Читать книгу "Смерть служанки - Джудит Кук"

Но этот приятный распорядок вскоре был грубо нарушен. Под присмотром гувернантки или слуги она могла направиться всюду, куда бы ни пожелала. Особенно ей нравились театры, и вскоре она была знакома со всеми последними постановками и участвующими в них актерами. Именно там она познакомилась с Чарльзом Шелдоном, смуглым, обаятельным молодым актером, который только-только начал выбиваться в люди. Связи между актерами и их поклонницами из публики были обычным делом, но женщины почти всегда были замужними, связь не влекла за собой никаких обязательств и тщательно скрывалась.

Оливия, хоть и была способной ученицей, не имела никакого опыта в амурных делах и без ума влюбилась в Чарльза. Роман вскоре перешел от вздохов, плохих стихов и целования ручек к более смелым действиям. Сэр Уолфорд уехал на несколько недель в Эссекс, и это дало молодой паре возможность наплевать на все условности и забираться в постель при малейшей возможности. Сейчас, оглядываясь на те дни, Оливия понимала, насколько глупой и беззаботной она тогда была, потому что стоило отцу вернуться в Лондон, как некоторые соседи сочли своим долгом посоветовать ему получше смотреть за поведением своей дочери, если он не хочет остаться с испорченным товаром, а может, и незаконнорожденным ребенком.

Последовала бурная сцена со слезами, в результате чего Оливию отправили к матери в Эссекс на полгода, а когда она вернулась в Лондон, прошло еще очень много времени, прежде чем ей разрешили выходить из дома без сопровождения отца или кого-нибудь, кому он доверял. Что касается Чарльза Шелдона, все отношения между молодыми людьми были вскоре прерваны, а его самого как-то поймали после спектакля и жестоко избили. Отец никогда больше не возвращался к этой теме, но Оливия знала наверняка, что это он устроил нападение.

Через два года, умирая от скуки, она завела роман с Фрэнсисом Дауном, который в дальнейшем доставил ей много хлопот.

Саймон всю ночь пролежал без сна, уставившись в потолок и вспоминая свой визит в Королевский колледж. Он говорил смело, но, как ему справедливо указали, это были только слова. Будущее представлялось печальным. Казалось, что все, к чему он так долго стремился, разбилось в прах. Он даже не знал точно, что означает отзыв его лицензии. Район Бэнксайда находился вне юрисдикции Лондонского Сити, в приходе епископа Винчестерского, и именно по этой причине здесь так процветали театры, игорные дома и бордели, а проституток называли винчестерскими гусынями. Но как это скажется на медицинской практике?

Разумеется, он мог поехать в деревню и на расстоянии не более пятидесяти миль от Лондона заняться врачебной практикой, соврав, что он является членом Королевского колледжа. Вряд ли кто-то стал бы проверять. Но он так стремился преуспеть именно в Лондоне. Сейчас ему надо было решить практические вопросы. Следует ли ему продолжать практику в городе, хотя многие его пациенты живут южнее по реке и большинство из них могут платить ему очень немного или вообще ничего. Основной источник его дохода располагался севернее по реке, в Миддлсексе и Сити. Горстка благополучных граждан в Саутуарке, вроде Филиппа Хенслоу, который избегал пользоваться собственными снадобьями, и его зятя-актера Неда Эллейна, никак не смогут восполнить то, что он теряет, лишившись пациентов из среды торговцев в Сити или богатых домовладельцев, которые переселялись в модный ныне Блэкфрайер. Если же Саймон все равно рискнет лечить их, врачи из колледжа обязательно посадят его в тюрьму, а государственного секретаря Уоллингхэма, который выручал его раньше, больше нет на белом свете.

Саймон никогда не стремился заиметь богатых и влиятельных покровителей, как делают большинство врачей, не желая быть у кого-то на побегушках, особенно если человек ему не нравился и не внушал уважения. Но если бы у него был такой патрон, то врачам Королевского колледжа было бы труднее вести себя так, как они вели, поэтому он сейчас подумал, что, возможно, его отказ завести покровителя был с его стороны непозволительной глупостью и проявлением излишней самоуверенности. Если не удастся найти способ заставить колледж изменить свое решение, ему грозит финансовый крах.

Даже если он пересилит себя и приползет к сэру Уолфорду с клятвой, что никогда отныне не будет вмешиваться в его дела, вряд ли это что-то изменит. Купец явно решил наказать его, чтоб не повадно было. У него оставался только один путь — выяснить, и как можно скорее, как именно погибла Элайза и что привело к этому, и, возможно, воспользоваться этой информацией, чтобы заставить сэра Уолфорда вынудить Королевский колледж вернуть ему его лицензию, а в противном случае пригрозить ему большим скандалом. Разумеется, если ему до того момента удастся остаться в живых, потому что Саймон был уверен, что в убийстве Элайзы виноват либо сам купец, либо кто-то из его домашних.

Ему отчаянно требовалась дополнительная информация. Разумеется, он никоим образом не мог сам появиться поблизости от Бишопсгейта и поэтому послал Джона, кратко объяснив ему, в какое безвыходное положение он попал.

— Вот твой шанс загладить свою вину, — сказал Саймон в заключение, — а также дать мне основания для того, чтобы и впредь пользоваться вашими услугами. Если я не ошибаюсь, напротив дома сэра Уолфорда есть ряд маленьких домов. Скорее всего, это дома уважаемых ремесленников и их семей. Я хочу, чтобы ты пошел туда, изображая честного работягу, стучал в двери и спрашивал, нет ли у хозяев для тебя работы. Можешь сказать им правду, что участвовал в войне.

— А какую работу? — с сомнением осведомился Джон. — Мало ли о чем меня попросят, я далеко не все могу.

— Значит, если тебе предложат работу, которую ты не можешь выполнить, ты так и скажешь, но ты ведь парень хваткий, вполне можешь научиться. Надень самые поношенные штаны, сверху на рубаху кожаный жилет, сделай себе фартук из мешковины и возьми с собой сумку с инструментом, а также иглу и нитки шорника. На самом деле, тебе всего лишь нужно обнаружить женщину, которая от безделья подглядывает за соседями. Ты понимаешь, о чем я говорю. Такие вечно держат дверь приоткрытой, чтобы слышать, что происходит на улице, да прячутся за углом, чтобы подсмотреть, кто и куда поехал. Мне хотелось бы знать, не происходило ли чего-нибудь необычного вокруг дома сэра Уолфорда в ночь перед тем, как была найдена Элайза, не крутились ли там незнакомые люди, не ходил ли кто взад-вперед, и так далее.

Он зевнул и потянулся, недосып давал себя знать.

— А я тем временем постараюсь найти того лодочника, который выловил Элайзу, и узнать у него, в каком месте она могла попасть в реку. Но на это уйдет время, потому что я не могу вспомнить его имени, а на реке сотни лодочников.

— Тогда я пошел, — сказал Джон, — но если я правильно помню, тот лодочник говорил, что вы в прошлом году лечили у него нарыв.

Подсказка Джона помогла. Как только слуга ушел, Саймон внимательно просмотрел свой журнал и нашел нужную запись. «4 августа 1590 г. Вскрытие нарыва на шее Уилла Хадсона, лодочника. За вскрытие 6 шиллингов, за мазь из белого воска, смешанного с растертой камфарой и четырьмя каплями миндального масла, — 4 шиллинга. Рана очищена от гноя».

Вооружившись этой информацией, он немедленно отправился на поиски Хадсона. Казалось, целую вечность он искал впустую. Он прошелся по всем тавернам, в которые захаживали лодочники, ходил от одного спуска к воде к другому, спрашивая у лодочников, не знают ли они, где найти Хадсона. Все впустую. Единственное, что он мог сделать, так это просить всех передать, что доктор Форман хочет видеть Уилла Хадсона, причем очень срочно, и если он заглянет к нему домой, то не пожалеет.