Читать книгу "Украденная жизнь - Джейси Ли Дюгард"

7. Ирландия.

8. Галапагосские острова.

Выживая

Мать Филлипа Пэт сильно заболела. Филлип перевез ее в дом и разрешил детям приходить, чтобы составить ей компанию. Как-то ночью она упала, девочки позвали Филлипа, а тот вызвал «Скорую помощь». Ее забрали в больницу и диагностировали болезнь Паркинсона и начальную стадию старческого слабоумия. Нэнси, я и девочки взялись ее обслуживать, что оказалось нелегким делом. Она теряет способности двигаться и не может самостоятельно ходить в туалет. Теперь мне позволено быть в главном доме, где я несу свои дежурства. Нэнси теперь спит там, чтобы ночью быть под рукой, а девочки спят в домике голубого цвета, который всегда звался «по соседству». Я сплю в своей палатке на заднем дворе.

Каждые несколько лет я получаю новую палатку. Они недолго служат. Эта должна прослужить подольше, поскольку за месяц до установки Филлип построил для нее помост, что позволяет держать ее сухой. Сам Филлип спит в доме на диване или в свободной комнате с Нэнси.

Вступил в силу новый закон, и теперь офицер по надзору посещает Филлипа регулярно. Сначала во время его приходов мы с девочками прятались в помещениях на заднем дворе. Потом у Филлипа в голове все перемешалось, и он перестал обращать внимания, где мы находимся. Он разрешил девочкам спать в главном доме. Один раз офицер по надзору нанес Филлипу неожиданный визит и увидел Дж., спящую в свободной комнате. Мне об этом рассказали позже сами дочери, они испугались.

Вскоре офицера по надзору сменили. Однажды, когда я была в доме и ухаживала за матерью Филлипа, явился офицер и увидел меня. Но он ничего у меня не спросил, взял мочу Филлипа на анализ и ушел.

Такие визиты повторялись все чаще, и Филлип становился все более нервным и обеспокоенным. По его мнению, он ничего плохого не совершает, а такая слежка мешает ему нормально жить. Он хочет нанять адвоката и избавиться от надзора.

У нас есть и стиральная и сушильная машины, но обе сломаны, а стиральная машина нам крайне необходима. Наш печатный бизнес не так уж успешен, и у нас не хватает денег на автоматическую прачечную. Филлип все же починил стиралку, но ее надо вынести из дома, потому что канализация засоряется. Мы вытащили машину наружу. Она невероятно тяжелая, и мы выбились из сил, пока установили ее в центре двора под сосной. Филлип подключил, и, к нашему счастью, мы смогли стирать, а не накапливать груды грязного белья, особенно принимая во внимание болезнь Пэт и то, что она часто пачкает простыни.

С той поры как Пэт заболела, дом начал приходить в упадок. Нэнси обнаружила громадную лужу прямо посреди дома. Сгнили трубы. Отстойник у входа постоянно заполнялся водой, и Филлип научил нас сливать ее шлангом. Это приходилось делать трижды в день, иначе отстойник переполнялся и вода заливала пол. Собирать черную и грязную воду с пола — настоящее мучение. Ненавижу эту работу! Но еще больше я ненавижу обслуживать маму Пэт. Она стала слабоумной и хорошо относится только к своему любимому сыночку, который всегда прав. Она ужасно ругается, когда я везу ее в туалет, или выгуливаю, или делаю с ней упражнения. Она ненавидит всех, кроме Филлипа. Нэнси тоже нелегко с ней, но иногда Пэт хотя бы слушает ее. Мне кажется, она ненавидит меня от всей души и знает, кто я такая, хотя ей никогда не говорили. Думаю, она догадывается, что я имею отношение к темной стороне души ее сына, существование которой она не может признать.

До падения я видела ее всего пару раз. Она знает меня как Аллису, сестру беспризорных девочек, которых Нэнси привела с улицы. Так ей объяснил Филлип. На пенсии у нее было не много занятий: смотреть телевизор целый день и иногда ездить по магазинам со своей сестрой Селией, той самой, которой Филлип отдал моего кота. Селия недавно умерла, и Нэнси сообщила Пэт. Иногда она помнит об этом, иногда нет. Болезнь Паркинсона ест ее тело, а слабоумие — мозг. Печально. Но, может, и к лучшему, что она никогда не узнает о том, что сделал ее сын.

Спасение и воссоединение

24 Августа Филлип взял девочек в офис ФБР в Сан-Франциско. Он сказал, что ему нравится, когда девочки ездят с ним. Люди внимательней относятся к его словам в их присутствии. А для меня то, что девочки хоть ненадолго выберутся из дома, — уже хорошо! В этом году мы никуда не выезжали. Нужно было ухаживать за Пэт, ее нельзя было оставлять надолго одну.

Когда Филлип с девочками к вечеру возвратились домой, все казалось обычным. Я спросила, все ли прошло по плану. Филлип рассказал, что встретил двух копов из кампуса Беркли, которые очень заинтересовались его идеями. По его словам, «они обалдели» (он очень часто использовал это слово для описания реакции людей), когда услышали об открытии Филлипа: другие люди могут слышать, когда он говорит внутренним голосом и транслирует это через «черный ящик». Он также завез документ под названием «Причины шизофрении» в офис ФБР в Сан-Франциско. По его словам, реакция была аналогичной. Филлип сказал, что теперь он сможет сосредоточиться на своей церкви «Господней Воли» и начать бороться «за Господа».

Я не обратила на все его высказывания особенного внимания, потому что слышала этот бред бесчисленное множество раз. Снова и снова Филлип рассказывал, что скоро мы расправим плечи, у девочек появится настоящий учитель, и нам не надо будет так усердно трудиться, чтобы свести концы с концами. Я, как всегда, решила сконцентрироваться на работе, которую надо сделать, и не задавать вопросов, чтобы вновь не получить разочаровывающие ответы, полные тумана.

На следующий день, 25-го, я была в офисе на заднем дворе, выполняла срочный заказ. Девочки играли на улице. Нэнси дежурила у Пэт, и Филлип, по-видимому, тоже был в доме, спал или читал Библию. Около 5 часов вечера внезапно прибежала Нэнси и сказала, что Филлип арестован. Я была шокирована. Сначала я решила, что она шутит, но увидела тревогу на ее лице. Я сказала ей, что нужно успокоиться, все будет хорошо. Филлип всегда повторял, если что-то случится, необходимо обратиться к адвокату. Поэтому я предложила поискать в «Желтых страницах» адвоката и поручителя. Еще я сказала, что Филлип использует право одного звонка, позвонит нам и научит, что делать. Я не хотела тревожить девочек и пугать их. У меня был огромный опыт сохранения внешнего спокойствия.

Мы с Нэнси рассказали об аресте девочкам. Они, как и мы, не имели ни малейшего представления, отчего это произошло. Мы знали, что Филлип отсидел в тюрьме много лет за изнасилование, а теперь находится под надзором полиции. В наши обязанности входило не попадаться офицерам на глаза, чтобы никто не узнал, что мы живем в доме.

Мы сидели, пытаясь сохранять спокойствие, и ждали звонка Филлипа. Вдруг вошел он сам через черный ход в сопровождении офицера по надзору. С одной стороны, мы были ошеломлены, с другой — испытали облегчение. Филлип всегда сам отвечал на все вопросы, и мы не знали, что без него делать. Нэнси подбежала к нему, обняла; мы с девочками наблюдали из гостиной, как полицейский снял с Филлипа наручники, велел ему утром отчитаться перед надзорным бюро в Конкорде и ушел. После многих часов, когда я заставляла себя сдерживаться, я расслабилась и заплакала. Может быть, со стороны это выглядело как слезы облегчения, но внутренне я ощущала их как слезы гнева. Да, я была в гневе! Гневалась на всех. Гневалась на офицера за то, что он сначала забрал Филлипа, а потом привел его назад. Гневалась на то, что мы так сильно зависели от Филлипа и без него чувствовали себя беспомощно.