Читать книгу "Часовой механизм любви - Алла Полянская"

Егор набрал внутренний номер, но Димы в серверной не было, и Егор позвонил на сотовый:

– Дима, ты где?

– В отделе сбыта, здесь сеть висит.

– Освободишься – зайди ко мне.

Если сисадмин что-то знает, он скажет. Егору очень нужно понять, что происходит вокруг него, потому что такую мерзость он терпеть больше не намерен. Он долго не хотел ни во что вникать – а ведь должен был, но теперь вникнет.

Егор разобрал бумаги, подписал несколько заявлений на отпуск, просмотрел пару отчетов, пока Дима не освободился.

– Вызывали, Егор Алексеевич?

Он кивнул ему в сторону кресел, стоящих около окна, вышел из-за стола и сел напротив. Из тренингов он знал, что подобный ход в начале разговора подсознательно настраивает собеседника на более доверительное общение.

– Наладил систему?

– А куда она денется. – Дима запустил пятерню в волосы. – Всегда что-то виснет или требует переустановки, это живой организм, в отличие от людей, очень упорядоченный, а люди дергают его, как хотят, вот он и протестует – виснет. Нам бы, Егор Алексеевич, сервера новые купить, у наших мощность на исходе, еще полгода – и в авральном порядке будем менять, а сейчас я бы потихоньку все перевел, постепенно.

– Представь расчеты и письмо, я рассмотрю, и если сумею убедить Маслова, купим. – Егор нажал кнопку коммутатора. – Наташа, подай нам сюда кофе.

Дима откинулся в кресле и с удовольствием уставился на цветы.

– Наталья – настоящий энтузиаст цветочного дела.

– Да уж. – Егор тоже огляделся. – Развела тут целый ботанический сад. Ну, пока она сама за ним ухаживает, я не против.

Секретарша внесла поднос с кофейником и чашками. Поставив все на столик между креслами, она выскользнула из кабинета.

– Угощайся.

Егор налил кофе, и какое-то время они молча наслаждались напитком. Егор не знал, как подойти к интересовавшему его вопросу, а потому решил воспользоваться методом Шатохиной – спросить напрямую.

– История с Марией жуткая получилась. – Дима первым нарушил молчание. – Я как подумаю, что вчера танцевал с ней, Маша такая веселая была – и тут вдруг она внизу… Тем более что совсем недавно с Русланом Викторовичем такая же история приключилась. Ну, вы знаете.

– Знаю, доложили. – Егор отставил чашку. – Дима, я хотел спросить тебя вот о чем. Год назад здесь произошло нечто неприятное.

– Вы о Вере Никитиной? – Дима кивнул и болезненно поморщился. – Егор Алексеевич, я бы не хотел об этом…

– А я бы хотел. – Егор снова налил кофе. – Дима, если бы не крайняя необходимость, я бы ни за что не стал просить тебя вспоминать тот вечер. Я понимаю, что это не самые приятные воспоминания.

– Егор Алексеевич, это вы приуменьшили невероятно. – Дима залпом выпил кофе и выдохнул, как после стакана водки. – Горячий… Я гоню воспоминания об этом уже год, но как вспомню, так хочу напиться или заразить чей-то комп жутким вирусом.

– Расскажи мне. – Егор посмотрел ему прямо в глаза. – Здесь творится что-то нехорошее, и я должен знать что.

Дима вздохнул и, обхватив руками плечи, согнулся в кресле, раскачиваясь.

– Я немножко дружил с Верочкой. – Дима закрыл глаза и застыл. – Она милая была девочка, славная, таких сейчас нет почти. И красивая – тоненькая, глаза искристые, как засмеется, словно звоночек звенит. Влад был противный – вы его не знали, это Ираиды Андреевны сын, единственная ее радость. Толстый, рыхлый, вечно потный – но самомнение будь здоров. Дело вовсе не в том, что он был крутой парень, а в том, что он себя крутым считал, и мысль об этом постоянно его преследовала. Когда парень крутой по-настоящему, он все о себе знает и плевать хотел на то, что о нем подумают, а этот, видимо, в школе был задразнен жирдяем, а тут выучился на юриста, выиграл пару дел и возомнил о себе невесть что. Но он как был жирдяем и ботаном, так и остался, но скорее умер бы, чем признал это, или убил бы кого-нибудь, чтобы уж совсем крутым стать.

– А при чем тут он?

– Так ведь это он изнасиловал Верочку. – Дима сжал кулаки. – Когда все это случилось – ну, когда она выпила сок отравленный, я не видел, я тогда… в общем, в серверной был. А когда пришел, все хохочут, мне фотки показывают, я бросился искать Веру и нашел ее в кабинете у бухгалтеров на диване, и это жирное животное там тоже было – уже одетое, но довольное до ужаса. А как меня Влад увидел, забормотал что-то насчет того, что надо вызвать «Скорую», тут Ираида заскочила, ухватила своего сынка и увела, а за минуту бухгалтеры наши пришли – праздник закончился, завизжали от ужаса – Вера в крови была… ну, там…

– Почему же ты не сказал полиции?

– Так ведь тут мое слово было против его. Я перед этим тоже… поупражнялся, причем с дамой замужней, впутывать ее, чтобы алиби себе обеспечить, не мог, там муж такой, что не дай бог, а жирдяй мог сказать, что пришел и застал меня около нее, точно так же, как я его. Но я понял, что это он Веру изнасиловал, по его жирной лоснящейся роже понял.

– Кому ты об этом сказал?

– Никому. – Дима снова принялся раскачиваться. – Может, Попов тоже отметился, может, он как раз и был первым – но то, что этот мешок с дерьмом сделал это с Верой, я уверен. Он и раньше пытался за ней ухлестывать, только она не велась, Ираида Андреевна даже обижалась – типа, кем эта девица себя мнит, мой Владик ей не пара, видите ли! А когда все случилось, она своего толстого урода увела – просто силком утащила, и что-то там ему втолковывала тихо, я не слышал что. Ну, полиция ничего не обнаружила, так дело и заглохло, а Верочка до сих пор в коме, и кто знает, выздоровеет ли она когда-нибудь.

Егор представил Патрика, осторожно ступающего по кровати, на которой лежит тело Веры, и решил – она выздоровеет. Патрик вытащит ее.

– Но ты же кому-то рассказывал об этом?

– Федьке рассказал как-то раз по пьяни, еще в самом начале, когда он пришел сюда работать, тут все шушукались, он спросил, я и рассказал. Я потом протрезвел и боялся, что Федька сболтнет, но он кремень.

– Уверен, что Федор никому не сказал?

– Если бы сказал, все бы уже знали, а раз оно гулять не пошло, значит, он молчал.

«Ну, да. – Егор мысленно ухмыльнулся. – Много ты понимаешь. Сказать-то можно такому человеку, который тоже болтать не станет».

– Это точно. – Егор искоса наблюдал за Димой. – А эта Маша Данилова. С чего бы ее переводить со склада в отдел логистики?

– А все просто, Егор Алексеевич. Машка была из тех людей, что готовы на все за подачку. Ну, вообще – на все. Я тогда подозревал, что отраву Верочке в бокал подлила именно она – но, конечно, не сама это придумала. Был человек, которому Вера очень сильно мешала.

– Шаповалова?

– Да, Шаповалова. – Дима наконец разжал руки и перестал раскачиваться. – Чтоб вы понимали, Лена Шаповалова – дама очень и очень мстительная. Должность свою она заняла, сожрав прежнего начальника, с которым спала, при этом не погнушалась одновременно лечь в постель с Поповым и потом вертела им как хотела. Уж не знаю, чем она его так зацепила, но ее отдел почти бесконтрольно работал все время. И если Попов был не готов ради нее бросить жену, то позволить ему сделать это ради какой-то девчонки она не могла – не из-за ревности, а из-за контроля. Она хотела и дальше работать по-прежнему, казнить и миловать по своему усмотрению, а добиться этого она могла только через постель. На его интрижки с сотрудницами она внимания не обращала, а вот когда Попов запал на Веру… Он ускользал из-под ее контроля, понимаете? Ей и в голову не приходило, что Вере Попов не нужен ни в каком качестве, что ее эта ситуация пугает и выматывает. Ну, так вот я думаю, это Шаповалова велела Машке влить наркоту Верочке.