Читать книгу "Подземная канцелярия - Сергей Мусаниф"

Асгарот! Я до сих пор зол на этого идиота, так что можно представить, как я был зол на него тогда! Молокосос, канцелярская крыса, он ни разу не выходил в поле и ничего, кроме ада, в своей жизни не видел. Ему нравилось возиться с бумагами, это странно для демона, потому, наверное, он и сделал такую низкую карьеру, до которой никому другому просто не было решительно никакого дела, но он мало что смыслил в этой жизни.

Я — старый демон, участвовавший во всех войнах, я никогда не покидал внутреннего круга, я имею в виду социальное положение, а не физическое. За тысячелетия жизни ты начинаешь интриги различать за километр, а от пари с ангелом интригой просто разило. Асгарот же в интригах ничего не понимал, и Азраель, ветеран старой закалки, легко поймал его на крючок.

Искусить четверых! Это может показаться плевым делом во времена всеобщего падения нравов, но плевым только на первый взгляд.

Да, недостатка в клиентах мы никогда не испытывали, но в последнее время клиенты попадали к нам не убеждениям по, а недомыслия из. Они, так сказать, были пассивными грешниками и просто не задумывались о том, куда ведет их дорога. Попробую показать на примере.

Возьмем Васю Пупкина. Лежит Вася Пупкин на диване и телевизор смотрит. Вроде не убил никого, чужого не брал, жен ближних своих не соблазнял, так что же он — праведник? Наверняка ведь возжелал чего-нибудь не того, кумира себе сотворил, в церковь не ходит, с Сами Знаете Кем не разговаривает. Вроде и не праведник. А если не праведник, то кто? Правильно, грешник.

Но сам-то он этого не понимает. И задай ты ему вопрос, куда он после смерти попасть думает, без особых раздумий пальцем в небо ткнет. Ну и попадет в небо. Но только пальцем.

А у нас он будет бить себя кулаком в грудь свою впалую и кричать, что это ошибка, что не за того его приняли, в приговоре опечатка и вообще плохие мы и работать не умеем.

А вот ты представь, еще при жизни его является к Васе Пупкину демон и говорит:

— Дам я тебе, Вася Пупкин, миллион долларов, допустим, и еще что-нибудь, что пожелаешь, а ты мне взамен душу свою бессмертную отдай. А? На фиг она тебе нужна? Все равно ведь пылится без толку, ты ею и не пользуешься.

И тут Вася Пупкин, никогда о душе до этого и не помышлявший, встает в позу и начинает орать дурным голосом:

— Как?! Чтобы я тебе, супостату, душу свою бессмертную, Сами Знаете Кем дарованную, отдал да за блага мирские?! Да ни в жисть! — И плюет демону в левый глаз. Если попадет, конечно.

А почему? Да потому что увидел он демона и от страха в штаны наложил. И будет он с тех пор вести жизнь, как ему покажется, праведную, но все равно к нам попадет, только без миллиона долларов и чего-нибудь еще, чего ему предлагали. В раю такие даром не нужны. У них требования к клиентам высокие, а мы подбираем то, что осталось, что им не годится. Так им в последнее время больше половины преставляющихся и не годится. Не к ним претензии. К смертным.

Перестали смертные думать о загробной жизни. Ну да Сами Знаете Кто им судья.

А Вася Пупкин не один такой. Много их таких, Вась Пупкиных. В природе человеческой есть такое качество нехорошее, любят люди себя, смертных, все себе простить готовы, ну да это и понятно, кто ж себя не любит. Только вот они думают, что все их любят и что все им всё простят. Вася Пупкин — это еще не самое страшное. Возьми, мил человек, или кто ты там есть, маньяка любого, душегуба, жизней пятьдесят без толку загубившего. Так что ж, он себя грешником, что ли, считает? Дудки. Он себе оправдание всегда найдет. Обстоятельства так сложились, мать в детстве грудью недокормила, учителя злобные, друзья — хулиганы, менты — козлы, мир — бардак и так далее. А сам стоит во всем этом в белом фраке и автографы раздает.

Скажешь, я — циник? Нет, просто давно этим вопросом занимаюсь.

Единственное, что меня в той ситуации хоть немного утешало, так это что я все-таки сумел своего старого друга на это дело уговорить. Скагс, он, знаешь ли, хоть и моложе меня, но тоже из демонов старой закваски. Свое дело знает крепко, умом не обделен, за себя постоять сможет, но и лишнего воротить не станет. А то бывают такие, из нынешних особенно: дай ты ему лицензию, так он тебе за два дня Варфоломеевскую ночь оформит.

Зато Азраель меня тревожил. Ангелы, они ведь, как демоны и как люди, — разные. Азраель был ангелом-мстителем, ангелом-истребителем, сейчас таких тоже не делают. Асгарота он, конечно, запросто развел. И со Скагсом у них старые счеты. То, что он весь ад подставить хочет, так это для ангела вообще нормально, служебное рвение показывает. А то, что про Скагса вспомнил, это как расценивать? Проявление нездоровых эмоций? Может ли ангел быть злопамятным? Большой вопрос.

Асгарот заявился вовремя, в чем в чем, а в пунктуальности ему не откажешь, хотя со здравым смыслом и полная беда. Я взглянул на часы. Скагс уже должен был покинуть свой внешний круг, в котором он себя похоронил по собственной инициативе, и переправиться на Землю, благо оттуда недалеко.

Асгарот нацепил мне на грудь пропуск, такой же, как у него болтался, и мы двинули. Нам в отличие от Скагса двигать надо было изрядно.

Монеты, как ты понимаешь, сверху вниз бросать надо, да еще с большой высоты, чтобы зону поиска увеличить. Вот Азраель и выбрал себе место на одном облаке.

Я себя на облаках не очень хорошо чувствую. Демон я все-таки, а облака — не то место, где порядочному демону следует находиться. Думаю, если ангела к нам в подземелья засунуть, он тоже от страха посинеет и перышки свои подрастеряет.

Первым делом я монеты проверил. Все путем, обычные такие, золотые, вес правильный. Посмотрел заклятие, которое на них лежало. Пардон, это у нас заклятие, а у них, наверху, это благословение. Или еще что-то в этом роде. Ну, знаете, типа, наши — все разведчики, а их — сплошь и рядом шпионы.

Но заклятие было правильным, все по условиям договора, ничего лишнего. Я отдал монеты Азраелю и кивнул, дескать, все нормально.

— Ну что, пацаны, — сказал он, — фигли нам тут тереть, все уже давно перетерто. Швыряю?

— Швыряй, — сказал я.

И он швырнул. Все четыре одним махом. Они полетели вниз, переворачиваясь в воздухе и искрясь под лучами солнца. Отвратительное зрелище, на мой взгляд, впрочем, секунд через тридцать даже демоническим зрением их было не углядеть.

— Ну, типа, все, — сказал Азраель. — Ангел сделал свое дело, ангел может уходить.

— Не смею задерживать, — сказал я.

Он расправил крылья и упорхнул.

Асгарот тупо смотрел вниз. Под нами раскинулась во всю свою ширь Москва, катила свои воды река ее же имени, заводы выпускали в небо дым, заходили на посадку самолеты.

— Ну что, пацан, — сказал я, — доволен, какую кашу заварил?

— Хоть вы меня не терзайте, — сказал он. — Сам жалею, что этому Скагсу такую задачу доверили. Может не потянуть.

— Скагс и не такое потянет, — сказал я. — Не о Скагсе тебе следует беспокоиться. О себе.