единственное, до чего он не успел добраться, был мой «москвичонок», но это лишь потому, что я тщательно прятала от братца ключи.

– Систер, а чего Андрея-то не видать? Знаю! Ты его наверняка достала, и он свалил, что, впрочем, было весьма предсказуемо. С тобой долго могут общаться только дегенераты и олигофрены.

– Допускаю. А ты себя к кому относишь, к первым или к последним?

– Я, к моему ужасу, твой единокровный брат, и этот крест мне нести и нести до конца дней своих, – юный стилист не удержался от метафоры (так себе, кстати, метафора). – Между прочим, он суперовый перец, и я бы на твоем месте его не упустил. Говорил я тебе – не тяни с половым актом. Но всем известно, что у тебя с головой фьюить, – он присвистнул и повертел пальцем у виска.

– Владик, не свисти – денег не будет, – предупредила я его и добавила: – А будешь много знать…

– Знаю, знаю. Скоро состарюсь, – братец решил потрясти меня своей эрудицией.

– Неа. Будешь много знать и выступать – может, и не состаришься, а вот денег точно не будет, даже не проси – не дам, и все тут.

– Знаешь, Хлорка, ты устоявшаяся старая дева с наполеоновским комплексом. Я уверен, что по ночам тебе снятся разные фаллические символы, а ты даже не задумываешься, к чему, – заключил хмуро братец. Он тоже слышал про Фрейда.

У меня не было желания спорить. С тинейджерами спорить – себя не уважать. Выйдя на балкон, я затянулось хорошо сохранившимся бычком. Эх, Лариска, Лариска… Что-то последние дни слишком часто ты думаешь обо всей этой истории и об ее главном герое. Скорее, скорее бы прошел этот месяц. Скорее бы закончилась вся эта мистерия-буфф для любопытствующих шизофреников. Мне бы получить свои денежки – и прямиком в Испанию. Поэтому надо продержаться, надо выстоять и не позволить всяким ненужным мыслям и эмоциям оккупировать мою голову. Это надо же! Неделю назад я гордилась своей самодостаточностью и нерушимостью принципов. Читала романы и наблюдала за окружающим меня миром со стороны, спокойно и хладнокровно. И вдруг! Не думала и не гадала, взяла и втрескалась по самую маковку, и в кого, спрашивается? В испорченного, самовлюбленного, холеного эгоистичного красавчика! Фу! Влюбилась – не запылилась! Тот факт, что я взяла и взаправду влюбилась, уже не вызывал сомнений. Зачем это мне было обманывать себя? Все это было неприятно, но приходилось с этим смириться. Переживу. Не первый раз в конце концов. Достаточно, чтобы он ничего не понял, а уж на это у меня умишка и опыта хватит. Конечно, в целях самосохранения можно было отказаться от этого пари и уберечь себя от лишних беспокойств, но как же тогда заветная шуршащая зеленая цель? Да и сколько я уже намучилась. Одна диета чего стоила! Поэтому придется чуток потерпеть, придется.

Я открыла шкаф и поздоровалась с Живанши. От платья пахло духами, красивой жизнью и немного Андреем. Вздохнув, я подошла к телефону и набрала его номер.

– Але, слушаю. Говорите, – значит, прилетел, лохматый сеттер. Добро пожаловать. Я секундочку помолчала, послушала, как он дышит, и положила трубку на место. Могла же я себе весной позволить крошечные глупости. Пусть я не совсем нормальная, но все же женщина, и не стоит от этого отрекаться. Никогда!

Глава четырнадцатая

(Сюжет продолжает развиваться. Где-то рядом должна быть кульминация, и слава богу – пока обошлось без пейзажей.)

Следующие три дня не были лучшим временем в моей жизни. Офис кипел в преддверии подписания большого контракта. Кстати, эта сделка заключалась частично благодаря мне. Доктор Макфеллоу выполнил свое обещание и встретился-таки с Андреем. Встреча оказалась результативной, и вот уже третий день все в офисе носились как угорелые, ругались, перекидывались бумажками и дискетами, чего-то писали и переписывали. Андрей мотался по переговорам, приезжал в контору уставший и злой, ни с кем не разговаривая, уходил к себе и возвращался домой только ночью. Мне тоже здорово досталось. Все работы по переводу ложились на мой стол, и напрасны были отговорки, что, мол, я ни на каких языках, кроме родного, не разумею. Пришлось и мне, любимой, повкалывать. Мне не удавалось, да и, честно говоря, не хотелось оставаться с Андреем наедине, было достаточно того, что при звуке его голоса у меня отказывался работать язык, кишечник и прочие важные органы. Только в среду вечером, когда я, уходя, помахала ему в открытую дверь, он, улыбнувшись, заметил:

– Значит, жена и четверо детей, да? Блестящая перспективка.

– Зато какой вы прекрасный семьянин, Андрей Николаевич! Просто пример для подражания.