Читать книгу "С Новым годом, снеговик! - Дмитрий Емец"

Нечисть кинулась было к Ване, но тут Кикимора, выходившая, чтобы порыться в мусорном баке, вбежала в метро с воплем:

– Сани Деда Мороза летят! Он вот-вот будет здесь!

– Ой, батюшки! Ты сама видела? – всплеснула руками Баба Яга.

– Чтоб мне треснуть! Своими глазами! – закричала Кикимора.

– Все по местам! – зашипел Кощей. – Тушите костер! Оборотень, где Оборотень? Живо превращайся в Снегурочку и смотри у меня!

В одну секунду костер был погашен. Нечисть затаилась в темных углах. Кощей схватил Ваню за плечо и зажал ему рот жесткой ладонью.

– Я с тобой позже расправлюсь! Только пикни! – прошептал он ему на ухо.

С улицы донесся веселый звон бубенчиков и ржание трех снежных кобылиц – Вьюги, Метели и Пурги. Ржания Бурана слышно не было, и Ваня понял, что Снегурочка разминулась с Дедушкой Морозом в пути.

– Ау, есть здесь кто? Снегурочка, внучка, где ты? – раздался снаружи могучий бас.

ДЕДУШКА МОРОЗ

– Снегурочка, что за шутки? Куда ты запропастилась?

В дверях станции показалась широкая фигура. Ваня рванулся в руках Кощея. Он еще не рассмотрел вошедшего, но уже почувствовал, что этот добрый басистый голос может принадлежать лишь Дедушке Морозу. Тому самому, без которого не наступает ни один новый год и о котором Пупков заявлял, что его не существует.

Ваня попытался укусить ладонь Кощея и крикнуть: «Дедушка Мороз, здесь засада!», но жесткая ладонь втиснулась ему в губы так сильно, что он не смог даже приоткрыть рот.

– Ау, да где же все? Снегурочка! – в голосе Дедушки Мороза послышалось беспокойство.

– Здеся я, здеся!

В темноте вспыхнула свечка, и навстречу Деду Морозу вышел превратившийся в Снегурочку Оборотень. Он поправил шубку, надвинул меховую шапку себе на глаза, чтобы они не светились в темноте, и сказал писклявым голосом:

– Привет, Дедульник Холодрыльник!

– Вечно ты в своем репертуаре! – укоризненно произнес Дед Мороз. – Здравствуй, внученька, здравствуй, красавица моя!

– Дедушка, проходи внутрь! А то здесь тебя схватить неудобно... Тьфу ты, обнять трудно! – Оборотень взял Деда Мороза за рукав и потянул в глубь станции.

– Почему это обнять трудно, внученька? – удивился Мороз. Теперь уже Ваня мог рассмотреть его. Дед Мороз был большим, добрым, толстым, с красными щеками и окладистой седой бородой – таким, каким его всегда рисуют на открытках. Он гулко покашливал в рукавицу, улыбался с хитринкой и озабоченно трогал яркие заплатки на своем волшебном мешке.

– Ну это, у меня того... такой размах рук, такой размах рук, – забормотал Оборотень.

– Что за письмо ты мне прислала? Рассказывай скорее, что стряслось, а то Новый год вот-вот наступит, – попросил Мороз.

Свеча в руке Оборотня освещала вошедшего, делая его видным отовсюду, и одновременно мешала его глазам привыкнуть к темноте.

– Дедульник Холодрыльник, если ты меня хоть чуточку любишь, дай мне подержать твою шкатулочку! – попросил Оборотень.

Дед Мороз с облегчением рассмеялся:

– Всего-то! Конечно, я дам тебе шкатулку. А зачем тебе?

– Не твое дело, старый хрыч! Гони чемодан! Ой... – испугавшись, что перегнул палку, Оборотень зажал себе рот ладонью. – Прости меня, дедушка, я хотела сказать: это мой маленький капризик! Мне так хочется самой выпустить первое мгновение!

«Неужели Дедушка Мороз поверит Оборотню? Хотя я же не догадался, когда он превратился в Сугроба», – думал Ваня. Дедушка Мороз полез в карман за шкатулкой и протянул ее Оборотню. Тот схватил ее и с воплем «Обманули дурака на четыре кулака!» отскочил. В тот же миг на заброшенной станции вспыхнули костры и стало светло как днем.

Дедушка Мороз оказался в центре ярко освещенного круга. Отовсюду с громкими визгами и улюлюканьем спрыгивала нечисть, окружала Дедушку Мороза и протягивала к нему свои растопыренные пальцы.

Оборотень подбежал к Кощею и отдал ему шкатулку. Отпустив Ваню, повелитель зла вцепился в нее своими жадными руками. Оборотень вновь вернулся к Деду Морозу и запрыгал вокруг него. Постепенно Снегурочкины черты стирались с его лица, и проступала смятая рыжая шерсть и кривые желтые клыки.

– Думал, Дедульник-Морозильник, я твоя Снегурка? Что, съел, холодрыжник, надул я тебя? – вопил он.

Ваня подбежал к Дедушке Морозу и остановился в нерешительности. Мальчику казалось, что во всем виноват он. Это из-за его доверчивости Кощей завладеет сейчас всем третьим тысячелетием. Он не осмеливался заговорить с Дедушкой Морозом, но вдруг ощутил у себя на плече его руку. Ваня даже не видел его руки: он ее почувствовал. Только у Дедушки Мороза, одного во всем мире, могла быть такая большая, тяжелая и одновременно очень добрая рука.

По лицу мальчика потекли слезы. Ваня глотал их, а слезы все текли и текли. В конце концов, он был только маленький восьмилетний мальчик, а никакой не супермен. «У меня был шанс, а я его прошляпил. Всех подвел, весь мир!» – думал Ваня и не решался даже взглянуть на Дедушку Мороза, боясь увидеть в его глазах укор.

– Клянусь мозолью, я победил! – крикнул Кощей, поднимая шкатулку над головой. – Первое мгновение у меня! Вот он, мой ключ от тысячелетия, моя огромная власть и могущество! Яга, где часы?

– Сейчас, милок, только бублик чаем запью! А то он мне – кхе-кхе! – поперек горла встал! – Яга отхлебнула из чашки, щелкнула пальцами, и тотчас посреди зала возникли огромные черные часы с неумолимо качающимся маятником. Стрелки показывали без одной минуты двенадцать.

– Как только часы пробьют двенадцать, я открою шкатулку! Готовьтесь, силы зла! Теперь наша власть станет вечной! – крикнул Кощей. Он вскочил с ногами на трон, на губах у него пузырилась желтая пена, а глаза с безумным выражением были устремлены на стрелки часов.

– Сделайте что-нибудь! Неужели ничего уже нельзя сделать? – крикнул Дедушке Морозу Ваня.

Дедушка Мороз ничего не ответил, но мальчик ощутил, как его рука ободряюще сдавила ему плечо. В этот миг минутная стрелка переместилась на двенадцать, и воздух наполнили гулкие мерные удары. Обычно дома под эти удары Ваня начинал загадывать желания, но сейчас желание у него было одно: «Только бы у Кощея не получилось... только бы...»

– Если они попытаются мне помешать – убейте их! – приказал Кощей, кивнув на Деда Мороза и мальчика. Нечисть еще теснее сомкнулась вокруг наших друзей.

После двенадцатого удара, когда часы, хрипя и задыхаясь, перестали бить – воцарилась мертвая тишина. Это была какая-то особая тишина, глубокая, не нарушаемая ни одним движением. Все люди на Земле, все животные, птицы, рыбы в океанских глубинах – все точно окаменели: не моргали, не дышали, не двигали руками, лапами, крыльями. Замерли даже птицы в полете, а пробки из миллионов бутылок шампанского, которое открывали теперь по всему миру, остановились в воздухе, едва оторвавшись от горлышек. Время, из которого выхвачено было не выпущенное еще мгновение, остановилось, замерло, притаилось. В глухой тишине лишь слышно было, как хрипит и сипит что-то внутри волшебных часов, не совсем еще пришедших в себя после продолжительного боя.