Читать книгу "Герман Геринг. Второй человек Третьего рейха - Франсуа Керсоди"

После смерти Фридриха Эберта в 1925 году блок правых партий добился избрания президентом Веймарской республики старого генерал-фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга. Тот инициировал принятие закона о всеобщей политической амнистии: политзаключенные получили свободу, а политэмигранты могли теперь вернуться на родину. И в мае 1926 года было прекращено преследование Германа Геринга по обвинению в государственной измене. Теперь бывший путчист мог наконец вернуться домой. Германия была уже очень далека от опасностей 1922 года, но Герман сохранил в себе неукротимую потребность действовать, быть на первых ролях, он жаждал признания и уважения соотечественников. Эту потребность могла удовлетворить только политика.

Второго ноября 1927 года Карин пришла на центральный вокзал Стокгольма, чтобы проводить своего любимого мужа. Она не могла ехать с ним, потому что была вынуждена продолжить лечение в Швеции. Но Герман пообещал забрать ее сразу же, как только комфортно устроится. Поэтому любящие супруги расстались, веря в благополучное будущее. Когда поезд тронулся, Карин без сознания упала в объятия сестры Фани, и ее пришлось срочно госпитализировать…

VI

Возрождение

Вернувшись в Мюнхен после четырех лет, проведенных в эмиграции, Герман Геринг, естественно, не надеялся, что его встретят с охапками цветов. И оказался совершенно прав: в то холодное утро 3 ноября 1927 года он не увидел цветов, и фюрер не ожидал на перроне неудачливого ветерана Фельдхернхалле. Очевидно, благодарность и национал-социализм были двумя несовместимыми вещами…

Но Геринга все-таки встретили старые товарищи по революционной борьбе, которые о нем не забыли. В частности, Эрнст (Пуци) Ганфштенгль, который позже написал: «Я был искренне рад снова увидеть Германа Геринга. Он стал толще, более деловым и более материалистичным, а главное, теперь заботился в основном об успехе, а не искусстве или интеллектуальных ценностях жизни». А также капитан Рём и Ганс Штрек, адъютант Людендорфа в дни путча, ставший затем преподавателем музыки. Геринг, который не имел денег на гостиницу, переночевал в его салоне и ушел на рассвете до прихода уборщицы…

Ушел, естественно, с намерением нанести визит Адольфу Гитлеру, продолжавшему жить затворником в своей скудно меблированной комнате на Тирштрассе. Фюрер оказался таким же холодным, как и его комната, поскольку по разным причинам не хотел давать бывшему командиру отрядов СА новый пост в партии[63]. Да впрочем, чем ему мог быть полезен этот толстый бледный человек, прихрамывавший и явно не имевший денег? Так что прославленный ветеран был выставлен за дверь без должного почтения, после того как получил несколько очень сухих инструкций: он должен занять достойное положение в деловых кругах, восстановить свое финансовое положение, «а там видно будет…».

После такого приема многие разумные люди поняли бы, с кем они имели дело, и навсегда расстались бы с национал-социалистской партией. Но Герман Геринг рассудительностью не отличался. И, с верой в фюрера, в середине ноября 1927 года он поехал в Берлин. Неопытный политик Геринг не смог найти себе занятия, зато деловой человек Геринг знал, что делать. Он без труда получил эксклюзивное право на продажу парашютов «Торнблад» в Германии, а тот факт, что «БМВ» приобрел еврей[64], никоим образом не отвратил его от намерения стать концессионером «авиационного» отделения этой компании в Берлине. Впрочем, это было еще не все: сразу по приезде в столицу Геринг восстановил связи с бывшими товарищами по мировой войне. С другом Бруно Лёрцером, женатым на богатой наследнице и работавшим теперь – счастливое совпадение – в структуре самолетостроительной фирмы «Хейнкель». С принцем Филиппом Гессенским, одним из многочисленных знакомых которого оказался некто Эрхард Мильх, технический директор компании «Люфтганза». И наконец, с Паулем (Пили) Кёрнером, безработным ветераном, жившим на небольшие рентные доходы и имевшим великолепный автомобиль марки «Мерседес». Наличие машины стало основой для взаимовыгодного сотрудничества: Геринг приезжал к клиентам на шикарном «мерседесе», который вел Кёрнер, и это значительно облегчало заключение контрактов. После удачной сделки компаньоны делили выручку.

Вначале она была довольно скромной, поскольку Геринг большую часть заработка тратил на организацию шикарных приемов, на которых встречались деловые люди, техники, летчики, финансисты, промышленники, дипломаты и аристократы. Эти инвестиции могли оставить компаньонов без гроша, но оказались очень рентабельными: военные атташе Швеции, Голландии и Австрии вскоре заинтересовались парашютами «Торнблад», авиационные моторы «БМВ» стали прекрасно продаваться по всей Европе, от Дании до Италии, а технический директор «Люфтганзы» вскоре предложил Герингу должность «советника», оценив его блестящую работу в качестве посредника, и тот начал делать себе имя как в высшем обществе, так и в сфере коммерческой авиации. Это, правда, значительно прибавило ему работы, а Конрад Хейден позже написал, что Геринг «превращал ночи в дни, работая при свечах в своей квартире, перед ним висел портрет Наполеона, а за спиной – средневековый меч». Но это все не мешало Герману Герингу думать о своей дорогой Карин. Он даже уехал встречать Новый год со своей женой, отложив дела… В Стокгольме все родственники и друзья поразились изменением его внешнего облика. К Герингу вернулась бодрость, зависимость от морфина, казалось, была им преодолена, он строил множество планов на будущее. И прежде всего, естественно, хотел забрать с собой в Берлин жену и поселить ее в скромной меблированной квартире, снятой на Берхтесгаденерштрассе.

Однако следует отметить, что ни любовь, ни дела не смогли освободить капитана Геринга от зависимости от политики. Хотя и держался на расстоянии от берлинского представительства НСДАП и не ввязывался в ссоры между Грегором Штрассером и Йозефом Геббельсом[65], новым гауляйтером партии в Берлине, он, тем не менее, не отказался от намерения снова занять один из руководящих постов в партии. Более того, у него появились очень конкретные честолюбивые планы накануне предстоявших выборов в рейхстаг. И в связи с этим в начале марта 1928 года он приехал в Мюнхен. «Помню, – написал в мемуарах Эрнст Ганфштенгль, – что на улицах лежал снег, когда мы вместе шли для решающего разговора в направлении Тирштрассе, где Гитлер продолжал снимать свою маленькую квартиру. Геринг долго уговаривал меня пойти вместе с ним, но я предпочел не делать этого. Только позже я узнал, что у них с Гитлером состоялось бурное выяснение отношений и что Геринг в ультимативной форме заявил фюреру: “Нельзя так обращаться с человеком, который получил две пули в живот[66]у Фельдхернхалле. Либо вы включаете меня в список кандидатов на выборах в рейхстаг, либо мы навсегда расстаемся врагами!”». Отто Штрассер утверждал, что Геринг якобы сказал: «Либо я становлюсь депутатом, либо подаю в суд иск к партии о выплате мне компенсации за ранение, которое я получил девятого ноября».